Капитан Кольнетт был первым, упомянувшим, впрочем несколько некритически, о ныне знаменитых вьюрках.
«Этот остров не отличается многочисленностью или разнообразием наземных птиц, и те, которых я видел, не отличались ни новизной, ни красотой». Он описывал мелких птиц, «напоминающих по размерам и форме тела яванских воробьев, но покрытых черными перьями». Капитан Портер с американского фрегата «Эссекс» также упоминает о «маленькой черной птичке с очень коротким и толстым клювом и резким голосом».
За этим последовало посещение корабля «Бигль» в 1835 г. Экземпляры птиц, собранные Дарвином, были описаны Гульдом (1837), признавшим вьюрков совершенно новой группой; влияние же, оказанное этими птицами и другими галапагосскими животными, на взгляды Дарвина на эволюцию общеизвестны. В своих «Заметках об эволюции» («Evolutionary Notebook»), начатых в 1837 г., Дарвин писал: «В июле начал первую записную книжку, посвященную «Трансмутации видов» («Transmutation of Species»). Приблизительно с предыдущего марта был крайне поражен характером южноамериканских ископаемых и видов Галапагосского архипелага. Эти факты (особенно последний) положили начало всем моим воззрениям» (Барлоу, 1933). В первом частном сообщении о своих новых взглядах, в письме к Джозефу Гукеру 11 января 1844 г., Дарвин писал: «Я был так поражен распределением животных на Галапагосских островах и пр. и пр. и характером ископаемых млекопитающих Америки и пр. и пр., что решил вслепую собирать всевозможные факты, которые могли бы тем или иным путем относиться к вопросу о том, что представляют собой виды… Наконец, появились некоторые проблески, и я почти убежден (совершенно наперекор моему первоначальному мнению), что виды (это похоже на признание в совершении убийства) не неизменны» (Ф. Дарвин, 1887). Дарвин впервые поставил вопрос об изменчивости видов, когда, находясь на Галапагосском архипелаге, обнаружил на разных островах различные формы пересмешника и черепах (Барлоу, 1935). Вьюркм, представленные на каждом острове несколькими видами, сложнее, и их влияние было, повидимому, ретроспективным. Таким образом, в личном путевом дневнике Дарвина вьюрки не упоминались (Барлоу, 1933) и даже в первом издании «Дневников» («Journal») в 1839 г. им была уделена лишь краткая заметка, без особых комментариев. Однако этот раздел был значительно дополнен во втором издании, в 1845 г.: «Остальные наземные цтицы состав-1 ляют исключительно любопытную группу вьюрков, родственных по строению клюва, короткому хвосту, форме тела и оперению. Все эти виды встречаются только на этом архипелаге». Далее Дарвин переходит к описанию «строгой постепенности в уменьшении размеров клюва» и выводит заключение: «Рассматривая эту постепенность и разнообразие в строении, обнаруживающиеся в пределах одной небольшой и притом связанной тесными узами родства группы птиц, можно действительно представить себе, что в связи с первоначальной бедностью птиц на этом архипелаге был взят один вид и модифицирован в различных концах архипелага. Эта последняя фраза — самая существенная во всей книге, и это первое публичное упоминание Дарвина о предмете, тщательному изучению и обобщению которого он посвятил последующие 15 лет своей жизни.
Следующие сборы по дарвиновым вьюркам были сделаны Габелем (Habel) в 1868 г., а описание птиц произведено Сальвином в 1876 г. Эти экземпляры вместе с собранными Дарвином находятся сейчас в Британском естественно-историческом музее. В 1897 г. Риджвей описал две более поздние коллекции, собранные: одна — натуралистами «Альбатроса в 1888 г., а другая — Бауром в 1891 г. Первая коллекция хранится в Национальном музее США, в Вашингтоне, сборы же Баура большей частью перешли в Ротшильдовскую коллекцию, находившуюся сначала в Тринге, а теперь принадлежащую Американскому музею естественной истории в Нью-Йорке. В состав Ротшильдовской коллекции вошли также экземпляры, собранные экспедицией Уэбстер-Гарриса, состоявшейся несколькими годами позднее. Работы по этим материалам Ротшильд и Хартерт опубликовали в 1899 и 1902 гг. В 1904 г. Снодграсс и Геллер описали большую коллекцию, собранную экспедицией Гопкинс — Станфорда. Наконец, самые обширные сборы были произведены экспедицией Калифорнийской академии наук в 1905 — 1906 гг. и легли в основу мастерской монографии Суорза (1931). В результате всех этих экспедиций дарвиновы вьюрки представлены в музейных коллекциях едва ли не полнее любой другой группы птиц.
Некоторые из сборщиков, особенно Гиффорд (1919), опубликовали заметки по биологии вьюрков, в частности по их питанию. Много дальнейших сведений по биологии размножения и экологии этих птиц было получено участниками нашей экспедиции; мы вывезли также 30 живых птиц, принадлежащих к четырем видам. Они сначала предназначались Лондонскому зоологическому обществу, но переносили путешествие так плохо, что пришлось везти их вместо Лондона в Сан-Франциско, в, Калифорнийскую академию наук, где они и остались. Я имел возможность ознакомиться там с обширными коллекциями шкурок дарвиновых вьюрков, а позже изучил и все другие крупные коллекции, перечисленные выше.
Дарвиновы вьюрки мало привлекательны на вид, не только когда они разложены в порядке по музейным полкам, но ш когда они прыгают по земле или по ветвям деревьев на Галапагосских островах, издавая скучные немузыкальные звуки. Привлекает внимание только многочисленность видов и разнообразие их — небольшие вьюрковые клювы, огромные вьюрковые клювы, клювы, похожие на клюв попугая, прямые клювы, долбящие дерево, изогнутые клювы цветососов, тонкие славочьи клювы; виды совершенно различные и чрезвычайно похожие виды. «Как удивительны, — писал когда-то Сидней Смиз, — Причуды и прихоти природы. С какой целью, спросим мы, поместила она в кайеннские леса птицу с клювом длиною в ярд, издающую звуки, напоминающие визг щенка и откладывающую яйца в дуплистые деревья? Тукан, наверное, возразил бы — для какой цели созданы джентльмены с Бонд-Стрит?.. Таким вопросам нет предела. Так что лучше не станем пускаться в философию тукана. Подобные добродушные и беспредметные рассуждения о целях природы вскоре уступили место тщательному анализу, в корне изменившему основное представление человека о его месте на земном шаре — изменение, которому положил начало Дарвин, когда он писал о Галапагосских островах: «Естественная история этих островов чрезвычайно любопытна и заслуживает большого внимания. Большинство органических произведений — аборигены этих островов и не встречаются в других местах; существуют различия между обитателями разных островов; все они обнаруживают явное родство с обитателями Америки, несмотря на то, что острова отделены от материка полосой открытого океана шириной от 800 до 960 км. Архипелаг этот представляет собой совершенно замкнутый мирок, вернее сказать, он спутник Америки, откуда получил несколько случайных колонистов и заимствовал общие черты своих произведений. Принимая во внимание небольшую поверхность этих островов, невольно дивишься множеству их аборигенов, имеющих столь ограниченное распространение. Видя, что каждое возвышение увенчано кратером и что границы лавовых потоков до сих пор еще различимы, мы должны предполагать, что в геологически недавний период эта страна была еще покрыта океаном. Отсюда, — и по времени, и по пространству, — мы приближаемся к замечательному факту — к этой тайне из тайн — первому появлению на земле новых существ».