Относительно широкая зона тундр — 700 км в Западной Сибири и до 1000 км на Дальнем Востоке — сопровождает всю северную окраину Евразии и к югу сменяется узенькой — всего 30—150 км — зоной лесотундры. Южнее, между Балтийским морем и Тихим океаном, шириной 1000—3000 км протягивается самая мощная зона лесов. Далее природные зоны в СССР уже не столь широки и не имеют сплошных полос от западных до восточных морей.
Каждая из природных зон обнаруживает внутри себя изменения, по которым выделяют две, а чаще три широтные подзоны, большей частью различные в меридиональных секторах. Зональные изменения природы практически отражаются на облике и содержании ландшафтов не более чем через 1° меридиана, или через 100—120 км.
Широкая полоса лесов, которую относят к рангу природной зоны, очевидно, по признаку распространения деревьев не может иметь одинаковых условий на всем своем протяжении и на всей 3000-километровой ширине. Сейчас общепринято делить леса по крайней мере на две зоны: тайгу и хвойно-широколиствепные. Однако и в тайге есть существенные различия между темнохвойными и светлохвойными лесами по всем компонентам ландшафтов, которые имеют все основания делиться на самостоятельные зоны. Полоса таежных лесов по меридиану обычно делится на северную, среднюю и южную подзоны. С конца 50-х годов текущего столетия некоторые авторы, обратив внимание на неоднородность тайги, предложили выделять на юге еще одну ее подзону — подтайгу, так как большинство параметров этой полосы существенно отличается от параметров соседней южной тайги.
В 1954 г. автор участвовал в исследованиях севера Красноярского края. Этими исследованиями было завершено пересечение среднесибирской тайги, начатое в 1947 г., от южной границы СССР до последних деревьев на Севере. Относительно быстрое пересечение в меридиональном направлении наглядно показало существенную разницу типичной (средней), северной тайги и довольно широкой полосы у северного предела распространения древостоев как по внешнему виду, так и по фенологии. С тех пор автор занялся сбором материала по природе северной части лесов и для сравнения сделал четыре пересечения Советского Союза с юга на север в разных по континентальности секторах: 1 — от тундры Кольского полуострова до Батуми и Еревана; 2 — от г. Мунку-Сардык в Восточном Саяне до гор Бырранга в Арктике; 3 — от пос. Кяхта и Забайкальска через Алдан, Якутск, Жиганск до Тикси и 4 — от юга Приморья через Хабаровск, Комсомольск, Охотск до Магадана, прибавив к этому пересечение Сахалина и Буреинского бассейна.
После анализа важнейших природных показателей сделан вывод: между тундрой и тайгой существует широкая полоса ландшафтов, не похожих на тундру и тем более на тайгу. Все компоненты природы здесь отличаются от соседних к северу и югу и имеют несомненно черты своеобразия, сформировав самостоятельный тип зонального ландшафта. Как и тундра или тайга, этот тип ландшафта тянется с запада на восток между океаническими берегами и в Евразии, и в Северной Америке.
На территории СССР этот тип ландшафтов имеет наиболее суровый климат страны. Здесь, и особенно в сибирских секторах, не пригодны стандарты, нормы и методы, применяемые в тайге Европейской части для любого вида строительства, сроков ремонта и отопления помещений. Совершенно отличны от таежных условия и методы ведения сельского хозяйства, лесоэксплуатации, горнодобывающей промышленности, гидроэнергетического строительства и т. п. Для работы вне помещений зимой нерентабельны стандартные механизмы, а требуются изготовленные из специальных морозостойких сплавов.
Суровость и континентальность климата породила, в основном восточнее Урала, самую мощную многолетнюю мерзлоту грунтов с высокой льдистостью. Мерзлота, с одной стороны, облегчает подземные разработки полезных ископаемых, а с другой — затрудняет строительство наземных сооружений.
Сток и обводнение территории отличаются самой большой неравномерностью по сезонам года. При общей избыточной влажности остро стоит проблема зимнего водоснабжения, в связи с тем что на 6—8 месяцев перемерзает подавляющее большинство естественных водотоков. Почти 20% территории занято озерами, причем возникновение их, миграция и усыхание происходят очень быстро, что, с одной стороны, усложняет планирование использования территории, а с другой — дает новые возможности увеличения природных ресурсов.
Рельефообразующие процессы отличаются высокой мобильностью с образованием грубообломочной коры выветривания и чрезвычайной ее подвижностью. Быстро выносится мелкообломочный материал из слоя сезонного протаивания, что создает своеобразный микро- и мезорельеф. В таких условиях всякое строительство оказывается в весьма сложных условиях и требует специальной подготовки и учета защитных и предупреждающих мероприятий.
Резкая контрастность при суровости зимы и благоприятном для развития растительности лете создает специфические условия для произрастания и развития растений. Растительность, распределение которой связано с рельефом и петрографией горных пород, почти на 75% состоит из тундровых элементов и относится к гипоарктическому типу. Несомкнутые кроны редкостойных деревьев позволяют развиваться светолюбивым лишайникам, кустарничкам и ягодникам, в плодах которых содержится больше витаминов, чем в тех же видах типичной тайги. Это дает возможность эффективно использовать растительные ресурсы. Однако малая продолжительность вегетационного периода, малая мощность сезонного протаивания почв, к тому же нередко сильно переувлажненных, обусловливают низкий годичный прирост и общую угнетенность деревьев. Обычные таежные нормы эксплуатации деревьев здесь совершенно непригодны. Восстановление растительности идет крайне медленно с большим своеобразием, зависящим от рельефа и рельефообразующих процессов, характера увлажнения и т. п., что необходимо тщательно учитывать при ее эксплуатации.
Почвы, как правило, не имеют подзолистого горизонта, характерного для тайги, потому что при формировании коры выветривания за ее пределы уносятся не только зольные элементы и окислы, но и кремнезем, составляющий основу подзолистого горизонта тайги. В почвах относительно интенсивнее накапливаются неплодородные элементы: железо, алюминий, титан. Такие почвы требовательны к дифференциации агрокультурных мероприятий и использованию в зависимости от рельефа и увлажнения.
В животном мире характерно почти полное отсутствие земноводных, наличие нескольких специфических видов фауны, изменение параметров многих органов, отличающих их от органов тех же видов животных, обитающих в тайге, и, наконец, сезонные миграции почти всех видов животных дают основание и здесь видеть зональное отличие.
Данный ландшафтный тип отличается наиболее слабыми связями между геолого-геоморфологическими (литогенными), гидроклиматическими и биотическими группами компонентов природы, что вызывает быстрые, непредвиденные и нежелательные изменения естественных условий. Ландшафты здесь весьма динамичны и за короткое время, иногда при жизни одного поколения людей, даже в естественных условиях могут изменить внешний вид, параметры, производительность биомассы, а следовательно, потенциальные возможности и необходимость изменения методов практического использования. Хозяйственная же деятельность, как правило, вносит коренные, часто необратимые изменения при эксплуатации одного компонента ландшафта. Любое изъятие из ландшафтной целостности какого-либо компонента, а при непрочных связях особенно, вызывает цепную реакцию разрушения этой целостности. С этим приходится считаться особенно сейчас, когда наш Север включен в зону довольно интенсивного освоения.
Советский Север имеет значительные запасы природных ресурсов. С ландшафтами интересующей нас полосы связаны наилучшие зимние оленьи пастбища, где сосредоточено 95% поголовья домашних оленей Советского Союза. Рыбообильны многочисленные озера и реки. Воды их отличаются чистотой и малой минерализацией при значительных энергетических ресурсах. Ресурсы пушнины достаточны для практического использования и существенного увеличения статьи дохода коренного населения. Главное же богатство здесь заключается в разнообразном ископаемом сырье. Именно в этой полосе открыты апатито-нефелиновые руды Хибин (1924 г.), в 1926 г. были открыты золотые россыпи Индигиро-Колымского бассейна и медно-никелевые руды Кольского полуострова, полиметаллы Норильска (1926 г.) и Талнаха (1954 г.), олово Депутатского (1940 г.), алмазы Оленька и Вилюя (1954 г.), уголь Печоры, Лены и Зырянки, нефтегазоносные площади Тимано-Печорской провинции, Западной (1954 г.) и Средней Сибири. Это далеко не полный перечень полезных ископаемых, осваиваемых на почти недоступных и неизведанных раньше территориях.
Кроме практической необходимости предвидения ландшафтообразующих процессов при хозяйственном использовании территории тундролесье может служить естественной лабораторией для изучения многих основных закономерностей внутриландшафтных связей между отдельными компонентами. Ландшафты здесь отличаются мобильностью, непосредственностью взаимосвязей между их составляющими. Это объясняется относительной примитивностью биогенной части их и относительно небольшим числом ее элементов. Биогенные компоненты, увеличиваясь и усложняясь в южном направлении, как правило, затушевывают непосредственность многих процессов, происходящих между геолого-геоморфологической и гидроклиматической группами, составляющих ландшафтную целостность.
Упомянутые особенности природы имеют господствующее распределение между северной границей ареала древесной растительности и линией, извивающейся между 65° и 58° 30′ с. ш. на всем пространстве суши северного полушария. Эти особенности характерны и для тундр, которые в данном случае не рассматриваются.
Без риска ошибиться можно утверждать, что, если не считать Европейской части СССР, это наименее изученная территория северного полушария. Не только ландшафты в целом, но и отдельные их компоненты, которые изучаются обычно в первую очередь, известны далеко недостаточно. Причиной этому послужили прежде всего крайне суровые условия и малочисленное аборигенное население зауральской России. Именно с этим связана история освоения территории и очередность вовлечения природных ресурсов в хозяйственную деятельность.
Только когда началось освоение Сибири русскими (XVII в.), вдоль этой полосы пролегли разведочные маршруты землепроходцев. Однако уже после первого ознакомления с неприветливой и скупой природой чахлых лесов, лишенных удобных транспортных артерий, ведущих на восток, и удаленных от морей, которые обеспечивали бы беспрепятственное плавание, миграционный поток западных народов переместился значительно южнее — в лесостепи и южную тайгу.
Аборигенное население, состоящее из финских, палеазиатских, эвенкийских и пришлых позже тюркских племен, было весьма малочисленно, хотя и насчитывало более двух десятков различных народностей. Оно стояло на примитивных стадиях развития родового общества, еще неспособного к комплексному и всестороннему освоению природных ресурсов. Царское же правительство рассматривало Север, и особенно сибирский, как малоценную колонию, где развивать промышленность и сельское хозяйство не имело смысла. Даже ученые представляли себе приполярную полосу приблизительно так, как еще в XVIII в. о колымском бассейне написал в своем дневнике Иосиф Биллингс: «По наружному виду рассуждая о сей стране, нельзя подумать, чтобы во внутренностях ее крылись какие-либо драгоценные произведения природы».
Натуралистам, «рассуждавшим по наружному виду» о землях и явлениях, многое было недоступно для познания. Невысоко развитым производительным силам было весьма пространно даже в более благодатных южных районах. Мерзлые земли слишком тяжелы для разведки полезных ископаемых, что послужило одной из причин очень поздних находок в них благородных, цветных и редких металлов, горючих и других полезных ископаемых, которыми богат наш Север. В результате полоса вдоль Северного полярного круга до конца 20-х годов текущего столетия практически не привлекала ни золотопромышленников, ни исследователей переселенческого управления, ни геологов, ни транспортников и строителей. Несколько более известными были Кольский полуостров и Полярный Урал, но, конечно, только в общих чертах. До революции лишь единицы учителей и врачей добирались до редких населенных пунктов Севера. Даже конвой со ссыльными ограничивал свое «освоение» долинами крупнейших рек: Оби, Енисея и Лены.
Мощные эти водотоки, несущие большие запасы тепла с юга, существенно видоизменяют типичные зональные условия формирования и распределения ландшафтов по своим широким террасированным долинам. Между тем именно в крупных долинах рек располагались (и до сих пор располагаются) все немногочисленные метеостанции и проводились первые исследования почв и растительности. До начала 40-х годов вообще большая часть исследований тундролесья ограничивалась речными долинами.
Экстраполяции гидроклиматических и биогенных условий, распространявшиеся в прежние времена с долин на междуречья, существенно искажали действительные условия мало исследованных и совершенно неосвоенных водораздельных пространств, особенно в Сибири. В результате на карте растительности до сих пор для этих мест обозначается тайга, что укоренилось уже традиционно. На почвенных же картах по аналогии с европейской тайгой и песчано-галечными речными террасами обследованных долин вплоть до 1958 г. ошибочно обозначались подзолистые почвы. На самом же деле таежные леса с подзолистыми почвами распространены лишь в узких полосах, преимущественно вдоль бровок песчаных и супесчаных террас, т. е. в условиях интерзональности. Именно в этой полосе завершены работы по топографической съемке Советского Союза. Только к 1955 г. здесь окончены съемки Государственной геологической карты нашей Родины.
До середины XX в. практически не было никакого представления о динамике рельефообразования и ландшафтообразующих процессах в условиях сплошного распространения многолетнемерзлых грунтов при резко континентальном климате Сибири. Не зная специфики формирования современной коры выветривания, некоторых мерзлотных процессов и форм рельефа в данных широтах Сибири, большинство геологов и геоморфологов (а именно они представляли здесь основную часть исследователей природы) считали их такими же, как в таежной зоне Европейской части СССР. Однако положение в более континентальном секторе обусловливает иные процессы ландшафтообразования, чем в западных приокеанических и умеренно континентальных секторах.
Как же развивались взгляды на самостоятельность данного ландшафтного типа?
Пионерами, принесшими фактические научные данные о северных редколесьях, были наблюдательные натуралисты XVIII—XIX вв. Без особых обобщений факт поредения лесов близ Северного полярного круга сибирских территорий, увеличения тундровых представителей под их покровом отмечали многие из них: А. Ф. Миддендорф (1867) — для Средней Сибири, Ф. П. Врангель (1820—1824) и Г. Майдель (1868—1870) — для Северо-Востока. Особенно образное название этого типа ландшафта — «редколесная тундра» — было дано А. Л. Чекановским в результате экспедиции 1873—1875 гг. Он так характеризует ландшафт района верховьев р. Кочечумо, Вилюя, Мойеро и бассейна Оленька: «…редколесная тайга, в глубь которой взор легко везде проникает и внутри которой нет на столько зелени, чтобы скрыть ягели и лишаи, непрерывным покровом выстилающие всю тайгу… Наружность всего вообще леса, даже когда он молод, кажется дряхлою и страждущею… Тайга… представляется на всем рассматриваемом протяжении одинаково безжизненною. Больших млекопитающих в ней мало. Белка встречается в скудном количестве, и мех ее плохого качества. Пресмыкающихся и гадов нет вовсе» (1896, с. 176—179).
Первыми исследователями, заговорившими о самостоятельности ландшафтного типа полосы между тундрой и тайгой, были геоботаники. И это закономерно, поскольку растительность наиболее объективно отражает совокупность природных условий территорий. Растительность — важнейший индикатор ландшафта. С 1916 г., когда в работе Б. Н. Городкова появляется понятие «лесотундра» как подзона тундры, многие геоботаники и географы присоединились к этому мнению и внесли свой вклад в изучение этой полосы (Городков, 1916, 1937, 1946; Сочава, 1933; Самбук, Дедов, 1934; Берг, 1936; Лавренко, 1950; Тихомиров, 1955; Говорухин, 1952; Гожев, 1956, и др.). Однако никто из них не признавал лесотундру самостоятельным типом растительности, считая, что в данной полосе «механически» взаимопроникают лесные и тундровые растительные сообщества. А сам термин понимался как острова леса среди тундры.
Позже В. Б. Сочава (1956) стал считать лесотундру подзоной лесной зоны, причем, поскольку понятие «лесотундра» относится к островному распространению лесных и тундровых участков, а восточнее р. Лены сплошной фронт редколесий довольно резко переходит к тундре, он утверждает отсутствие лесотундры на Северо-Востоке (Сочава, 1929). К этой мысли был близок и Б. Н. Городков (1937).
Несколько иначе представляет принадлежность лесотундры В. А. Андреев (1932, 1935, 1954). Считая, что редколесья южной лесотундры по типу растительности отличаются от редин северной лесотундры, он первую считает подзоной лесной зоны, а вторую — тундровой.
Первым назвавшим лесотундру зоной был Н. И. Кузнецов (1916), обследовавший в 1914 г. приенисейскую ее часть по заданию Переселенческого управления. Однако он не обосновал своего вывода и, так же как большинство других ботаников, назвал редины лесами, а напочвенный покров — тундровой растительностью.
В 1932 г., после детального исследования растительности Кольского полуострова, Ю. Д. Цинзерлинг (1932, 1935) пришел к выводу, что междуречные (плакорные) редколесья и криволесья, во всяком случае в местах его исследований, а также в северной Швеции, Большеземельской тундре и предположительно в Сибири, представляют собой самостоятельный лесотундровый тип растительности. Это послужило основанием для предложения о выделении лесотундры в самостоятельную зону. Предложение Ю. Д. Цинзерлинга обоснованно поддержали исследовавшие Полярный Урал В. Н. Андреев, К. Н. Игошина и А. И. Лесков. С тех пор А. И. Лесков (1940) доказывал, что редколесья как тип ценозов «…такой же зональный ландшафтный тип, как, например, лес, степь, тундра» (1940, с. 275).
А. П. Ильинский (1937), также считая северные редколесья самостоятельным классом растительности, называл лесотундру зоной с двумя подзонами — северной и южной.
Довоенные исследования геоботаников были подытожены выпуском в 1947 г. томов геоботанического и естественноисторического районирования, в которых лесотундра впервые трактуется как очень широкая зона, включающая кустарниковую тундру (Лесков, 1947) и большую часть северной тайги (Лупинович, 1947). Данные труды были первыми, в которых нашла картографическое выражение мысль о самостоятельности зоны лесотундры.
Послевоенные, значительно более детальные и проведенные на больших пространствах исследования закономерно привели к объединению мнений относительно самостоятельности весьма широкой полосы к югу от северного предела деревьев и кустарников. В мнении, что ландшафты здесь не похожи ни на тундровые, ни на таежные, укрепились не только геоботаники, но и физико-географы, климатологи, зоогеографы, почвоведы и даже геологи, причем исследователи разных участков этой территории пришли к единому мнению независимо друг от друга, так как в большинстве случаев не были связаны ни общностью организаций и целей исследования, ни личным знакомством и, во всяком случае, не контактировали во время исследований, что дает основание полагать объективность выводов.
Наиболее четко сформулировал понятие лесотундры в геоботаническом аспекте Б. Н. Норин (1957, 1961, 1967), много лет изучавший полосу кустарниковых тундр и северных редколесий западных территорий СССР. Он обосновывает самостоятельность типа растительности этой приполярной полосы с неповторяющейся в других типах структурой. Древостой здесь разрежен и позволяет развиваться светлолюбивой тундровой флоре кустарничков, кустарников, мхов и особенно лишайников. Но корневая система деревьев сомкнута, обусловливая значительное влияние на другие компоненты растительности в подземной их части. Создаются полиэдификаторные ценозы с сочетанием мозаичности и комплексности. Наиболее обилен и оптимален здесь гипоарктический флористический элемент.
Южная граница лесотундры проводится Б. Н. Нориным там, где на плакорах наибольшие площади занимают лесотундровые сообщества, т. е. весьма близкая нашему пониманию.
Особенно подробно обосновал положение о единстве гипоарктических видов растительности южной тундры и редколесий Б. А. Юрцев (1961, 1966). Им показаны зональный и циркумполярный характер распространения олиготрофных бореально-гипоарктических компонентов, которые здесь наиболее активны и преуспевают в своем развитии и распространении по водораздельным пространствам в Евразии и Северной Америке. Гипоарктический пояс занимает пространство между Арктикой и типичной (средней) тайгой, а южная его граница отчетливо отделяет область сомкнутых лесов и область «полулесных» образований из бореальных элементов.
Описав границы деревьев и кустарников ценозообразователей на Северо-Востоке, геолог А. П. Васьковский (1958) пришел к выводу, что территория относится к более суровой и обедненной полосе тайги по сравнению с предтундровыми редколесьями, выявленными А. П. Шенниковым (1940) в Европейской части СССР. Он заметил, что таежные растения здесь представлены значительно беднее, чем в предтундровых редколесьях Европы, но зато многочисленны арктические и арктоальпийские элементы. Поэтому им предложено назвать эту полосу тундролесьем (или арктолесьем) и выделить в качестве зонального образования в ранге подзоны между предтундровыми редколесьями А. П. Шенникова и лесотундрой Европы, поскольку «сомкнутость стволов в лесных ценозах и роль залесенных площадей здесь выше, чем в европейской лесотундре» (1958, с. 199).
В апреле 1956 г. в Московском филиале Географического общества сделали доклад физико-географы К. В. Зворыкин, исследователь Европейского Севера, и Ю. П. Пармузин, исследователь Средней Сибири и Дальнего Востока, о физико-географическом районировании Севера и Востока СССР с демонстрацией карты физико-географического районирования. На этой карте в качестве южной части холодного ландшафтного пояса выделены северные редколесья (Зворыкин, Пармузин, 1956). Ю. П. Пармузин в дальнейшем уточнял и обосновывал эту мысль (1958; 1959а, г; 1961а, б; 1964; 1967; 1967а; 1968; 1975). Им показано своеобразие этого ландшафтного пояса по всем компонентам и сочетаниям ландшафтов. В конечном итоге в этих работах укрепилось предположенное А. П. Васьковским название данного ландшафтного типа, опоясывающего сушу, — «тундролесье» — на основании того, что при эдификаторной роли древесной растительности в биоценозах господствуют тундровые элементы.
Понятие «тундролесье» шире понятия «лесотундра», так как в последнее вкладывается лишь чередование «островов леса» и тундр на плакорах, что имеет место в Европейской части СССР и Западной Сибири.
Климатолог Б. П. Алисов (1956) на основании климатообразующих факторов, циркуляции атмосферы и трансформации воздушных масс выявил пояс субарктического климата, характеризующегося сезонной сменой арктических и умеренных воздушных масс. На территории заенисейской Сибири субарктический климатический пояс полностью совпадает с границами северных редколесий, намеченными по ландшафтным признакам К. В. Зворыкиным и Ю. П. Пармузиным. Однако на Дальнем Востоке, в Западной Сибири и Европейской части СССР субарктический климатический пояс смещается относительно ландшафтного к северу. Это объясняется влиянием океанов, отепляющих зиму, но понижающих температуру воздуха вегетационного периода, что обусловливает более медленное развитие биогенной части ландшафтов и несовпадение зон, намеченных по циркуляционным факторам и среднегодовым температурам воздуха, с зонами, выделенными по биотическим процессам, определяющим физиономические черты ландшафтных выделов.
Близкие субарктическому поясу Б. П. Алисова границы прибореальной подзоны субполярной зоны намечает в своем климатическом районировании А. И. Кайгородов (1955).
О единстве и самостоятельности полосы кустарниковой тундры и лесотундры из зоогеографов высказались Ф. Д. Плеске (Pleske, 1928), Г. П. Дементьев (1935), Н. А. Гладков (1951), Г. X. Иогансен (Iohansen, 1962), С. М. Успенский (1967). Но особенно четко обосновал это А. П. Кузякин (1962). Он считает, что часть северной тайги, которую обозначают на геоботанических картах, очень сходна с лесотундрой как в фито-, так и в зоогеографическом отношении и резко отличается от настоящей тайги в связи с доминирующим распространением «тонколесья». Именно тонколесье определяет отсутствие птиц, гнездящихся в дуплах, характерных для лесов. С другой стороны, для лесотундр и северных редкостойных лесов характерны многие виды птиц, которые находят здесь оптимальные условия своего развития. Весьма категорично высказался Н. А. Бобринский: «Если некоторые географы и ботаники еще спорят, куда отнести криволесье — к тундре или тайге, то для зоолога вопрос ясен: определенно к тундре» (1967, с. 110).
До детальных исследований почвенного покрова междуречий Сибири вся залесенная ее часть показывалась как зона подзолистых почв по аналогии с Европейской частью СССР. Но уже первые данные почвоведов по почвам северных редколесий (северной тайги) показали, что плакорные пространства не имеют типичных подзолов и подзолистых почв. Уже в 1948 г. Е. Н. Иванова для Европейского Севера указала на отличие почв от типичных таежных. А. П. Васьковский (1960) более детально охарактеризовал почвы тундролеснй Северо-Востока СССР, показав их существенное отличие от подзолистых. Автор почвенной карты СССР Н. Н. Розов (1960) отнес почвы северных редкостойных лесов к глеево-мерзлотно-таежным, а для сибирских гор, и в том числе для Северо-Востока, — к горно-мерзлотно-таежным, тем самым подчеркнув их отличие от подзолистых почв Западной Сибири и Европы.
Подробно осветил процесс почвообразования, миграции химических элементов и основное направление формирования коры выветривания В. О. Таргульян (1967, 1971) для холодно-влажных областей, в которые он включает тундру, лесотундру, северные редколесья, большую часть северной тайги и их горные аналоги. Он считает, что по соотношению тепла и влаги эти зоны и подзоны имеют принципиальное, качественное единство. В холодных гумидных областях создается несоответствие между темпом химического изменения исходного материала и темпом выноса продуктов этого изменения из выветривающейся толщи. Почвы здесь делятся на две группы: 1) неглеевые обломочно-ферсиаллитные — группа кислых иллювиально-гумусных неглеевых с двумя типами почв: подбурами и подзолистыми Al-Fe-гумусовыми; 2) глеево-сиаллитное аллохтонно-глинистое выветривание с группой кислых потечно-гумусовых глеево-сиаллитных почв.
Самостоятельность зоны северных редколесий с лесотундрой закреплена на картах Физико-географического атласа мира (1964) в климатической, ландшафтной и геохимической трактовке. Своеобразие геохимических процессов в этой полосе, совпадающей с предложенными нами границами, отмечает А. И. Перельман на карте геохимических ландшафтов в этом атласе.
Итак, уже по приведенному краткому обзору основных исследований северной полосы распространения древесной растительности достаточно определенно очерчивается ее отличие от типичной тайги по всем компонентам ландшафта. Главной причиной этого служит не только и не столько история формирования биогенной составляющей ландшафта, сколько современные процессы ландшафтообразования. При этом главная роль, стимулирующая развитие и определяющая современный облик ландшафта, принадлежит климатическим условиям и особенностям.
Они определяют количество и агрегатное состояние воды в ландшафтных зонах, лимитируют сезонную ритмику ее энергетического, транспирирующего, растворяющего, размывающего и дробящего действия. От климатических условий зависят способы и скорости выветривания горных пород, накопление и состояние коры выветривания, а следовательно, почвообразование, сезонность развития и годовой прирост растительности. От растительных ресурсов в свою очередь зависит животный мир. Наконец, видовой состав и количество растительности и животных в большой степени имеют климатическое ограничение.
Ландшафт как природный комплекс состоит из восьми основных материальных составляющих: горные породы с их рельефом, воздух, вода, растительность, почвы, микроорганизмы, животные и человек. Эти компоненты земной природы объединяются в три группы: геолого-геоморфологическую (литогенную), гидроклиматическую и биогенную. Причиной движения, взаимодействия и развития перечисленных компонентов ландшафта является энергия Солнца (тепловая, световая). Она стимулирует движение и выделение специфических видов энергии большинства из материальных составляющих земную природу, а также и приращение массы биотических компонентов за счет фотосинтеза.
Литогенная группа составляющих ландшафт в своем происхождении не имеет непосредственной зависимости от солнечной энергии, однако всегда подвергается преобразованию как непосредственным влиянием солнечных лучей, так и через посредство гидроклиматических компонентов, полностью зависящих от них. В результате каждый естественный ландшафт зонален по положению, происхождению, ритмике развития и приращению природных ресурсов, а также и по их использованию человеком. Всякое использование природных ресурсов должно корректироваться зональными особенностями и возможностями воспроизводства их. В соответствии с трехмерностью пространства трехмерна и зональность ландшафтов: широтная — в силу неодинакового распределения солнечной энергии по сферической поверхности Земли, долготная — благодаря преобладанию западного переноса тепла и влаги от океанов на сушу и высотная — в связи с понижением температуры воздуха с высотой.
Успешное и рациональное использование природных ресурсов неизбежно зависит (и, следовательно, должно строго учитываться) от зонального положения ландшафтов. Зональность же проявляется и заметно изменяется приблизительно на 100—120 км по широте, от 50 до 300 км по долготе и на сотни, а иногда и несколько десятков метров по высоте.
Большей частью традиционные названия физико-географических (ландшафтных) зон даются по господствующему типу ландшафтов: тундра, тайга, степь, пустыня и т. п. Однако большинство этих типов подвергается существенной модификации в зависимости от адвекции влаги и тепла, идущих с океанов. Так, степи, лесостепи и пустыни нигде не опоясывают земную сушу от океана до океана. Прерывисты и зоны смешанных лесов умеренного пояса. Да и в тундрах и тайге, которые в силу достаточной или избыточной влажности сохраняют типичные для них черты непрерывными полосами, замечаются существенные изменения при удалении от океанов. Так, темнохвойная тайга Европейской части сокращает свою ширину в Западной Сибири и совсем исчезает в Средней и тем более в Восточной Сибири, но опять появляется на Дальнем Востоке в зоне влияния муссонов. Изменения в тундрах менее существенны, но и в них они достаточно заметны. Следовательно, ландшафтной зоной следует называть часть географического пояса с доминирующим типом ландшафта, формирование которого регламентируется не только радиационным балансом, распределяемым в общем широтно, но и адвекцией океанических влаги и тепла. Иначе говоря, широтно протягивающиеся границы зон совпадают с типом ландшафта, а меридиональные границы определяются изменением поступающего тепла и влаги или удалением от океанов — субмеридиональными границами.
Предыдущий анализ ландшафтов показывает, что между тундрой и типичной тайгой как в Евразии, так и в Америке простирается своеобразный тип ландшафта, все компоненты которого отличаются и от тундры и от тайги. Автор предлагает назвать его тундролесьем, т. е. ландшафтом, где внешний вид определяется наличием в основном редколесья, рединами, но с преобладанием тундровых элементов растительности и флоры. В отличие от лесотундры распределение лесных и тундровых элементов здесь настолько взаимопроникает, что создается впечатление лесов, хотя и редкостойных, угнетенных, но
покрывающих древостоем всю площадь относительно равномерно. Название же «лесотундра» предполагает чередование лесных и тундровых участков. Такой ландшафт характерен для западной половины Евразии, однако по всем остальным компонентам ландшафта и биологической продуктивности он ничем не отличается от редкостойных «лесов» или предтундровых редколесий, как его стали называть в последнее время. Лесотундру следует считать подзоной тундролесья, обособляющейся не повсеместно, а в зависимости в основном от распределения влаги и снега в связи с микро- и мезорельефом и относительно небольшой континентальностыо климата.
Для тундролесья, как и для лесотундры, характерны: длительный период светлых суток летом и темных — зимой; ярко выраженная трансформация арктического воздуха в умеренный континентальный; избыточная влажность и гумидность климата; широкое распространение сплошной многолетней мерзлоты грунтов; преобладание физического выветривания над химическим, а вследствие этого широкое распространение грубообломочной коры выветривания; избыточная влажность, присутствие водоупорного слоя мерзлоты и грубообломочность поверхностных отложений способствуют интенсивной денудации, в том числе и внутригрунтовой, в сезоннопротаивающем слое почвогрунтов; густая сеть рек и озер; гипоарктический тип растительности с процветанием кустарников и лишайников; специфические почвы — подбуры и грануземы; для животного мира характерна постоянная миграция, изменение физиологических функций по сравнению с теми же таежными видами, отсутствие рептилий и дуплогнездовиков. Перечисленные особенности достаточны для обоснования специфического ландшафтного типа, диктующего использование природных ресурсов с существенными отличиями от тайги и даже более отличных, чем в тундре.