Наружные и внутренние признаки или свойства передаются по наследству, и потому-то так и важен подбор производителей. Но не все качества родителей наследуются потомством. Надо отличать признаки, бывшие прирожденными у родителей, и признаки, приобретенные этими родителями при их жизни. Вопрос о наследовании таких приобретенных признаков, — один из интереснейших и практически важнейших вопросов биологии. О нем исписаны многие томы, но здесь можно коснуться его только очень коротко.
Всякий знает, что наследуются сифилис, туберкулез, даже алкоголизм. Алкоголиком может быть человек, не бравший никогда ни капли вина в рот, но наследовавший отравленный спиртом организм от одного из родителей. Такого рода явления нельзя однако считать наследованием в истинном смысле слова. Здесь просто отдельные возбудители болезни (напр., коховская бацилла при туберкулезе или бледная спирохета при сифилисе) или частицы яда (напр., спирт) проникают из родительского организма в клетки, образующие зародыш (материнское яичко или отцовский семенной живчик) и причиняют у зародыша соответствующую болезнь или отравление. Это случаи мнимой или ложной наследственности.
Далее, механические повреждения никогда не наследуются. Во всех тех точно исследованных случаях, когда бесхвостая кошка или собака давала бесхвостое потомство, оказывалось, что бесхвостость матери являлась следствием прирожденного ее уродства, а не прижизненного повреждения. Самый убедительный пример: решительно все девушки, дающие потомство, подвергаются разрушению девственной плевы, и это — на всей земле и в течение не десятков, а многих сотен тысячелетий. И все-таки все девочки родятся с девственной плевой.
Иной характер носят изменения, приобретаемые отдельными существами в течение их жизни вследствие длительного воздействия общих жизненных условий: климата, пищи, работы — в частности усиленного упражнения или, наоборот, бездействия тех или иных органов или способностей. Этот вопрос, один из крупнейших вопросов биологии, очень сложен и спорен. Еще Ламарк, а позже Дарвин считали, что такие обычные явления, как отсутствие или слабое развитие глаз у пещерных и подземных животных, развитие перепонок у водоплавающих птиц и чрезвычайная величина грудных мышц и киля грудной кости у всех летающих птиц, наконец — чрезвычайная толщина кожи на подошвах ног у человека еще в утробе матери, — что все подобные факты наглядно доказывают передачу по наследству тех признаков, тех изменений в строении тела, которые приобретаются в течение жизненной борьбы предками данного поколения. Предки человека, перейдя от жизни на деревьях и от беганья на четвереньках к хождению на двух ногах, подвергали кожу своих подошв постоянному давлению тяжести тела и трению о почву. Усиливался приток крови к подошвам, кожа их грубела и утолщалась, и уже у потомков такой пары перволюдей подошвы от рождения имели кожу несколько потолще, чем на других частях тела. Они в свою очередь также стояли и ходили на двух ногах, подошвы и у них с детства еще грубели и утолщались. Это в свою очередь наследовалось их потомками, и так в ряде поколений постепенно накоплялся и закреплялся новый признак приспособления к жизненным условиям.
Такое «ламаркистское» толкование этих явлений было в восьмидесятых годах оспорено А. Вейсманом, категорически отрицавшим самую возможность передачи приобретенных при жизни свойств потомкам и доказывавшим, что все новые признаки и свойства закрепляются и передаются исключительно естественным отбором. Такое «сверхдарвинистическое» толкование и господствовало до последнего времени среди ученых. В переводе на наш охотничий язык оно означает, что сколько бы собака ни работала в поле, сколько бы ни развивала свое чутье и ноги на работе, у взятых от нее щенков и ноги и чутье будут ни на волос не лучше, чем в том случае, если собака эта провалялась весь свой век на городском диване.
С такой постановкой собаководы-практики никогда не согласятся, и в этом случае я полагаю, что они вполне правы, а учение неодарвинистов, несмотря на сорокалетнее почти преобладание в науке, очень односторонне. Естественный отбор имеет место только при наличии различий в признаках полезных или же вредных. Особи с полезными признаками выживают, а с вредными — вымирают или же по крайней мере имеют меньше шансов оставить потомство. Но по отношению к признакам, практически безразличным, естественный отбор ничем проявиться не может. А такие признаки есть. Еще Герберт Спенсер указывал Вейсману на то, что у человека осязание кончика языка в сотни раз тоньше, чем осязание кожи спины, и чувствительнее даже, чем концы пальцев. Между тем человек работает пальцами, а не языком, и такая тонкость осязания языка совершенно бесполезна, предметом отбора быть не могла и объяснима только передачей по наследству того развития чувствительности, которое происходит от постоянного, хотя бесцельного упражнения, которое производит язык, ощупывая заднюю сторону зубов. Персиковые деревья на своей родине в Персии и в южной Европе сбрасывают все листья осенью и выращивают их вновь весной. Перевезенные на тропический остров Реюньон, они в течение короткого срока — менее полутораста лет — приобрели способность оставаться зелеными круглый год, сменяя листья постепенно в разное время. И это новое свойство получилось не путем вымирания деревьев с опадающей осенью листвой и переживания тех, которые опадали менее правильно, т. е. не путем естественного отбора. Перевезенные обратно на Север реюньонские персиковые деревья и на севере ряд лет сохраняют неопадающую сезонно листву. Следовательно, приобретенное свойство сохранялось и при новых условиях. Опыты Штанфусса над бабочками, Иоллоса — над инфузориями, Тауэра — над жуками безвременно погибшего Камиерера — над позвоночными животными, все они доказывают, что изменения организма и признаки, вызванные условиями жизни, сохраняются затем некоторое время и по миновании вызвавших их условий и передаются последующим поколениям.
Вывод из всего этого такой. Прямого и несомненного опытного доказательства наследственной передачи свойств приобретенных или развитых упражнением (или ослабленных неупражнением) действительно до сих пор не имеется. И передачи узко специальных приспособлений организма вряд ли можно ожидать. Например, чтобы сын гребца рождался с мозолями на седалище, а сын гитариста — с мозолью на большом пальце. Но общей приспособленности организма и даже отдельных органов к внешним условиям существования и работы ожидать можно и даже должно.
Собака, работающая в поле, всегда будет сильнее и здоровее сидящей в комнатах. Кроме того, только на практической полевой работе можно проверять наличность и степень развития полевых качеств собаки, и потому только среди полевых собак могут отбраковыватся негодные для охоты особи. Поэтому то несомненно искать производителей для ведения породы надо среди полевых собак прежде всего.
Источник: С.А. Бутурлин. Настольная книга охотника. Издание Вологодского товарищества охотников «Всекохотсоюз». 1930