Почему же, спрашивается, другие ученые, предшественники Пастера, не получали таких отчетливых результатов?
Почему у них, после принятия всех, казалось бы, предосторожностей против зародышей микробов, жизнь все-таки иногда появлялась? Повторяя их опыты со всеми их ошибками, Пастер разъяснил, в чем тут дело. Работа с микроорганизмами требует постоянного щепетильного внимания; малейшая неосторожность и непрошенные гости появились там, где их не ожидали. Очень уж их много встречается повсюду.
Одни ученые сперва прогревали жидкость, а потом уже ее, как следует, закупоривали. Но на пробке могли оказаться микробы. Если их не было, то жизнь не развивалась, но иногда они бывали занесены, и тогда получался другой результат. Некоторые поступали так: колбу с прокипяченным содержимым они опрокидывали над ртутью горлом вниз и открывали горло под ртутью, воображая, что вполне устранили возможность проникновения зародышей из атмосферы, так как внутренность колбы ни на один момент не сообщалась с наружным воздухом. Тем не менее у них обыкновенно происходило заражение колбы через ртуть, на поверхности которой всегда скопляется разнородная пыль, в том числе и организованные частицы.
Другие, наоборот, желая быть черезчур добросовестными, по неведению, хватали через край и губили результаты своих опытов. Так французский ботаник Трекюль, упорно стремившийся доказать, что плесени превращаются в дрожжи и, обратно, дрожжи разрастаются иногда в плесени, действовал следующим образом. Сперва он приготовлял пивную бражку в колбочках и, вполне следуя указаниям Пастера, прогревал колбы, чтобы убить в них все живое. Затем он снимал пинцетом небольшое количество плесени с лимона, помещал его в каплю воды на стеклышко, рассматривал в микроскоп, чтобы убедиться, что в капле нет ничего постороннего и, наконец, давал капле стекать со стеклышка в колбочку. После этого, при недостатке воздуха, в колбах развивались дрожжи.
Читая подобного рода описания, ясно видишь, как ученый мир на первых порах не мог привыкнуть к вездесущию микробов и не мог понять, что никаких продолжительных операций в присутствии не обеззараженных нагреванием твердых, жидких и газообразных тел производить нельзя. В наше время даже начинающему ученику в области микробиологии ясно, что пока Тренюль рассматривал каплю воды в микроскоп, в нее могло попасть много посторонних элементов из воздуха, а еще больше с непрогретого стекла, по которому протекала жидкость прежде, чем попасть в колбочку.
Не будем больше останавливаться на чрезвычайно разнообразных ошибках, которые делались на первых порах различными исследователями в тот период, когда еще познание мира бесконечно малых существ было несовершенно. Ограничимся конечным результатом, красивым и богатым плодотворными последствиями, результатом, которого быстро достиг великий Пастер, но который он только после долгих усилий сделал общим достоянием. В настоящее время мы не только можем без малейшего труда производить так называемую стерилизацию всевозможных жидкостей, твердых тел и газов (т. е. устранять из них всех до единого живых микробов и их зародышей, не изменяя основных свойств стерилизуемых предметов), но мы умеем также вырастить в стерилизованных питательных материалах только один какой-нибудь вид микроба по нашему выбору. Другими словами, мы научились выделять каждого отдельного микроорганизма из бесчисленного множества всех остальных и можем изучать его отдельно от других, знакомясь с его характерными свойствами и особенностями при разных условиях. Один изумленный современник говорит про Пастера, что он может культивировать невидимых простым глазом мельчайших созданий также просто и уверенно, как огородник культивирует ту или иную овощ. На самом деле Пастер, а за ним все мы умеем делать это лучше огородника. У того, как бы тщательно он ни полол свои грядки, все же время от времени вырастет на них какое-нибудь непрошенное постороннее сорное растение, а с микробами, при соблюдении всех точно выработанных предосторожностей, этого случиться не может. Здесь все заранее рассчитано и предусмотрено.