Начиная со второй половины XIX в. в развитии географии наступило время не только обострившейся борьбы мнений в области теории, но и дальнейшей, еще более резкой ее дифференциации.
Это было связано, во-первых, с возможностью перейти от описательных в основном форм к более углубленному изучению сущности отдельных явлений, а, во-вторых, с отсутствием теоретической концепции, обеспечивающей возможность научного понимания ландшафтной оболочки как целого. Старые, идеалистические и непоследовательно материалистические концепции все в большей и большей мере обнаруживали свою научную несостоятельность.
Для создания же новой концепции, основанной на принципах материалистической диалектики, еще не было необходимых условий.
Не случайно В. П. Семенов-Тян-Шанский писал, что «… с 60-х годов прошлого столетия началось усиленное расчленение географии на отдельные, не связанные между собой дисциплины, и география стала неудержимо иссушать самое себя в сообщении одних только голых фактов… Понятие географического ландшафта, как закономерного пространственного комплекса предметов и явлений на поверхности земного шара, распылялось».
Действительно, география начала буквально «расползаться» в разные стороны и переходить к изучению бесконечного количества отдельных, нередко совершенно оторванных друг от друга частностей.
Выделявшиеся все новые и новые отрасли начинали развиваться в значительной мере самостоятельно. В практике географических исследований, изучая отдельные частные предметы (рельеф, климат, сельское хозяйство, промышленность и т. д.) без должного учета взаимодействий между ними, географы иногда переставали понимать друг друга. В результате стало увеличиваться отставание в области создания комплексных географических характеристик стран и районов. Все меньше оказывалось географов, способных создавать такие характеристики, хотя бы даже и в чисто описательной форме; между тем потребность в работах этого рода никогда не прекращалась.
Следовательно, можно считать, что в середине и особенно в конце XIX в. произошел переход от синтеза, осуществленного в первой половине XIX в. в разной форме несколькими географами (Гумбольдтом и Риттером, например), к более углубленному анализу. Не будучи в состоянии правильно осмыслить единство материального мира, географы вынуждены были ограничиваться углубленным изучением лишь отдельных элементов ландшафтной оболочки Земли. Такое аналитическое направление географических исследований раздвинуло их рамки в сторону более углубленного изучения частности, что в свою очередь привело к необходимости более четкой классификации изучаемых географией отдельных объектов и явлений по характеру их свойств. Это требовало специального подхода к каждому из предметов, т. е. обусловливало необходимость создания особых методов их изучения, что имело несомненно положительное значение и было одной из форм развития географии.
Но усиление анализа без должного синтеза привело к тому, что именно в этот период было объявлено: «Время Гумбольдтов прошло». Тем самым развитие географии ограничивалось ее отраслями или, как мы их часто называем, отдельными географическими науками.
Такой путь развития имеет как положительную, так и отрицательную стороны. На двойственное значение дифференциации обратил внимание Энгельс, разглядевший его в процессе развития науки XVI—XIX вв.: «Разложение природы на ее отдельные части, разделение различных процессов природы и природных вещей на определенные классы, исследование внутреннего строения органических тел — по их многообразным анатомическим формам — все это было основным условием тех исполинских успехов, которыми ознаменовалось развитие естествознания за последние четыре столетия. Но тот же способ изучения оставил нам привычку рассматривать вещи и процессы природы в их обособленности, вне их великой общей связи, и в силу этого — не в движении, а в неподвижном состоянии, не как изменяющиеся существенным образом, а как вечно неизменные, не живыми, а мертвыми».
В немалой степени преимущественному развитию отдельных географических наук содействовали и запросы жизни, так как эти науки в первую очередь способны удовлетворять непосредственные хозяйственные потребности, в то время как общегеографические работы для практики имеют большей частью опосредственное значение, а поэтому их необходимость далеко не всегда осознается.
Все же не совсем правильным было бы утверждение, что география, начиная с середины XIX в., развивалась исключительно в одном аналитическом направлении. Это направление резко доминировало и продолжает доминировать до сих пор. Но необходимость в синтезе, необходимость создания целостных картин окружающей нас ландшафтной оболочки понималась отдельными учеными и в этот период. Более того, можно утверждать, что за последние пятьсот лет не было такого периода, когда совсем отсутствовало бы понимание необходимости синтеза.
Естествоиспытатели, изучая отдельные стороны природы, иногда приходили к пониманию необходимости познания их связей с другими компонентами природы, познания их как частей более сложного целого. А как только рельеф, климат, почвы и т. д. начинают изучаться как части целого, как элементы ландшафтной оболочки Земли, то геолог неизбежно придет к геоморфологии, метеоролог — к климатологии, почвовед — к физической географии. Таким образом, если, как мы покажем в дальнейшем, часть географов, переступая границы географического анализа, утрачивала понимание общности между всеми предметами географических наук и вместе с тем «уходила» из географии, то отдельные представители смежных с географией наук, перейдя от анализа изучаемых предметов к синтезу, шли обратным путем и «приходили» в географию, хотя часто сами это обстоятельство не всегда вполне понимали и организационно оставались за пределами специальных географических учреждений. Так возникло довольно курьезное явление, имеющее место и теперь, когда называющие себя географами специалисты занимаются по существу не географией, а отдельные представители смежных с нею наук, не считая себя географами, обогащают географическую науку.