Факультет

Студентам

Посетителям

Экология млекопитающих отряда зайцеобразных Ленинградской области

Заяц-беляк

Беляк принадлежит к наиболее обычным, широко распространенным охотничьим зверям Ленинградской области, особенно в восточных ее районах. Плотность популяции, по данным учета в октябре 1957 г., колебалась от 140 до 230 экз. на 10 000 га, в 1959 г. — 146, в 1960 г. — 181, в 1966 г. — 120 экз. (Альтшуль и др., 1970). Несмотря на свою обычность, беляк размещен неравномерно. Зимой он многочисленнее всего по опушкам и окраинам еловых и смешанных лесов, около небольших полян и болот, в зарослях ивняка и т. п. Несколько реже встречается на зарастающих вырубках. Избегает обширных моховых болот и полей, кроме их окраин, обрамленных кустарником. Редок беляк также в глубине крупных еловых массивов, бедных лиственным подлеском.

Иногда он забегает на окраины деревень и даже, случается, в пределы Ленинграда. После ледостава следы иногда тянутся от Ольгина до Крестовского и даже до Васильевского островов (Родионов, 1962). На стациальном распределении беляков отчетливо сказывается погода. Во время длительных снегопадов они сосредоточиваются в густых еловых молодняках и лишь потом появляются в обычных местообитаниях. Наши данные о зимнем стациальном распределении беляка в общем совпадают с приведенными Н. К. Верещагиным (1964а) для окрестностей Ленинграда, где 46% встреч приходится на лиственные леса и кустарники с вырубками, 40 — на смешанные леса с вырубками, 7 — на еловые леса, 3 — на сосновые, 1 % — на моховые болота. В бесснежный период года зайцы встречаются преимущественно в смешанных лесах с хорошо развитым наземным покровом, часто кормятся на лесных лужайках и на полях с озимыми хлебами и горохом. В конце октября 1964 г. много следов наблюдалось на моховых болотах, куда, вероятно, зайцев привлек обильный урожай клюквы.

В зимнее время зайцы устраиваются на отдых преимущественно в еловом лесу и других типах древесных насаждений. Из 24 лежек 9 найдено в ельниках, 5 — в лиственном лесу, 1 — в смешанном, 4 — на вырубке, 3 — на болоте, 2 — на поле и лугу. На большей части территории области для отдыха используется простое открытое логово в виде ямки в снегу, обычно под защитой ели (6 случаев), под кустами и в бурьяне (4 случая), у поваленного дерева, стога и т. д. или даже на открытом месте. Один заяц лежал на упавшем дереве. На северо-востоке области беляки предпочитают открытым лежкам более или менее глубокие (от 45 см до 2 м) норы в снегу (Новиков и Тимофеева, 1965). Из найденных нор 6 располагались под упавшими стволами, корягами и корнями, 4 — под заваленными снегом елочками и кустами ивы, 1 — под кучей хвороста. В одном случае друг возле друга оказалось 3 таких убежища. Интересно, что в Подпорожском районе открытые лежки встречались главным образом в начале и конце зимы и в начале весны, когда морозы не достигали большой силы. Летом и осенью мы, А. П. Паринкин и Е. С. Лысов обнаружили 10 лежек: 4 — под елями и еловым подростом, по 2 — около поваленных деревьев и в траве на лугу около реки, недалеко от лесной опушки, по одной — в завале выкорчеванных кустарников около полей и в зарослях кустарников и елового подроста.

Несмотря на прекрасную приспособленность зайцев-беляков к обитанию и передвижению в условиях глубокого и рыхлого снежного покрова, снег все же доставляет им немало затруднений. По весеннему насту и уплотненному ветром снегу зайцы бегают совершенно свободно, почти не оставляя следов, но в сыпучем, не слежавшемся снегу проваливаются на 10—15 см, а в мокром, тающем — на 15—20 и даже до 40 см. В связи с этим первостепенное значение приобретают тропы. Они возникают уже в начале зимы, становятся все более торными, разветвленными и полностью или частично восстанавливаются после каждого снегопада и бурана. Весной, с образованием прочного наста, тропы исчезают, но прокладываются хотя бы на короткое время после обильных снегопадов, нередких в эту пору года. По тропам зайцы могут быстрее, с минимальной затратой времени и сил, достичь места кормежки и убежать от преследования. Тропы тянутся главным образом вдоль опушек леса, окраин болот, полей и лугов, соединяя основные жировки. Они образуют отдельные замкнутые кольцевые системы, пересекающиеся многими поперечными ходами, и соединяются между собой. В одной из таких систем длина двух кольцевых троп достигала более 510 и около 640 м. От них по окраине болота отходила прямолинейная тропа в сторону соседнего елового леса, где через 680 м заканчивалась лежкой. В общем, на сравнительно небольшом пространстве зайцы располагали системой троп длиной в несколько километров. К сожалению, мы не установили, сколько особей обитало на этом участке; несомненно, что здесь их было несколько. Тропы возникают сами собой, в связи с привычкой зайцев (как и других млекопитающих) регулярно пользоваться одними и теми же лазами (маршрутами) и, спасаясь от преследования, бегать по замкнутой кривой. Подчеркивая положительное значение троп в жизни зайцев, нельзя не отметить и то, что именно здесь их часто подстерегают и ловят рысь, лисица, волк.

Зимой и весной зайцы кормятся почти исключительно ночью или рано утром, а днем лишь изредка. Например, в апреле 1964 г. из-за густого снегопада зайцы отсиживались в укрытиях всю ночь и утро и вышли на жировку лишь с полудня, когда снег перестал идти. В летние месяцы беляки часто кормятся в дневные часы, а осенью, вероятно, вновь становятся более активными по ночам. Живший у нас зайчонок был особенно деятельным по вечерам. Иногда днем зайцы кормятся с такой жадностью, что теряют обычную осторожность и подпускают к себе очень близко. В конце июня 1964 г. мы подошли почти вплотную к беляку, щипавшему траву на обочине дороги, а В. И. Тимофеев в марте 1963 г. дважды стрелял по жировавшему зайцу.

Поскольку зайцы не столь уж редко бывают деятельными в светлые часы суток, а отдыхают обычно на открытых лежках, для их безопасности первостепенное значение приобретает свойственная им сезонная криптическая окраска. По нашим и Е. З. Когтевой (1963а) данным, осенью линька начинается в сентябре — октябре, достигая разгара и завершаясь в ноябре. Лишь отдельные особи сохраняют следы линьки до декабря — января. Весной линька начинается в апреле, изредка даже в марте, в апреле — мае протекает особенно интенсивно и завершается в мае же. У одной рожавшей и вновь беременной самки шерсть продолжала лезть даже в начале июня. Продолжительность сохранения зимней окраски меха и сроки линьки в среднем хорошо совпадают, как и на Кольском п-ве, с временем наличия снежного покрова и датами его возникновения и схода, а именно: зайцы носят белый мех в среднем с 13 ноября по 22 апреля, а снежный покров сохраняется с 1 ноября по 20 апреля. Конечно, в отдельные годы это совпадение сроков нарушается, причем в нашей области особенно часто, так как ее климатические условия весьма неустойчивы и даты установления снежного покрова колеблются в пределах 50 дней (Рихтер, 1948).

К основным зимним кормам зайца-беляка принадлежат побеги и кора различных видов ив (главным образом кустарниковых) и осины, побеги берез, отчасти малины. Остальные виды деревьев и кустарников играют второстепенную роль. В ряде районов березы почти не поедаются или начинают использоваться лишь при недостатке более привлекательных кормов, а кора вообще обгладывается почти случайно. Для исследуемой популяции весьма характерно негативное отношение к рябине: ее побеги и кора практически игнорируются; мы неоднократно наблюдали, что зайцы подбегали к ее кустам и тотчас же уходили прочь. Это тем более интересно, что в ряде других областей рябина, наоборот, принадлежит к излюбленным кормам. Только однажды, в феврале 1966 г., в Киришском районе егерь Марков обратил внимание на хорошее поедание рябины, срубленной для подкормки зайцев. Хвойные породы не играют никакой роли, и лишь можжевельник кое-где объедается более или менее часто. Правда, согласно подсчетам В. В. Строкова (1940, цит. по Поспелову, 1950), в Лисинском лесхозе повреждения соснового подроста составляют 3,5% поедей, но эти данные, по-видимому, завышены, поскольку в перечне кормов отсутствуют ивы. Остатки сосновой коры были обнаружены в желудке зайца, найденного мертвым в декабре 1930 г. в Ораниенбаумском районе (Фролов, 1930). Наконец, в феврале 1969 г. в Бокситогорском районе зайцы объели всю хвою на большой упавшей ветви сосны.

В нашей области зайцы-беляки в зимнее время явно отдают предпочтение побегам, тогда как, например, на Кольском полуострове преимущественно гложут кору. Эта и другие особенности питания исследованной популяции беляка описаны Г. А. Новиковым и Е. К. Тимофеевой (1965).

Известно, что наиболее питательны самые тонкие веточки и побеги, но они сосредоточены в кронах и поэтому в начале зимы почти недоступны для зайцев. Однако после сильных снегопадов множество кустов и молодых деревьев под тяжестью снега нагибается вниз и нередко остается в таком положении всю зиму. Ветви таких снеговальных ив и берез становятся одним из основных источников пищи для беляков. С них они сгрызают побеги, обгладывают у ив кору и нередко тут же устраиваются на отдых. Поскольку снеговал в наших лесах составляет массовое явление, беляки в течение зимы располагают обильными запасами питательного корма. Во время жировки на зарастающих вырубках, где бывает много сломанных лосями молодых осин и других деревьев, зайцы весьма охотно объедают их макушки, до которых им иначе не добраться. Постоянно беляки держатся на лесосеках и лесовозных дорогах, где объедают и обгладывают порубочные остатки осины, ив, берез.

Травянистые и кустарничковые растения зимой играют сколько-нибудь заметную роль лишь в начале и конце сезона. Иногда беляки выкапывают кустики черники и брусники из-под снега у стволов елей, где его мало. Очень интенсивно поедается сено. Зайцы регулярно посещают лесные дороги и подбирают на них клочки сена и даже откапывают их в снегу. В некоторых районах (кроме северо-восточных) они часто таскают сено из стогов, оставленных на зиму на лесных покосах. Иногда беляки жируют на озимях и полях с неубранным клевером и горохом. По сведениям Е. С. Лысова, в Лодейнопольском районе зайцы часто кормятся зеленой травой около незамерзающих родников. А. П. Паринкин в Сланцевском районе наблюдал, как заяц что-то разыскивал в кучах куриного помета около птицефермы.

Подчас зайцы по какой-то причине вырывают в снегу довольно глубокие ямы, порой до самой земли. 27 марта 1964 г. в Подпорожском районе мы насчитали 8 таких копанок. Одна из них была явно приурочена к мочевой точке; на затвердевшем снегу остались следы не только лап, но и зубов зайца. В охотничьих хозяйствах, где имеются искусственные солонцы, зайцы нередко посещают их. Однажды по следам мы заметили, что заяц подходил к полынье, очевидно, чтобы напиться.

В бесснежный период года основу кормового рациона составляют уже не побеги деревьев и кустарников (не говоря об их коре), а зеленые части черники, сныти, злаков, лесного разнотравья. В. Н. Соколов заметил, что в Лемболовском лесничестве весной беляки охотно поедали стебельки с колосками пушицы, только что поднявшиеся из мха.

Живший у нас 3—4-недельный зайчонок охотнее всего ел горох, птичий горец, тимофеевку, одуванчик, листья ив и осины, а также капусту, морковь, брюкву. Хуже он поедал мышиный и заборный горошек, клевер, чернику, бруснику, мятлик, ежу, вейник, иван-чай, марьянник, малину. Аналогичные вкусы обнаружил заяц, более четырех месяцев проживший у Е. С. Лысова. Наш зайчонок и еще один взрослый зверек безусловно предпочитали листья осины и ив сравнительно с рябиной. За два дня специального опыта (25—26 августа 1964 г.) они вдвоем съели 668 листьев и 6 побегов осины и только 44 листа и 3 побега рябины. В сентябре зайчонок перешел на питание зелеными листьями козьей ивы, так как у осины они уже побурели.

В середине сентября беляки в лесу начинают глодать кору осины, что мы наблюдали в Подпорожском районе. В. В. Строков в желудках 8 беляков, добытых с 15 сентября по 28 октября 1939 г. в Тосненском районе, нашел остатки коры и листьев осины и немного травянистых растений (Поспелов, 1950). Как и в других частях ареала, беляки забегают на огороды, но серьезного ущерба не причиняют.

Во всех районах области постоянно отмечается регулярное посещение зайцами грунтовых дорог. Если зимой они собирают здесь сено, то летом, вероятно, щиплют зеленую травку (мятлик и др.), растущую по обочинам. Во всяком случае этим занимался зверек, которого мы близко наблюдали в конце июня 1964 г. в Подпорожском районе. В летние и осенние месяцы мы встретили на дорогах 19 особей, из них 2 (в июне) купались в дорожной пыли. Лишь однажды — в сентябре 1963 г. — в Подпорожском районе мы нашли грибы, объеденные зайцами. Известно, что в других областях они часто едят оленьи трюфели (С. П. Наумов, 1947).

Биология размножения зайца-беляка представляется в следующем виде. Первый гон происходит обычно в марте: на северо-востоке области — начиная с середины месяца и вплоть до первых чисел апреля, в более южных районах — с начала марта. Однако иногда, в теплые годы, течка наступает значительно раньше: например, в Тосненском районе (Лисино) 10 марта 1957 г. уже наблюдался активный гон; в 1966 г. он начался 8 февраля, в 1929 г. под Ленинградом — 17 февраля (Хомченко, 1930), в 1958 г. в Лисино — даже 15 января. Согласно А. Михайлову (1903), в теплые зимы течка начинается в январе, не говоря о феврале. По наблюдениям Е. С. Лысова, в отдельные годы гон наступает в конце февраля даже в Лодейнопольском районе. В период гона приходится находить на снегу следы крови, сильно утоптанные зверьками площадки, глубокие копанки, а иногда по вечерам слышать «гуканье» зайцев.

Поскольку беременность у беляка длится в среднем 51 день, то новорожденные и совсем маленькие зайчата чаще всего начинают попадаться в конце апреля — мае: в Тосненском районе — 20 апреля 1966 г. и 4 мая 1967 г., в Киришском — 3, 6 и 10 мая 1967 г. В Лодейнопольском районе Е. С. Лысов добыл зайчиху с 3 эмбрионами 21 апреля 1964 г.; они весили от 1,9 до 3,0 г; у них различались пальцы, сквозь кожу просвечивали глазные яблоки, ушные раковины были в зачаточном состоянии. На юге области изредка зайчата появляются даже в первых числах апреля (2 апреля 1968 г., Старый Петергоф; 12 апреля 1962 г., Сланцевский район). Во всех известных нам пометах насчитывалось не более 3 детенышей, а в среднем для 8 выводков — 2,6 экз.

В мае происходит вторичный гон. 3 мая 1968 г. в Лодейнопольском районе заметили трех зайцев, гонявшихся друг за другом. 16 мая 1964 г. в Подпорожском районе наблюдали ожесточенную драку двух зайцев. В июне снова попадаются беременные самки, а в июне—июле — зайчата. В Подпорожском районе 8 июня 1964 г. была добыта недавно закончившая лактацию беременная самка с тремя хорошо сформированными эмбрионами длиной по 42 мм. Небольшие зайчата были зарегистрированы 5 июня 1964 г. в Подпорожском районе, 8—12 июня 1967 г. — в Тосненском и Волховском районах. 2 июля 1969 г. в Сосновском лесоохотничьем хозяйстве В. М. Летицкий нашел 7 только что родившихся зайчат. В Подпорожском районе 10 июля 1964 г. поймали одного (весом всего 68 г) зайчонка, а затем в другом месте — еще двух зайчат. Около последних самка держалась рядом и долго не убегала.

В некоторые годы наблюдаются отдельные сильно запоздавшие выводки. В. Н. Троицкий (1914) указывает, что в бывш. Лужском уезде последний помет наблюдался в августе; к концу сентября молодые зайцы весили не более 1,6—2,0 кг, против 3,6 кг обычного здесь веса взрослых особей. 31 августа 1967 г. в Старом Петергофе отмечена самка с зайчатами; 8 сентября 1967 г. очень маленький детеныш был пойман в Киришском районе; 20 ноября 1967 г. в Лисино убита самка с одним эмбрионом длиной около 10 см; А. Михайлов (1903) неоднократно добывал беременных зайчих в октябре, а 21 ноября 1902 г. в бывш. Лужском уезде застрелил самку с двумя вполне сформировавшимися эмбрионами и с функционирующими млечными железами. Наконец, 17 декабря 1889 г. в окрестностях Павловска была убита беременная самка с вполне оформившимся зайчонком, которому предстояло родиться через несколько дней (Э. Б., 1889). Описанный случай — единственный среди нескольких сотен зайцев, добытых автором почти за 30 лет охоты. Недели за 2—3 до этого он наблюдал гонявшихся трех зайцев. 2 января 1929 г. около Гатчины убили беременную самку с тремя вполне сформировавшимися детенышами (Урываев, 1929). Попутно отметим, что 18 января 1903 г. в бывш. Псковской губ. также была добыта зайчиха с совершенно сформировавшимся эмбрионом, покрытым шерстью (Шильдер, 1903).

В общем в нашей области заяц-беляк нормально приносит по два выводка в год, а в южных районах иногда и по три. Сроки размножения не очень четко приурочены к определенному времени, вследствие чего молодые зайчата встречаются в самые разные месяцы — от апреля до сентября. Однако самые ранние, а тем более поздние выводки обычно погибают. Так, весной 1905 г. наблюдался возврат холодов и обильные снегопады. В бывш. Петергофском уезде 10 апреля «были найдены первые замерзшие зайчата, а затем с каждым днем их находили все больше и больше. Сразу 3 штуки их были найдены в роще. Судя по наружному виду, этим зайчатам было около недели от рождения. Я думаю, — пишет далее автор цитируемого сообщения, — что холода погубили у нас весь первый помет зайцев…» (М. X., 1905).

Как известно, численность беляка отличается большой неустойчивостью. В докладе Ленинградской междуведомственной комиссии (1930) утверждалось, что глистные инвазии, служащие причиной массовой гибели зайцев, повторяются через 7 лет. По мнению А. Н. Формозова (1935а), интервал между подъемами численности равен 6 годам, а ее колебания более чем 20-кратные. Согласно С. А. Северцову (1941) и С. П. Наумову (1939, 1947), обработавшим результаты отстрела на территории бывш. Гатчинской охоты за 1888—1904 гг., пики численности здесь повторялись через 5—7 лет, а ее колебания были в среднем 6-кратными. Мы для анализа движения численности зайца-беляка суммировали все данные о результатах охоты в окрестностях Петербурга, опубликованные в дореволюционной периодике с 1871 по 1914 г. (правда, с отдельными пропусками), т. е. за 43 года. Мы не стали «реконструировать» эти материалы, как это делал Северцов, иными словами, вносить в них различные (иногда недостаточно аргументированные) поправочные коэффициенты, а лишь дополнили за счет сведений об отстреле зайцев без указания вида. При этих вычислениях мы исходили из процентного соотношения беляков и русаков в каждом отдельном году. В результате мы получили картину колебаний количества убитых зайцев-беляков, которая в определенной степени соответствует движению численности их популяции в ближайших окрестностях Петербурга. Несомненно, что характер кривой в первое десятилетие (1871—1881 гг.) всецело определяется недостатком данных. Поэтому внимания заслуживает лишь период после 1883 г. В течение его наибольшие подъемы численности наблюдались в 1886, 1890, 1897, 1902 и 1913 гг., т. е. через интервалы 4, 7, 5 и 9 лет. Сильные депрессии имели место в 1889, 1891, 1894, 1898, 1905, 1914 и 1917 гг. Иными словами, сколько-нибудь строгой ритмичности флюктуаций не существует. В новейшее время, судя по заготовкам, пики численности приходились на 1950 и 1960—1961 гг., резкие спады ее — на 1945, 1956 и 1964 гг. (Альтшуль и др., 1970).

Надо, однако, иметь в виду, что движение численности в отдельных районах и даже соседних местностях может весьма существенно различаться. Например, в 1891 г. в бывш. Петергофском уезде отмечалась «огромная численность», а в Шлиссельбургском зайцы практически исчезли, так что почти не попадались их следы В 1892 г. депрессия численности наблюдалась на большей части губернии, кроме района Елизаветино—Волосово. Осенью 1913 г. в бывш. Новоладожском уезде значительные различия обилия зайцев имели место в пунктах, отстоящих один от другого всего на 10—15 км, причем по р. Сяси их не было совершенно (В-ой, 1913). Летом следующего, 1914 г., когда численность беляка оставалась по всему уезду на очень низком уровне, на озерном участке между Новой Ладогой и д. Сясьские Рядки отмечалось изобилие зайцев (Кудряшов, 1914). Такого же рода различия имели место, судя по литературе, в 1928 г.

С. П. Наумов (1939), а до него ряд авторов заметок в охотничьих журналах видят причины падения численности беляка главным образом в воздействии сырой, холодной погоды и глистных инвазий. Действительно, экстенсивность заражения, например протостронгилидами, очень высока. По данным Е. 3. Когтевой и В. Ф. Морозова (1963а), в Ленинградской и Псковской областях этим паразитом было заражено в 1957—1961 гг. от 61,5% зверьков летом до 97% зимой. В. Диц (1892) сообщал, что зимой 1891/92 г. в Гатчинской охоте наблюдался заячий мор. Замерзших зверьков находили даже около стогов. Всего был подобран 21 беляк. Массовое заболевание эхинококком отмечено в 1917 г. в районе Нарвского шоссе: там, где раньше на облаве брали десятки и сотни зайцев, в тот год добывали 20—30 шт. максимум, да и из них несколько штук приходилось выбрасывать как больных (Н. А., 1917), В 1930 г. заячий мор был вызван эпизоотией ленточных глистов (Ленинградская междуведомственная комиссия, 1930). Тогда же в окрестностях Ломоносова нашли мертвого зайца с печенью, пораженной цистами (Фролов, 1930). Определенное влияние на популяцию беляка оказывают, очевидно, и хищники — рысь, лисица, волк, куница, филин, ворона и др. Однако их деятельность скорее носит селективный, чем истребительный, характер.

Заяц-беляк принадлежит к важнейшим объектам охоты. В прошлом на облавах даже в ближних окрестностях Петербурга добывалось колоссальное количество зайцев: на великокняжеской охоте в ноябре 1884 г. у д. Дятлицы — 155 шт., на двух охотах в ноябре 1885 г. у д. Гостилицы — по 160 шт., в декабре того же года у д. Марьино (в окрестностях бывш. Царского Села) — 122, а в декабре 1899 г. у д. Дятлицы — даже 566 шт. (Андреевский, 1909). Сотни беляков брали не только на облавах, устраивавшихся для придворной знати, но и на тех, что организовывали обычные городские охотники: в ноябре 1866 г. около Красного Села — 105 шт., в районе д. Гостилицы — 320 (Всеволожский, 1886). На подобном уровне оставались охотничьи трофеи и в начале XX века. В Петергофской охоте, где в октябре — декабре 1891 г. на 6 облавах добывали от 107 до 483 зайцев, а всего взяли 1579 шт. (в среднем по 260 шт.) («Хроника и смесь», 1891), в ноябре 1902 г. на 7 облавах отстреляли 2805 беляков (от 222 до 612 шт., или в среднем по 401 шт.) (Соколов, 1903).

Судя по этим данным, окрестности Царского Села, Гатчины, Красного Села, Петергофа принадлежали к богатейшим местам охоты на зайцев. Из этой популяции каждое десятилетие отстреливалось по много тысяч особей одними только охотниками-спортсменами. Другие районы в окрестностях Петербурга были значительно менее богаты зайцами. Например, на землях сел Рыбацкого, Славянки и Ижоры по левому берегу Невы в 1884—1886 гг. облава в среднем приносила всего около 10 зайцев (Безобразов, 1887).

Подчеркивая огромные масштабы облавных охот в дореволюционные годы, справедливости ради надо отметить, что в арендуемых петербургскими охотниками угодьях систематически практиковались выпуски зайцев, которых для этой цели привозили главным образом с Валдая (Бек-Гергард, 1901; Неустроев, 1915, и др.). Тем не менее чрезмерно интенсивная охота в сочетании с неблагоприятными изменениями ландшафта не могла не сказаться самым пагубным образом на состоянии популяции зайца-беляка, особенно вблизи столицы. В более отдаленных от нее уездах он энергично промышлялся сельскими охотниками. Отсюда, а преимущественно из бывш. Новгородской губернии, на петербургские дичные рынки ежегодно доставляли до 40 тыс. беляков (Арбашев, 1876).

В настоящее время заяц-беляк остается основным объектом спортивной охоты и играет важную роль в пушном промысле. В 1945—1964 гг. в среднем по области заготовлялось по 10 тыс. шкурок, а в некоторые годы (1951) более 30 тыс. и, наоборот, менее 3 тыс. (1965). При этом надо иметь в виду, что на заготовительные пункты поступает ничтожная часть шкурок убитых охотниками зайцев. Поэтому фактически ежегодно из популяции изымается несравненно большее число зверьков.

Для зимней подкормки зайцев в охотничьих хозяйствах теперь широко практикуется рубка молодых осин; только в 1960—1962 гг. было создано свыше 15 тыс. таких кормовых площадок. Изредка в охотничьи угодья выпускают небольшие партии беляков: в 1954 г. — 42 шт., в 1956 г. — 10 шт., в 1965 г. — 37 шт.

Заяц-русак

В Ленинградской области заяц-русак близок к северному пределу своего распространения. В прошлом на ее территории, значительно более лесистой, чем теперь, для русака недоставало подходящих мест обитания, он был относительно малочислен, распространен спорадически, но постепенно увеличивался в числе и расселялся к северу. Так, еще в 30-х годах XVIII века русаков под Петербургом было очень мало, и их специально выпускали в охотничьи угодья. Вероятно, именно с этим связано предание, бытовавшее даже в XIX веке, согласно которому русак и серая куропатка на северо-западе России раньше отсутствовали и были специально разведены по указанию Екатерины II (Арбашев, 1876). Русак оставался малочисленным и в 70-х годах XIX века (Богданов, 1873). На северо-востоке он не достигал Онежского озера (Кесслер, 1868) и вообще отсутствовал в Олонецкой губернии («О распространении зайца-русака», 1872). На северо-западе И. А. Порчинский (1872) склонен был считать пределом ареала русака в России р. Сестру, хотя отмечал его присутствие в Выборгской губернии Финляндии. К настоящему времени русак довольно широко расселился по Финляндии (Siivonen, 1968), а в Карелии встречается только до 62°30′ с. ш. (Ивантер и Троицкий, 1967), но не по всей республике, как о том писал С. С. Фолитарек (1940).

Что касается характера современного распространения русака в нашей области, то его уточнение сопряжено с большими трудностями из-за крайней малочисленности этого вида во многих, особенно северных, районах. Так, на Карельском перешейке перед Великой Отечественной войной он был распространен повсеместно, изредка встречался после нее, но теперь практически отсутствует. В «Атласе Ленинградской области» (1967) русак отмечен только в южной части Карельского перешейка, в окрестностях Кавголова. В 1968/69 г. русак был добыт в окрестностях Залесья, т. е. в крайнем северо-западном углу перешейка, поблизости от границ Финляндии и КАССР (П. Д. Иванов, устн. сообщ.). На северо-востоке области русак если и водится, то крайне редко. В упомянутом атласе он обозначен для района к югу от Верхне-Свирского водохранилища. Однако за несколько лет работы в Подпорожском и Лодейнопольском районах мы не видели его ни разу и не смогли получить никаких опросных данных. Один из охотников подчеркивал, что около г. Подпорожья обитает только беляк. В 1968 г. русак в небольшом числе встречался к северо-западу от Тихвина. В 1970 г. мы видели одного в Бокситогорском районе. В западной и южной частях области в предвоенные годы русак был наиболее многочислен в Кингисеппском, Волосовском, Гатчинском, Лужском и Тосненском районах (Альтшуль и др., 1970). В настоящее время он и здесь стал малочислен, по-видимому, главным образом в результате массового отравления химическими удобрениями на полях и чрезмерной охоты. Об отравлениях русаков в Кингисеппском районе нам сообщал в 1954 г. егерь Г. И. Жуков и писал М. М. Смирнов (1962). В 20-х годах в некоторых районах (например, в Лемболовском лесничестве на Карельском перешейке) резкое падение численности русака В. Н. Соколов объяснял истреблением зайчат сильно размножившимися лисицами, которые занимали те же самые местообитания. Возможно, что в данном пункте дело обстояло именно так, но сейчас подобная ситуация исключена.

Русак всегда значительно уступал в числе беляку, в чем легко убедиться, обратившись к данным о результатах охот в окрестностях Петербурга в прошлом и в начале текущего столетий. На протяжении периода с 1871 по 1914 г. среди добытых более чем 46 тыс. зайцев насчитывалось всего 3945 русаков, что составляло 8,5%, а в разные годы — от 1,0 до 23,2%. Вычисленное нами соотношение видов находит подтверждение в данных о количестве зайцев, которых привозили на петербургские дичные рынки. Русаков здесь продавалось в 10 раз меньше, чем беляков (Арбашев, 1876), хотя они поступали не только из Петербургской, но главным образом из более южной Новгородской губернии. О том же говорят данные Э. Ф. Дамберга (1925, 1927а) по бывш. Тихвинскому уезду, где в 1922—1924 гг. в среднем добывалось по 10 000 беляков и только по 300 русаков или по 120 и 5 экз. с 10 тыс. га.

Для оценки современного положения популяции русака мы располагаем результатами количественных учетов в 4 охотничьих хозяйствах, на ряде егерских участков и в целом по области, содержащихся в годовых отчетах госохотинспекции. Достоверность учетов в охотничьих хозяйствах весьма сомнительна, ибо трудно поверить, что на их территории русаки составляли в 1953 г. 33,2% и в 1954 г. — 17,6% всех зайцев, тогда как на егерских участках в 1957 г. — только 1,4%, а в целом по области в 1960 г. — 0,4% и в 1961 г. — 0,8%. Вероятно, русаков в области насчитывается не более 1%.

Как и на большей части ареала, русак в Ленинградской области придерживается более открытых мест, с зарослями кустарников и перелесками.

Общеизвестна определенная синантропность русака. В нашей области она простирается до того, что русаки постоянно живут на окраинах Ленинграда, а иногда забегают и в самый город. Назовем, например, местность около Мясокомбината в Московском районе, поблизости от больницы им. Мечникова в Калининском районе и т. д. В декабре 1957 г. русака поймали на территории завода «Большевик» в Невском районе. На южной окраине Петродворца зверек однажды устроился на лежку у самых домов. В прежние годы зайцы зимой забегали на о. Котлин и в г. Кронштадт (Боголюбов, 1906). В ноябре 1907 г. русак появился в Петербурге на Невском проспекте у Аничкова моста и «вызвал целый переполох» (Боскет, 1907). По данным А. М. Алекперова, в 20-х годах русака наблюдали в Дендрологическом саду Лесного института.

Кормясь преимущественно в открытых стациях, на отдых русаки переходят в кустарники и перелески. При этом они пользуются исключительно открытыми лежками, хотя иногда устраиваются в глубоких ямках среди сугробов. Во всяком случае русаки никогда не занимают у нас подснежных нор. Один заяц был обнаружен в завале выкорчеванных деревьев и кустарников на поле. А. Михайлов сообщает (1901), что однажды в декабре два русака, придя с разных сторон, расположились, в общей лежке и были убиты одним выстрелом.

Нередко, пожалуй, чаще, чем беляка, зайца-русака приходится наблюдать в дневные часы, в частности во время кормежки на полях, хотя и он деятелен преимущественно ночью и в сумерки.

Данных о питании у нас очень мало. Часто русаки питаются озимью, а также щиплют различные травянистые растения (мятлик, лебеду и пр.), при необходимости выкапывая их из-под снега. У лебеды они поедают не только стебли, но и семена. В зимнее время русаки иногда наносят серьезные повреждения плодовым садам и лесным питомникам. По подсчетам С. М. Поспелова (1950), в питомнике Лисинского лесхоза в конце 1948 г. всего лишь один заяц за неделю уничтожил 82% остролистного клена, 10% яблонь, 2% желтой акации, 0,5% липы. Зимой 1949/50 г. здесь кормилось несколько русаков. Они сильно повредили все черешчатые дубы, 85% клена, а также небольшое число яблонь, терна и уссурийской груши, но совершенно не тронули сосну, обыкновенную грушу, ивы, красный дерен, смородину, малину. Особенно интересно, что русаки не поедали ивы и малину, которые принадлежат к излюбленным кормовым растениям беляка.

Биология размножения русака остается не изученной. В мае 1968 г. Ю. В. Широков в районе Старого Петергофа наблюдал гон, в котором участвовало 4 зайца. В. М Андреевский (1909) 13 сентября 1880 г. около Красного Села убил молодого русака и приобрел совсем маленького, 2—3 недель от роду, которого поймали на сенокосе. Очевидно, и у русаков бывают поздние выводки.

Колебания численности русака почти столь же велики, как у беляка. Судя по данным отстрела в окрестностях Петербурга, флюктуации этих двух видов в большинстве случаев, за исключением некоторых лет, совпадают. Причины депрессий кроются в глистных инвазиях и неблагоприятных метеорологических условиях. Последние, вероятно, особенно губительны для русака на северном пределе его распространения.

Значение русака в охотничьем хозяйстве очень невелико, если не считать немногих ограниченных по площади районов. И в прошлом и теперь неоднократно предпринимались попытки увеличить обилие зайцев путем выпуска в охотничьи угодья. Так, в декабре 1963 г. несколько десятков русаков было выпущено в Гатчинском районе. В Тосненский район в 1965 г. завезли 52 экз., в 1968—1969 гг. — 100 экз. Экономическая целесообразность подобного рода опытов не ясна, учитывая все расширяющиеся масштабы уничтожения перелесков и зарослей кустарников арборицидами и массового применения химических удобрений на полях, т. е. в основных местообитаниях русака. Весьма прискорбна не прекращающаяся браконьерская охота на окраинах Ленинграда. Например, осенью 1968 г. только один такой «охотник» добыл около Мясокомбината 16 русаков!

Источник: Звери Ленинградской области (фауна, экология и практическое значение). Под ред. Г.А. Новикова. Издательство Ленинградского университета. 1970