Более ста лет назад, в 1835 г., Чарлз Дарвин собрал на Галапагосских островах несколько невзрачных вьюрков.
Они оказались представителями новой, доселе неизвестной, группы птиц и вместе с гигантскими черепахами и другими галапагосскими животными дали мыслям Дарвина то направление, которое завершилось созданием «Происхождения видов» и потрясло мир.
В любом саду вьюрки всевозможных размеров клюют семена и плоды, синицы разной величины обследуют ветви деревьев, славки выбирают насекомых с листьев, дрозды копаются в земле и дятлы лазают по стволам. Все признают, что эти птицы произошли от одного общего предка; однако, чтобы понять путь их эволюции, необходимо хорошо знать условия существования в Европе и Азии как в прошлом, так и в настоящем. Экологические взаимоотношения этих птиц очень запутанны; однако ясно, что птицы до некоторой степени делят между собой наличные пищевые ресурсы.
Сходную и столь же сложную картину представляют птицы, населяющие Северную Америку или какую-либо другую континентальную область. Не случайно поэтому, что Дарвина и многих после него привлекли гораздо более простые условия жизни и взаимоотношения наземных животных на удаленных от континента островах. Наблюдения над ними натолкнули исследователей на многие идеи. В этом отношении дарвиновы вьюрки Галапагосского архипелага представляются наиболее подходящими для исследования. Это небольшая группа форм, связанных тесным родством, но вместе с тем достаточно разнообразных, чтобы по ним можно было бы составить себе представление об эволюции в других местах. Среди них можно видеть все стадии эволюции, начиная от тривиальных различий между островными формами и кончая родами, обладающими приспособлениями к новому и совершенно не свойственному вьюркам образу жизни. Задача этой книги заключается в том, чтобы проследить эти последовательные стадии. Я полагаю, что многие из сделанных выводов могут иметь гораздо более широкое значение и относиться не только к галапагосским вьюркам.
Это работа, основанная на изучении живых птиц на Галапагосских островах и экземпляров музейных коллекций. Данные косвенные, не экспериментальные, поэтому в теоретических построениях нужна осторожность; однако отказываться от них не следует. Исследователь Галапагосских островов может заблудиться в туманных возвышенностях, покрытых густыми лесами, но на открытой равнине, в лавовой пустыне он может истомиться от жажды. Так и я в этой книге старался избегать не только туманных и запутанных теорий, но и другой крайности — сухого перечисления голых фактов.
В 1940 г. (Лэк, 1945) мною была написана более специальная работа по дарвиновым вьюркам; в то время я предполагал, что смогу продолжить работу над вьюрками только после окончания войны. Но в течение 1943—1944 гг. я нашел время для написания этой книги, поставив себе целью дать более широкую разработку эволюционных проблем. Пересмотр первоначального материала совершенно неожиданно заставил меня заметно изменить свои взгляды на межвидовую конкуренцию и различия в клювах у вьюрков, и развитие этой новой точки зрения послужило одной из основных тем книги. Мне странно, что вещи, кажущиеся сейчас очевидными, ускользнули от моего внимания четыре года назад. Однако есть выдающийся прецедент этого рода: даже Чарлз Дарвин оценил все значение для эволюции материала по вьюркам, повидимому, лишь спустя несколько лет после своего возвращения с островов.
Вместо дальнейшего введения я предлагаю читателю вновь обратиться к описанию Дарвином его посещения Галапагосского архипелага на корабле «Бигль»: «Естественная история этих островов чрезвычайно любопытна и заслуживает большого внимания».