Наблюдая за реками и озерами день за днем десятки дет, люди обнаруживали не всегда объяснимые явления. Им нередко казалось, что реки, на берегах которых они в детстве проводили целые дни, стали теперь не те. Тогда реки представлялись большими, глубокими, а теперь обмелели. Не зная законов, управляющих водным режимом рек и озер, люди нередко интуитивно приписывали обмеление их вырубке лесов, осушению болот…
История вопроса о влиянии лесов и болот на климат и воды уходит в глубокое прошлое, к первым активным действиям человека, стремившегося расширить пространство своего обитания, сводя леса, осушая болота. Особенно интенсивно истребляли леса в нашей стране в XVIII и XIX столетиях. В это время еще не существовало лесоохранных и других законов, регулирующих отношение человека к природе, и капиталистические элементы города и деревни безнаказанно хищнически истребляли леса, особенно в центральных губерниях. Стук топора в лесу больно отзывался в душе русского народа. Вспомним запавшие нам в душу с детства стихи Н. А. Некрасова: «Плакала Саша, как лес вырубали. Ей и теперь его жалко до слез. Сколько тут было кудрявых берез!…»
Статистика показывает, что в Вологодской, Псковской, Эстляндской, Лифляндской, Московской и других губерниях с 1896 по 1914 г. площадь лесов сократилась на 30—50% и более. Особенно быстро редели леса в Тверской, Рязанской и Вятской губерниях — основных в то время поставщиков товарного леса. В Тверской губернии, например, к 1914 г. леса занимали только 22,6% площади, в то время как в 1696 г. эта губерния была на 75,8% покрыта лесом.
Неудивительно, что при столь стремительном исчезновении лесов неоднократно возникал вопрос о возможном влиянии лесоистребления на климат и воды. Повсюду можно было услышать: «В старину засухи были реже, реки были полноводнее». Особенно много таких разговоров велось после катастрофических засух, неурожаев, небывало жарких лет или суровых зим.
Сойдутся старики и, вспоминая свои молодые годы, начинают длинные разговоры: «Ныне, говорят, и лето не похоже на лето, и зима не зима, а все оттого, что лес повсюду истребляется. Оттого и ветры гуляют на просторе, и морозы уничтожают труд земледельца, и зной иссушает летом почву и губит посевы. Весной теперь бывают страшные наводнения даже от таких рек, которые летом не только маловодны, но и по временам пересыхают» (Я. Вейнберг, 1884 г.).
Вопрос о влиянии леса на водный режим рек, как писал Я. Вейнберг в книге «Лес. Его значение в природе и меры к его сохранению» (М., 1884), «в недавнее время еще спорный, можно считать решенным, так как он подкрепляется множеством наблюдений, сделанных в разных местах, при разнообразных климатических и географических условиях». С тех пор много воды утекло, но и в наши дни не утихают научные страсти вокруг этого, казалось бы давно решенного вопроса.
И в наши дни звучат беспокойные голоса о вредном воздействии лесоистребления и осушения болот на климат и водный режим рек. Вот некоторые примеры, заимствованные из современных центральных газет.
«Трудно переоценить огромное водоохранное и водорегулирующее значение леса, санитарно-гигиеническую и эстетическую ценность лесов Верхневолжья, — пишет Г. Зайцев, начальник Калининского областного управления лесного хозяйства. — Между тем есть все основания тревожиться за их будущее. Только за последние 80 лет сток вод Волги возле г. Старицы упал в полтора раза. И там, где десятилетия народ с трудом переправлялся через реку, теперь ее переходят вброд. Одна из причин этого — оскудение калининских лесов» (Правда, 1973, 15 февраля).
Серьезное беспокойство о судьбе рек бассейна Камы высказывает заслуженный лесовод РСФСР И. Виноградова (Правда, 1972, 26 октября). «Истощение лесных ресурсов, — пишет она, — с каждым годом охватывает все более северные районы. Высокопродуктивный хвойный древостой сменяется менее ценным — березовым и осиновым. Растут площади вырубок, пустырей, каменных россыпей, на которых восстановить лес просто невозможно. В результате усиливаются эрозийные процессы, нарушается режим стока горных рек. Например, вдвое сократилась за последние десять лет глубина притоков Уфы, Сылвы, Вогулки, Серебрянки. Ухудшаются условия водоснабжения населенных пунктов. Наконец, не к лучшему меняется климат…»
Тревога за судьбу одной из красивейших рек Брянщины звучит в статье М. К. Крахмалена «О чем шумит брянский лес» (Лит. газ., 1970, 11 ноября): «Как ни богата Десна, — пишет он, — ее ресурсы не бездонны. За последние годы она сильно обмелела. Старожилы помнят, как до войны от г. Чернигова до г. Брянска ходил пароход. Ныне в летнюю межень местами невозможно проехать на моторной лодке.
Отчего происходит обмеление Десны? Прежде всего от интенсивной вырубки лесов».
С не меньшим беспокойством смотрел народ на осушение болот и заболоченных территорий, которые издавна представлялись как «питатели» рек в самое маловодное время — в межень.
Начало острой дискуссии о роли болот в питании рек положила экспедиция по осушению болот Полесья, которая в течение 25 лет (1873—1898) выполнила большие мелиоративные работы. С тех пор идет спор о влиянии осушения болот на водный режим рек, не закончившийся и в наши дни.
Вот, например, к какому печальному выводу пришел наш современник, Г. Троепольский, побывавший в некоторых районах лесостепной зоны европейской части СССР, где в последние годы мелиоративные работы получили значительное развитие. «Вот и снова я стою на берегу речушки. На этом самом месте когда-то, лет пятнадцать — двадцать назад, ловили плотву. Сейчас это жалкий ручеишко. Через него теперь проходит отличная асфальтированная магистраль Воронеж —Ростов: фундаментальный мост, как полагается, и табличка: «Река Хворостань». Все честь по чести, но здесь, где я стою, самой реки-то и нет. Она влачит существование в низовьях, загрязненная отбросами Давыдовского консервного завода. Какая уже гам плотва — лягушкам тяжко. Такая же табличка — по синему фону белыми буквами — встречается на пути еще раз: «Река Красная». А реки тоже нет, есть ручеек тощий, скудный, местами пересыхающий» (Правда, 1966, 4 сентября, «Сколько человеку воды нужно»).
Подобные примеры можно было бы продолжать без конца.
Специалистов-гидрологов, к компетенции которых в значительной мере относятся рассматриваемые вопросы, всегда поражает, с какой необыкновенной легкостью авторы различных статей судят о сложных вопросах гидрологической науки, касающихся оценки влияния леса, болот и других факторов на водоносность рек и изменение климата. Суждения вроде приведенных выше в научном отношении не убедительны. Более того, вызывает сожаление, что авторы статей, высказывая свои суждения о причинах обмеления рек, изменения климата или других неблагоприятных изменений в природе, не опираются на результаты научных исследований.
Вспоминается статья, опубликованная лет десять назад в одной из газет. Автор ее, к сожалению, не помню его фамилии, побывавший в бассейне Унжи и «увидевший», что она сильно обмелела, обращается к встретившемуся ему деду Микеше за разъяснением — в чем дело? И дед Микеша, почесав затылок, дает ему исчерпывающий ответ: «Погляди, родименький, леса-то кругом повырубили, вот и ушла вода».
Проблема взаимосвязи леса, климата и водного баланса является весьма сложной, и ее разрешению многие видные ученые посвятили не одно десятилетие. В конце прошлого века в нашей стране организованы систематические наблюдения за водным режимом почти всех более или менее значительных рек. Имеется огромный фонд многолетних (50—100 лет) данных о климате и водном режиме. Ведутся широкие экспериментальные исследования на специальных воднобалансовых станциях.
Желание ответить на вопрос: «Мелеют ли наши реки?», опираясь на объективные данные науки, побудило автора этих строк, пятьдесят лет занимающегося изучением водных ресурсов, взяться за перо.