Множеством повседневных примеров можно превосходно иллюстрировать способность млекопитающих к многообразной условно-рефлекторной деятельности, выражающейся порой в необычно сложных формах поведения.
Как далеко простирается у них эта способность, благодаря которой нередко совершенно подавляются и изменяются унаследованные рефлексы, видно на примере воспитания и дрессировки различных диких — в том числе хищных — зверей, приучаемых к выполнению действий, не имеющих ничего общего с поведением их сородичей в природной обстановке.
Податливость к приручению и одомашниванию млекопитающих обусловлена высокой степенью пластичности их нервной системы, достигшей наиболее прогрессивного развития во всем ряду животных.
Наблюдать за млекопитающими в природе несравненно сложнее, чем за птицами. К тому же воздействие искусственно измененных окружающих условий на перестройку поведения и образа жизни млекопитающих в сущности почти не изучалось. Этим объясняется, почему до сих пор имеется еще сравнительно мало данных, показывающих изменение экологии зверей под влиянием человеческой деятельности.
Поведением подавляющего большинства диких зверей по отношению к человеку руководит прочно установившийся у них оборонительный рефлекс.
На протяжении всей своей истории человек был едва ли не самым опасным врагом диких зверей, от которых он получал мясо, кожу, мех.
Почти все они, не исключая и хищных, избегают встреч с человеком, торопясь уйти при его приближении. Только в уголках девственной природы, где звери почти не соприкасаются с человеком, можно еще встретить «непуганых» зверей. Чаще всего это наблюдается в Арктике. Там местами еще и по сию пору можно на коротком расстоянии наблюдать за песцами, вызвать любопытство белых медведей и вплотную подойти к моржам. В Антарктике так же реагируют на людей тюлени.
Вместе с тем мы хорошо знаем, что изменив отношение к животным, прекратив охоту и всякое иное преследование, применяя подкормку, можно в известной мере затормозить оборонительный рефлекс у диких животных и вызвать у них образование новых временных связей.
Там, где звери находятся под охраной и не только не ощущают никакого вреда от человека, но даже извлекают от соседства с ним некоторую пользу, они совсем перестают бояться людей.
Это хорошо видно на примере лося. В Бузулукском бору к 1918—1919 гг. лоси были почти совершенно истреблены, но под влиянием последующей охраны, снова размножились, и в 1938 г. их насчитывалось там, по крайней мере, 200 голов. Они прекрасно приспособились к новым условиям. Е. Кнорре (1939) пишет, что, освоившись с постоянным присутствием человека, лоси перестали его бояться и стали чрезвычайно доверчивыми. Они охотно посещали лесосеки и кормились на них ветвями и корой срубленных деревьев, порой даже в присутствии рубщиков. Стук топора стал для лосей своего рода условным раздражителем, сигнализирующим наличие корма.
В заповеднике, где зимою применялась подкормка лосей срубленными осинами, один лось (бык) стал приходить на звук топора и объедать ветки на срубленных деревьях, даже в присутствии рубщика. Неоднократно приходилось наблюдать спокойно пасущихся лосей около лесовозной железной дороги, по которой с шумом проходили поезда. При встречах с автомашинами лоси останавливались и с интересом рассматривали их…
Известны случаи пастьбы лосей вместе с коровами и даже ночевки их в одном загоне с коровами. В июле 1952 г. лось появился на полях селекционной станции Московской Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева.
«Необычайный гость спокойно пасся на посевах станции, — читаем мы в «Огоньке», — и безбоязненно смотрел на приближающихся людей. Не без труда его удалось прогнать с опытных делянок. К середине дня он перебрался на другой участок и улегся отдыхать в посевах озимой пшеницы, недалеко от студенческих общежитий».
Еще менее обращают внимание на людей голубые песцы в условиях вольного хозяйства на островах, где эти звери свободно размножаются, почти как домашние животные.
Четверть века тому назад автор имел случай наблюдать таких песцов на о-ве Кильдине около Кольского залива. Песцы бегали там, как собачонки, не смущаясь присутствием людей, а поры устраивали даже в самом селении, между домами. Подросший молодняк безбоязненно резвился тут же, около нор.
В Куринской низменности Закавказья, где нет охоты и где местное население не употребляет в пищу мяса кабана и зайца, эти звери, по данным Н. К. Верещагина, нередко ночуют в зарослях ежевики у самых домов. Днем зайцы спасаются там от лисиц и шакалов.
Образуемые животными временные связи широко используются ныне в пушном звероводстве и охоте.
На этом основано применение всякого рода привад и подкормок. Приучая песцов и соболей посещать специальные кормовые ловушки, в которых задолго до начала промысла им систематически дается корм, охотники облегчают впоследствии лов этих зверей.
Подобным образом кое-где ловят нутрию при содержании ее в полувольных условиях. Ее приучают выходить из болотных зарослей по звонку или свистку к определенным местам, в которых выкладывают подкормку.
Способность к быстрой перестройке условно-рефлекторной деятельности пушных зверей весьма упрощает их разведение в неволе. В условиях клеточного содержания не только изменяется общий характер поведения животных, но оказывается возможным влиять и на естественный ход их размножения.
Соболь, лисица, нутрия в природной обстановке в период размножения живут парами; они моногамны, т. е. для спаривания требуется одинаковое количество самцов и самок. При клеточном же разведении этим зверям удается прививать полигамию, т. е. способность одного самца оплодотворять несколько самок. Самцы соболи становятся способными крыть двух-трех самок, а самцы нутрии могут оплодотворить до 5 самок.
С возможностью измененного характера поведения зверев приходится считаться при искусственном их расселении и акклиматизации.
Находясь в клетках при постоянном общении с человеком, звери привыкают к нему, а когда их выпускают на волю, они продолжают еще довольно долго держаться вблизи человеческого жилья, мало остерегаясь самого человека. В некоторых случаях это оказывает неблагоприятное влияние на дальнейшую судьбу расселяемых зверей, очень упрощая охоту на них, а также нередко обрекая их на гибель от нападения собак.
Привязанность к жилью отмечалась довольно часто у енотовидных собак, содержащихся перед тем на зверофермах.
Американские норки, расселяемые в Татарской АССР, в первые дни держались, по описанию В. А. Попова (1949), предпочтительно около мельниц, пасек и селений, непосредственно примыкающих к реке в районе выпуска. И тут зверьки причиняли порой весьма досадные неприятности, нападая на домашнюю птицу и кроликов. С выпадением снега у норок еще более возросла тяга к жилым местам, которую удалось преодолеть только путем выкладывания подкормки.
Первоначально выпущенные норки неохотно шли в воду и их пища состояла из наземных животных. Лишь через год в их поведении был утрачен налет клеточного содержания.
В заключение коснемся еще одной стороны практического использования способности млекопитающих к быстрой выработке новых условных рефлексов.
Как известно, на юге и юго-востоке нашей страны из года в год проводится в широком масштабе очистка сельскохозяйственных угодий от вредных грызунов. Наблюдения, однако, показывают, что это мероприятие вырабатывает у зверьков оборонительное поведение, снижающее эффективность борьбы с ними. По данным, собранным В. К. Шепелевой, суслики при применении хлорпикрина обнаруживают тенденцию отсиживаться в норах, а при употреблении против них ловушек прорывают обходную нору. Многие слепыши при малейших признаках синильной кислоты забивают ход норы землей и таким образом изолируют себя от смертельных концентраций газа. Настороженные капканы они забрасывают землей, благодаря чему и не попадаются в них. Серые крысы при постоянном применении одного и того же яда в конце концов перестают поедать отравленную приманку; кроме того, они «выучиваются» открывать ловчий капкан у западни — верши и ускользают из нее.
С таким поведением вредных грызунов приходится теперь считаться при разработке методов борьбы с ними. В настоящее время при истреблении серой крысы предусматривается необходимость чередования ядов. При механических способах борьбы применяются различные конструкции ловушек и чередуются их типы.
Приведенные здесь примеры измененного поведения животных убедительно показывают необходимость учитывать условно-рефлекторную деятельность животных при решении тех или иных хозяйственных задач. Вместе с тем эти примеры лишний раз свидетельствуют об универсальности приложения павловского учения ко всем случаям, когда дело касается поведения животных.
Способность к произвольному или вынужденному изменению корма у млекопитающих широко известна. Волки, например, настолько приспособились к потреблению скота и домашних животных вообще, что эта пища стала для них самой обычной. Хорь, а нередко и лиса местами переходят на питание домашней птицей.
Новые условия, создающиеся при акклиматизации, вызывают различные изменения в рационе и повадках зверей.
Белки, акклиматизированные в Теберде, в отличие от населяющих алтайскую тайгу, откуда были вывезены их предки, стали совершенно оседлыми. Да это и понятно! К чему им кочевать, если они на Кавказе обеспечены обильными и разнообразными кормами? Тебердинские леса дают белке в качестве основного корма семена сосны, пихты, ели и буковые орешки. Кроме того, она ест там жёлуди, орехи лещины, почки клена, ягоды, грибы, лишайники.
Появление ондатры на водоемах Западной Сибири вызвало заметные изменения в поведении лисицы. По данным Н. Макушенко (1950), до появления там ондатры лисица селилась преимущественно в лесных колках, питаясь по их опушкам и на полях главным образом мышевидными грызунами. С распространением ондатры большинство лисиц начало селиться в тростниках, окружающих озера. В Армизонском районе Томской области лиса держится теперь преимущественно у водоемов, питаясь в основном ондатрой.
После вселения белки в леса Грузии на питание ею перешла там местная куница.
В Амурско-Уссурийском краю енотовидная собака питается очень разнообразными растительными и животными кормами, многие из которых отсутствуют в районах ее нового поселения. На исконной родине главные ее корма из животных — моллюски, рыбы, пресмыкающиеся (в особенности яйца черепахи), в меньшей мере — насекомые, а из растений — дикий виноград, сибирские яблоки, плоды бархатного дерева, орехи. Сородичи же этого зверя, акклиматизированные на северо-западе СССР, не имеют в своем распоряжении столь разнообразных кормов; они питаются там главным образом мышами и полевками, а также лягушками, насекомыми, отчасти птицами, охотно едят овес на корню, лесные ягоды. Несколько более мягкие зимы на западе СССР, а вместе с тем, по-видимому, меньшая упитанность сильно отражаются на продолжительности спячки этих зверей в районах их акклиматизации. Нередко они всю зиму бродят в поисках кое-какого корма, перебиваясь в это трудное время всем, что попадется, вплоть до почти не усваиваемых растительных остатков, не брезгуя даже фекалиями.
У пятнистых оленей, акклиматизированных в Европейской части Союза, наблюдаются некоторые изменения в сроках линьки, гона, очистки рогов.
В кормовом рационе неизбежно появляется много новых видов растений. В Мордовской АССР, по данным Никитина (1940), олень питается 60 видами растений, многие из которых для него являются новыми. Чаще всего он избирает рябину, калину, дуб, белоголовую таволгу. Неплохо поедает также березу, липу, черемуху, иву, бересклет, клевер, чернику, тростник, ландыш, крапиву, валериану. Наиболее излюбленным кормом служит, однако, рябина (листья, молодые побеги, ягоды).
У белок-телеуток, акклиматизированных в Крыму, в соответствии с климатическими условиями, сдвинулись сроки линьки: весенняя наступает на месяц раньше, а осенняя — на месяц позже.
Из этого краткого обзора изменений, происходящих в жизни животных под влиянием измененных условий существования, достаточно отчетливо выступает приспособительная пластичность животных, благодаря чему они оказываются в состоянии воспринимать измененные условия жизни. А это, лишний раз показывая незыблемость основного положения мичуринско-павловского учения о единстве животных с условиями их существования, должно широко использоваться на практике: при акклиматизации животных, при их охране, в промысловом деле, в борьбе с вредителями и т. п.