Факультет

Студентам

Посетителям

Наши задачи по охране природы страны

Природа нашей страны прекрасна и богата. Она производительна в высшей степени и без всякой перестройки, но при условии ее рационального использования. Следовательно, в принципе нет никакой необходимости в перестройке нашей природы вообще.

Всестороннее воздействие человека на природу усиливается с объективно существующей неизбежностью, и задача друзей родной природы, а также работников тех производств, которые связаны с ресурсами дикой живой природы, вовсе не хлопотать об ускорении всяких ломок и перестроек, а, напротив, любовно охранять, в природе то, что возможно и нужно.

Впрочем, это лишь одна сторона вопроса. Важно иметь в виду и то, что всякая намеренная перестройка природы стоит очень дорого. Поэтому такие действия совершаются во имя лишь главнейших отраслей народного хозяйства.

Надо еще сказать и о красоте, красоте, вне всяких материальных расчетов, для которой должны трудиться друзья, родной природы.

Вспоминаю знаменитый «Хобот» — оригинальнейшую скалу на берегу Байкала близ села Култук. Волны выбили стенку мыса, и получилось удивительное подобие головы слона, опустившего хобот в воды Байкала. Это было место паломничества иркутян, скала была увековечена на художественной открытке. В двадцатых годах какой-то «эконом», долженствовавший заготовить известь для железной дороги, приказал взорвать «Хобот» динамитом. Как не напомнить о судьбе «Хобота» тем не в меру ретивым деятелям, которые так отчаянно добивались взрыва Шаманского Камня в истоке Ангары?

А что сказать о тех руководителях, которые организовали массовую ломку строительного камня на хребте Боргустанском, защищающем от холодных ветров г. Кисловодск? С протестом против этого безрассудства 9 апреля 1965 г. выступил на страницах «Медицинской газеты» врач М. Мищенко. В «Литературной газете» опубликовал по этому поводу «Открытое письмо председателю Совнархоза РСФСР т. В. Деенину» писатель Г. Гулиа (май 1965), но неизвестно, закончена ли эта ломка сейчас.

В том же, 1965 г. «Литературная газета» писала об озере Севан: «Вспомните, какими восторгами сопровождалось сооружение Севанского каскада гидроэлектростанций. Авторы многочисленных трескучих статей заверяли, что и овцы будут целы и волки сыты, что и озеро сохранится, и энергия будет, и орошение улучшится! А что оказалось? «Энергетические волки ненадолго насытились, но за счет овец. Озеро гибнет, и уже возникают проекты, крайне дорогостоящие, искусственного заполнения водой Севанской чаши». (Н. Дубов. Природа и мы. «Литературная газета», 15 мая 1965 г.).

Конечно, между «Хоботом» на Байкале и Севаном — дистанция огромного размера, но дело не в масштабах. Дело в полном пренебрежении интересами красоты природы и в ее искажении.

Поэтому сюда же мы отнесем многие, внешне несхожие факты. Около Ясной Поляны построили большой химический комбинат. В результате от ядовитых выбросов завода гибнут или, точнее, погибли хвойные насаждения в мемориальном комплексе Л. Н. Толстого. А комплекс этот был объявлен заповедником специальным постановлением ВЦИК еще при жизни В. И. Ленина. Сам Владимир Ильич, посетив в 1920 г. Дом Толстого в Хамовниках, сказал: «Если в саду какое-либо дерево или куст засохнет, надо досадить на том же месте другое, той же породы, если можно, хотя бы приблизительно того же размера» (В. Д. Бонч-Бруевич. Ленин и Толстой. «Правда», 19 ноября 1935 г.). Так как же с Ясной Поляной?

Разумеется, очень хорошо, когда люди ликвидируют искажения, внесенные в природу. Но это не всегда возможно и всегда очень дорого. Так, в течение ряда лет строители г. Иркутска брали песок и гравий в долине речки Ушаковки, протекающей через город. Долина эта была изуродована до предела. Сейчас город благоустраивается и долину приводят в приличный вид, тратя несравненно больше, чем было получено выгоды от подручности выбираемого песка.

Впрочем, Ушаковка — это мелочь, интересная лишь для иркутян. Бесконечно, серьезнее то, что происходит на Черноморском побережье. Вот что пишет В. Зенкович в статье «Остановить море» («Известия», 8 марта 1967 г.): «На участке от Туапсе до Адлера строители выбирали ежегодно 120 тысяч кубометров пляжевого материала. К югу от Одессы в год вывозилось около миллиона кубометров наносов. В результате на берегу начались оползни. Они уничтожают ценные сооружения и сельскохозяйственные угодья. Истощены великолепные пляжи южнее Днестровского лимана, где намечалось создание курортов, подобных румынским и болгарским. Тают на глазах пляжи Евпатории и прилегающего к ней района. Сейчас там приходится строить береговые сооружения. Исчезли многие пляжи южного берега Крыма. В два-три раза сузились пляжи многих кавказских курортов, а у некоторых они совершенно исчезли…».

Не случайно Советом Министров СССР принято в 1969 г. специальное постановление об охране беретов Черного моря. Это постановление как нельзя более своевременно.

А сколько бед приносится зелени в городах! Зеленые насаждения в городах не только полезны — они еще и придают красоту современным урбанистическим конструкциям. Прелесть столицы Казахстана — Алма-Аты — прежде всего в ее зелени. И больно видеть горожанам, как расправляются с этой красотой отцы города. Так, например, меняют асфальт, улучшают покрытие улиц и вокруг гигантов-карагачей кладут кольцо бетона вплотную к стволу. Небольшое колечко оставляют для саженцев, не учитывая того, что в этой благодатной местности деревья растут на глазах.

Впрочем, в Алма-Ате расправы с деревьями — повседневное явление. «Огнем и мечом» проходят по улицам и паркам их истребители. Одни деревья валят потому, что они «старые», другие показались «безобразными» (будто живое дерево может быть «безобразным»?), третьи помешали какой-то проводке, а вся эта масса особенно дорогой здесь древесины «списывается» и уходит неизвестно куда.

Такая же картина наблюдается и во многих других городах нашей страны, о чем нередко сообщается в печати.

Мы не можем говорить о культуре наших городов, пригородных зон до тех пор, пока их зелень не станет изобильной, густо населенной животными и по-настоящему заповедной.

Если нет любви и жалости к животному, если на него смотрят только как на кусок мяса, трудно или вовсе невозможно добиться человеческого к нему подхода. То же касается и растений, особенно деревьев. Человек должен понимать красоту дерева, без которой и отдых не в отдых. И вот такое отношение к деревьям надо воспитывать, надо охранять деревья именно за их красоту, за радость, которую они доставляют людям.

В США есть национальный парк, в котором сохраняются чудо-деревья — секвойи. И у нас подобные великаны, разумеется, ваших, евразийских видов, еще сохраняются и их надо выделять, описывать, объявлять неприкосновенными. Больно видеть, как именно вековые дубы, сосны, лиственницы, кедры становятся жертвами усовершенствованных пил только потому, что, не в пример, «мелочи», дают «выполнение плана» без особых хлопот.

Среди задач охраны дикой живой природы на первом месте стоит забота о лесах, как самая неотложная. В этом направлении, собственно говоря, было бы вполне достаточно того, чтобы выполнялись советские законы о лесах. Самого первого из них — «Основного закона о лесах», подписанного В. И. Лениным в 1918 г., при надлежащей интерпретации и с добавлением таких документов, как декрет о лесах Крыма, подписанный им же, и некоторых других, вполне было бы достаточно, чтобы обеспечить благополучие наших лесов навсегда. Еще очень и очень много предстоит сделать, прежде чем мы приведем леса наши в порядок и организуем их использование так, как того требуют подлинные интересы страны.

Иное надо оказать о животных, поскольку все, что их касается, еще не приняло достаточной ясности, и многое нужно перестраивать. Прежде всего, необходимо, на мой взгляд, полное упорядочение охотничьего хозяйства и ведение его на строго научной основе. При этом ни в коем случае нельзя относить охоту только к лесному делу.

Начинания, которые необходимы для осуществления действенной охраны природы, в общем одинаковы для всей страны и включают в себя мероприятия культурно-просветительные и организационно-хозяйственные. Они будут взаимно проникать и дополнять друг друга.

Прежде всего надо объединить силы, направленные на дело охраны природы, а этого-то у нас как раз и нет: государственная охотничья инспекция и государственная инспекция рыбоохраны существуют сами по себе, не будучи связаны в работе. Между тем интересы их неразрывны. Охраняя рыбу в Байкале, нельзя достичь цели, если не следить за таежными речками, в которых рыба должна нереститься, и где ее вылавливают с помощью запоров. Охраняя выдру, нелепо рассчитывать на успех, если не заботиться о рыбе в реках, где обитает выдра. Немыслимо заниматься охраной рыбы в водоемах, не уделяя внимания населяющей эти водоемы ондатре, водоплавающей птице и т. д.

Совершенно очевидно, что пришло время объединить все инспекции, ведающие охраной живой природы, в единое ведомство охраны природы: леса и растительность вообще, животных всех видов, от млекопитающих до беспозвоночных. В стороне должно остаться только морское и океаническое рыболовство и зверобойный промысел, поскольку это совершенно особое направление хозяйственной деятельности. Ведомство охраны природы должно быть высшим органом по отношению ко всем организациям, занимающимся эксплуатацией богатств живой природы, и само никаких эксплуатационных функций иметь не может. Напротив, оно возглавит всю массовую работу, проводимую при участии добровольных обществ, научно-исследовательскую, работу, быть может, подготовку кадров. Нельзя, разумеется, сразу предусмотреть всю структуру этого органа, но совершенно бесспорно, что пока он не будет создан, дело охраны природы не выйдет из своего неблагополучного состояния.

Организуя охрану природы, надо обязательно дифференцировать, ее в зависимости от физико-географических и экономических особенностей местности. Канцелярски-обезличенный подход здесь особенно вреден. Не только разной по составу и направленности должна быть деятельность ведомства охраны природы в зоне тайги и тундры, степей и пустынь и т. д., но и в окрестностях больших городов ее направление будет иным, чем в местах, слабонаселенных. Равным образом, в зависимости от степени преобладания охоты или рыболовства в данном районе, должна разниться, и структура местного управления по охране природы. В одних будут преобладать охотоведы, в других — рыбники.

Так, например, почти всюду в таежной и тундровой зоне, кроме определенных участков, основное товарное значение имеет пушнина, а рыболовство является подсобным, второстепенным занятием. Следовательно, здесь ведущее место должно принадлежать охотоведам. Игнорирование этого в прошлые годы привело к тяжелым последствиям.

Единую систему охраны природы необходимо укомплектовать таким образом, чтобы она существовала в каждом районе и обязательно возглавлялась квалифицированными специалистами. До сих пор обе инспекции (охотничья и рыбная) находятся почти исключительно в областных и республиканских центрах и значение их преимущественно теоретическое.

Возражения против того, чтобы инспекция охраны животного мира была учреждена в каждом районе, сводятся к тому, что это не дорого (потребуется несколько десятков человек на область). Элементарное знакомство е вопросом показывает, что такая «экономия» есть грубейшее делячество и на деле приносит систематический и крупный убыток народу. Если мы представим себе, что охотовед поставит в районе дело так, что в течение года будет сохранено только 12 соболей или 12 лосей, или 1200 белок, то явно окупится вся стоимость годичною содержания такого работника. Но ведь совершенно очевидно, что за год своей работы охотовед не только сбережет для государства тысячи особей ценных животных, но и увеличит заготовки пушнины и другой охотхозяйственной продукции на тысячи рублей.

Заготовительные организации, которым, к сожалению, доверено развитие охотничьего хозяйства, с чем они явно не справляются, считают, что охотоведов надо держать только в «промысловых» районах. Что такое «промысловый» район и что такое «непромысловый» — неизвестно. Приблизительно считают, что к первым относятся те районы, население которых преимущественно занято охотой. Это главным образом районы Крайнего Севера. Но ведь охотничью продукцию дают у нас все районы страны, и южные — всегда относительно больше, чем северные.

Интересный пример дает Слюдянский район Иркутской области. Прижатый горами к Байкалу, этот район имеет очень ограниченную возможность развивать полеводство и животноводство. Зато велико поголовье охотничьих животных в здешних горных лесах. В результате сравнительно небольшое население района при отсутствии всякой организации дает государству пушнины в среднем на 25 тысяч рублей в год. Канцелярский принцип «промысловости» не позволял заинтересованным организациям назначить в Слюдянокий район даже одного охотоведа, хотя дело непременно требовало его участия в жизни района, да и не одного, а нескольких.

Перенесемся на юг Украины, в Запорожскую область. Эта одна из наиболее населенных областей, где освоена, кажется, каждая пядь земли. В области совершенно отсутствует сколько-нибудь правильно организованное охотничье хозяйство. И что же? В 1961 г. область дала 5577 шкурок красной лисицы и 52 948 — зайца-русака, а в 1963 г. — около 5000 шкурок красной лисицы и 30000 шкурок зайца-русана.

Нужно ли доказывать, что если в Запорожье будет уделено надлежащее внимание организации охотничьего хозяйства, выход ценностей от использования охотничьих животных возрастет многократно.

Одним словом, охотовед с большим успехом может и должен трудиться решительно в каждом районе нашей страны.

Из соображений экономии охотоведов не содержат, но в течение ряда лет содержали штаты егерей, которых и сейчас содержат в обществах охотников, хотя они и бесполезны и обходятся недешево. Сейчас как будто намечается сдвиг — появляются должности районных охотоведов, но, увы, вместо настоящих специалистов, на них нередко назначают людей из числа упраздненных егерей. Далее, если сократить значительную часть заготовителей, то сэкономленные деньги можно употребить на содержание охотоведов. Заготовители в подавляющем большинстве не имеют никакой квалификации. Их роль сводится к сбору пушнины и пересылке ее по почте на базы. В результате происходит множество недоразумений.

Непонимание того, что охотничье хозяйство — это не промысел и не заготовки, а производство,— отрасль сельского хозяйства, не давало потребительской кооперации понять и значения специалистов-охотоведов, что приводило к серьезным ошибкам. Руководители потребкооперации не знают, что приемщик пушнины и охотовед — совсем не одно и то же, и сохраняют равенство окладов для своих охотоведов, совершенно не считаясь с тем, какое образование имеет человек, которому они поручают эту должность.

Давно пора перейти на высшую ступень обслуживания охотников. Прежде всего, надо активизировать общества охотников, передав им производственные функции, которыми обладал Всероссийский производственно-кооперативный союз охотников — «Всекохотсоюз», некогда проводивший большую работу по развитию охотничьего дела в нашей стране. Дело охоты должно быть передано в руки самих охотников, и они с ним справятся прекрасно. Охотничья продукция, заготовленная Союзом охотников, потечет на пушные базы непосредственно или будет поступать в магазины Союза. Что же касается колхозных и государственных охотничьих хозяйств, то они также будут направлять свою продукцию непосредственно на пушные базы, минуя совершенно бесполезных заготовителей.