Первоначально путешествие Линнея с Сольбергом носило образовательный характер.
Молодые люди не торопились, останавливаясь по нескольку дней в посещаемых городах и осматривая их достопримечательности. В Эльсиноре, например, они побывали в Королевском ботаническом саду, но не нашли там ничего интересного. Через несколько дней с попутным ветром они отправились в Травемюнде, откуда в карете прибыли в Любек, из Любека дилижанс доставил их в Гамбург.
Здесь имя Линнея было известно, и он сам увидел в нюрнбергском журнале похвальный отзыв о своей деятельности.
Информация об его Лапландском путешествии пришла сюда из Англии от Диллениуса. В местном же периодическом издании было помещено профессором гамбургской гимназии Колем сообщение с похвалой о работе Линнея над изучением растений Упсалы и о его половой системе растений. Эта информация была, как полагают, прислана сюда секретарем Упсальского научного общества Андерсом Цельзиусом. Коль пригласил к себе Линнея и познакомил его со своими учеными друзьями, радушно отнесшимися к молодому шведу. Они тоже приглашали Линнея к себе, причем наибольшее впечатление на него производили их богатые библиотеки. Среди редкостей, показанных Линнею в Гамбурге, была семиглавая «гидра», находившаяся в коллекции по натуральной истории, принадлежавшей бургомистру. Это чудо природы привлекало всеобщее внимание и даже попало в научную литературу; за «гидру» были заплачены большие деньги. Линней, посмотрев «гидру», заявил, что это чудо не природы, а искусства, доказав, что головы ее и ноги принадлежат ласкам, а тело покрыто кожей змеи.
Из Гамбурга Линней прибыл в Амстердам и отправился дальше в Гардервик, небольшой университетский город, расположенный в юго-восточной части Зюйдерзее. Этот университет был излюбленным местом защиты докторских диссертаций шведскими студентами, так как здесь, в провинции, по сравнению со знаменитым Лейденским университетом было меньше формальностей. Представившись на другой день после приезда ректору, профессору Гортеру, Линней вручил ему диссертацию «Новая гипотеза о причине перемежающейся лихорадки». Тогда же (18 июня) ему был устроен экзамен; Линней должен был разъяснить на нем некоторые афоризмы Гиппократа и рассказать о причине желтухи и об ее лечении. После этого Линней был объявлен медицинским кандидатом и ему была возвращена диссертация, диспут по которой был назначен на 24 июня.
В дни ожидания диспута Линней посещал некоторые занятия у профессора Гортера, все свободное время экскурсируя с его сыном — Давидом Гортером, молодым доктором медицины и ботаником. Молодой Гортер не мог не попасть под влияние Линнея, который, будучи всего на десять лет старше своего товарища, был уже сложившимся ученым. Давид Гортер стал потом профессором в Гардервике и успешно занимался ботаникой.
Интересно заметить, что с именем Давида Гортера связана очень интересная страница истории русской ботаники, а именно первый опыт последовательного применения в русской литературе биномиальной номенклатуры. В 1754 г. Гортер старшин был приглашен в Петербург вторым лейб-медиком, причем его сын, Давид Гортер, занял должность гоф-медика. Гортер младший был избран потом почетным членом Российской Академии наук.
В назначенный срок состоялась публичная защита Линнеем диссертации на степень доктора медицины, в результате чего он получил диплом и знаки ученого достоинства (шелковую шляпу и золотое кольцо). Формальности были окончены, и Линней стал, наконец, доктором. Теперь он оставил провинциальный Гардервик и поехал в Амстердам, чтобы познакомиться с учеными-ботаниками и прежде всего с Поганом Бурманом и лейденским профессором Адрианом Ройеном. В Амстердаме же Линней навестил ученого-аптекаря и мецената Альберта Себа и познакомился с его коллекциями.
На голландских ученых молодой доктор производил самое благоприятное впечатление своими знаниями, оригинальностью взглядов и широтой научных интересов. Он всюду находил самый радушный прием. Перед Линнеем открывались возможности широкого общения с выдающимися учеными того времени, возможности пользоваться их библиотеками и богатыми коллекциями. Этому мешала, однако, его постоянная нужда, и он должен был думать о возвращении на родину. Тем не менее Линней отправился в Лейден, университет которого был в то время крупнейшим научным центром, в надежде познакомиться там с выдающимся медиком и натуралистом Германом Бургавом.
В Лейдене Линней познакомился сначала с молодым доктором медицины и ботаником Гроновиусом, который ввел его в круг лейденских натуралистов. Гроновиус как-то увидел у Линнея рукопись его сочинения «Система Природы» («Systema Naturae»), произведшую на него такое большое впечатление, что он выразил намерение напечатать ее даже за свой счет. Предложение это как нельзя более отвечало желанию Линнея, надеявшегося на то, что ему удастся в Голландии напечатать некоторые свои сочинения, чего он не мог сделать у себя на родине. В Гроновиусе Линней нашел самого деятельного друга, выступившего с пропагандой его системы и основ классификации; так же ревностно он помогал Линнею в хлопотах напечатать и другие его сочинения.
Титульный лист второго издания «Системы природы» Карла Линнея
Первое издание «Системы Природы», вышедшее в 1735 г., было большого формата на 14 страницах, составлено преимущественно из таблиц, показывающих в виде конспекта расположение отделов трех царств природы — их классов, порядков и даже родов. Эта схема классификации, позволяющая ориентироваться во множестве предметов мертвой природы (царство минералов) и живых организмов (растения, животные), создавала основу научной классификации их и, собственно, положила основание современной систематике растений и животных.
Об этой работе Линней писал позднее, что он стремился в ней «представить большинство произведений Творца в виде четкой цепи». Что касается царства минералов, то, как он говорит, «до Линнея никто не разработал ясного метода, никто не различал родов от видов, никто не дал признаков рода и никто не знал, что большинство минералов, за исключением отчетливых видов, являются разновидностями».
По отношению к царству растений им сделана «еще большая работа, а именно предложено новое разделение по тычинкам и пестикам, то есть по таким малым частям цветка, на которые ботаники раньше и не утруждали себя смотреть, каковое (разделение) Линней должен был взять из собственных опытов, после того как убедился в том, что они (тычинки и пестики) обосновывают учение о поле у растений и являются важнейшими для самих растений. Здесь потребовалась большая работа для того, чтобы располагать знанием цветков всех родов и видов, чтобы представить себе всю эту армию. Одно только это способно было занять посредственного человека на протяжении всей его жизни». Сделанное по отношению к животному царству «было столь же новым. Линней был первым, кто стал характеризовать четвероногих по зубам и впервые их так описал, также разделив птиц по их клювам. И то и другое в равной мере существенно для этих типов животных. Никто до Линнея не установил отчетливых родов среди насекомых и едва ли кто-нибудь сделал больше в классах прочих животных, кроме Артеди».
Эти замечания Линнея тем более значительны, что они выражают оценку им его собственного сочинения, данную им более чем через двадцать пять лет после выхода работы в свет. Следует сказать, что Линней вообще очень высоко оценивал свои научные достижения. В связи с этим можно привести здесь его отзыв о собственной работе по зоологии в связи с выходом в свет десятого издания «Systema Naturae» (1758): «Первый том о животных должен показать, что Линней был более велик в зоологии, чем в любой другой отрасли, хотя ботаники и признают его своим учителем. Ибо если основательно рассмотреть этот том, то можно найти в нем все классы и естественные отряды, так же как и виды, собранные с чрезвычайной заботливостью с синонимами в результате бесконечной работы. Здесь описано большее количество насекомых, чем видели где-либо прежде. Здесь впервые дан четкий метод и основы конхиологии, не говоря о прочем».
Десятое издание «Systema Naturae» вышло в 1758 г. и занимало 1384 страницы текста. Так от издания к изданию «Система Природы» увеличивалась в объеме, охватывая все более и более обширный описательный материал. Позднее вышло еще три издания, причем последнее, тринадцатое, было подготовлено И. Ф. Гмелином, вышло оно в 1788—1793 гг. и содержало в трех томах 6257 страниц. Из всех сочинений Линнея «Systema Naturae» было наиболее распространенным. Оно было напечатано тринадцать раз по-латыни, причем сам Линней переработал и редактировал издания 2, 6, 10 и 12; было опубликовано и несколько переводов его на западноевропейских языках.
Чтобы понять истинное значение этого сочинения Линнея для своего времени, достаточно вспомнить следующее. Еще в XVI в. Цезальпин писал, что распознавание известных в то время растений было крайне затруднено и что из-за противоречивых и сложных названий их «происходят бесконечные ошибки и ожесточенные споры». В начале XVII в. швейцарский ботаник Каспар Баугин сделал попытку упорядочить номенклатуру растений, положив около сорока лет труда на создание единого свода всех известных в то время растений (около шести тысяч), для которых он собрал синонимы. Баугин, в стремлении классифицировать растения, положил начало бинарной номенклатуре, сущность которой состоит в том, что всякое растение носит двойное название — первое, как правило, из одного слова и второе диагностическое, состоящее из нескольких слов. В конце XVII в. германский ботаник Ривинус продолжил работу Баугина, еще немного приблизившись к тому, что со всей определенностью было сделано только Линнеем, — к сочетанию бинарной номенклатуры с более определенным представлением о родовой и видовой категориях. На протяжении всего XVII и в начале XVIII в., в связи с накоплением фактического знания организмов, возможности обзора их все более и более затруднялись, и в конце концов дело дошло до того, что такой обзор стал практически невозможным.
Таким образом, разработка удобной классификации стала самой насущной необходимостью естествознания.
Это отчетливо сознавали все ученые начала XVIII в. и, вероятно, более всех других Карл Линней.
Очень интересно заметить, что лейденский профессор Бургав, считавшийся наиболее авторитетным среди ученых своего времени, определял ботанику как «часть естествознания, посредством которой удачно и с наименьшим трудом познаются и удерживаются в памяти растения», т. е. как классификацию и номенклатуру растений.
Классифицирование в естествознании было действительно самой важной задачей того времени, и эту задачу во всей широте поставил и блестяще разрешил только Линней. Именно в этом заслуга Линнея перед наукой, в этом величие его научного подвига.
«Естествознание есть разделение и наименование естественных тел (Scientia naturalis est divisio ас denominatio corporum Naturalium). Основа ботаники состоит в разделении и наименовании растений классификационном, родовом и видовом (Fundamentum Botanices consistit in Plantarum Divisione et Denominatione, Systematica, Generica et Specifica)». Таковы положения, которыми руководствовался Линней. В высшей степени замечательны слова Линнея о том, что «нет естественной системы растений» и что «искусственные системы вообще необходимы по отсутствию естественной» (Nullum Systema Plantarum Naturale… Interim tamen Systemata artificialia, defectu Naturalis, omnino necessaria sunt). Мы видим, таким образом, что Линней прекрасно понимал необходимость руководствоваться в классификации «естественным методом».
Предложенная Линнеем классификация растений, в основу которой положены признаки, характеризующие цветок как орган размножения, чрезвычайно проста, очень выразительна и в то же время изящна и кратка. Вся она изложена на одной странице большого формата и называется «Ключ половой системы» («Clavis systematis sexualis»). Нет необходимости излагать систему сколько-нибудь подробно, так как об этом рассказывается в каждом учебнике общей ботаники для высшей школы. Сущность ее сводится к тому, что растительный мир разделен на 24 класса, из которых первые 13 выделены по числу тычинок. При выделении классов 14—20 приняты во внимание соотношения длины тычинок, расположение или срастание их; классы 21 и 22 характеризуются однополыми цветками, причем в класс 21 помещены растения однодомные, а в класс 22 — двудомные; 23-й класс содержит растения, цветки которых частью обоеполые, а частью раздельнополые; в 24-м классе показаны растения тайнобрачные, органы размножения которых простым глазом невидимы.
Классы делятся на отряды, общее число которых составляет 116. Первые 13 классов разделены на отряды по числу пестиков. Для 14-го и 15-го классов отряды выделяются по устройству плодов. Разделение классов 16—22 на отряды основывается на количестве тычинок. Класс 23 разделен на отряды: однодомные, двудомные и трехдомные (каждый из трех типов цветка на отдельном растении). Последний класс (тайнобрачные) охватывает отряды: папоротники, мхи, водоросли, грибы, деревья и Lithophyta. К последним отнесены кораллы, а к деревьям этого отряда — инжир (Ficus).
Нет нужды говорить об искусственности этой системы; это более чем кому-либо другому и ранее всех других было известно самому Линнею. Необходимо, однако, сказать, что половая система, разработанная Линнеем, по ее простоте, изяществу и тому, что она охватывала все растительные организмы, как нельзя более удовлетворяла неотложную потребность классификации растений. Следствием этого был ее выдающийся успех.
Вышедшая из печати «Systema Naturae» открыла Линнею возможность встретиться с Бургавом, доступ к которому был очень труден. Бургав сам пригласил его к себе. Об этой встрече Линней рассказывал, что он увидел Бургава в саду, стоявшим перед небольшим деревом и внимательно рассматривавшим его. Бургав сказал Линнею, что рассматриваемое им растение еще никем не описано и он сам его не знает. Линней почтительно, но твердо заявил, что дерево это ему известно и что оно было описано Вайаном. Бургав возразил, говоря, что он в 1727 г. редактировал сочинение Вайана и что такого описания там нет. Когда принесли книгу, то Линней тотчас показал описание этого растения (это была боярышниковидная рябина), обнаружив свое знание и растений и литературы.
Через две-три недели Линней был в Лейдене у Бургава с прощальным визитом, намереваясь отправиться через Амстердам на родину. Бургав рекомендовал Линнею оставаться в Голландии и даже поселиться там, так как именно в Голландии были для него самые широкие возможности для изучения растений. Узнав из беседы с Линнеем об отсутствии у него денег, Бургав дал ему рекомендательное письмо к профессору Бурману, заведывавшему в Амстердаме Ботаническим садом.
Бурман предложил Линнею поселиться у него в доме, предоставил ему комнату и место за столом. Линней это предложение принял и жил у гостеприимного Бурмана до конца года. Бурман в это время занимался изучением растений Цейлона и готовил о них сочинение, вышедшее из печати в следующем году. Линней же в эти месяцы занимался изучением растений в амстердамском саду и подготовкой к печати своих сочинений — «Fundamenta Botanica» и «Bibliotheca Botanica». «Fundamenta Botanica» («Основы ботаники») — произведение замечательное, хотя и занимает всего 36 страниц малого формата. В нем изложены принципы описательной ботаники, большей частью перенесенные потом в «Критику ботаники» и в знаменитую «Философию ботаники». Линней был совершенно прав, когда позднее, уже в шестидесятых годах, говорил с сожалением: «…мало кто понял перспективу, данную этими афоризмами, они и обсуждались очень несовершенно…».
Весь текст этой книги состоит из 365 (по числу дней в году, как он позднее заметил) афоризмов-положений, сгруппированных в двенадцать разделов, от классификации ботаников до характеристики действия растений в связи с их естественной классификацией. Весь текст кончается следующим заключением: «Начала истины в естествознании должны утверждаться наблюдениями».
Введение очень коротко: Линней говорит, что «эта маленькая, всего в несколько страниц, работа, составленная 365 афоризмами, потребовала семи лет (труда) и внимательного изучения 8000 цветков».
В этой работе перечислены все основные принципы и руководящие идеи Линнея. Едва ли не важнейшим из них для великого классификатора был следующий: «Ариаднина нить ботаники — классификация, без которой — хаос» («156. Filum ariadneum Botanices est Systema sine quo chaos est»). Здесь же знаменитый афоризм: «Мы насчитываем столько видов, сколько различных форм
было вначале создано» («157. Species tot numeramus quot diversae formae in principio sunt creatae»). Линней не замечает здесь некоторого противоречия с канонами: «162. Род и вид всегда есть творение природы, а разновидность чаще есть произведение культуры, классы и отряды есть творение и искусства и природы»; «159. Родов называем столько, сколько различного строения плодоношений обнаруживают естественные виды растений»; «88: Сущность цветка состоит в пыльнике и рыльце, плода — в семени, а размножения — в цветке и в плоде»; «135. Всякое растение развивается из яйца, как утверждает разум и опыт, что подтверждают семядоли».
Наряду с глубокими и в большинстве прогрессивными положениями, здесь нередки сравнения очень красочные, но решительно отсталые даже и для того времени. Таковы, например, афоризмы 146 и 147, где почва называется желудком растения, листья — легкими, корни — млечными сосудами, тычиночные нити называются семепроводами, а семя — яйцом, как это сказано и в § 135.
Очень интересен в «Основах ботаники» первый раздел, где из 52 афоризмов 47 относятся к классификации ботаников. Об этой классификации нередко отзываются с иронией, видя в ней стремление Линнея к безудержной систематизации. Однако ирония здесь вовсе неуместна. Дело в том, что разработанная здесь классификация авторов представляет собой своеобразную схему предметной каталогизации ботанической литературы.
Ботаники, которые здесь называются фитологами, делятся на истинных ботаников и ботанофилов. Последние разделяются на четыре группы: анатомы, садовники, медики, аномальные ботаники. Из них медики подразделяются на семь подгрупп (астрологи, химики и пр.); аномальные же ботаники делятся на поэтов, теологов, биологов и разных. Интересно заметить, что биологами Линней называет авторов, описывавших «жизнь и смерть ботаников», т. е. биографов и авторов некрологов.
Собственно ботаники (botanici veri) делятся на собирателей (collectores) и методистов (methodici). К первым относятся: отцы (авторы классической древности), комментаторы (толкователи сочинений отцов), рисовальщики растений (ichniographi), монографы, любознательные (curiosi — собиратели редкостных растений), адонисты (каталогизаторы выращиваемых растений), флористы (составители каталогов дикорастущих растений) и, наконец, путешественники. Методисты делятся на три большие группы: философы, систематики и номенклаторы. К философам относятся: ораторы (рассуждающие о растениях), спорящие о растениях (eristici), физиологи (обсуждающие тайну пола у растений), учредители (institutores — предлагающие правила, каноны и аксиомы). Наиболее велика группа систематиков, из которых гетеродоксы разделяются на восемь подгрупп, а ортодоксы на одиннадцать перенумерованных подразделений. Основные подразделения здесь: ортодоксы частные и универсальные. Частные занимаются систематикой Сложноцветных, Зонтичных, Злаков, Мхов, Грибов. Универсальные же ортодоксы разделены на фруктицистов, короллистов, калицистов и сексу а листов, в соответствии с тем, что они строят классификации соответственно на плодах, венчиках, чашечках и на поле растений («31. Sexualistae a sexu distribuunt ut Ego» — «Сенсуалисты по полу разделяют, как я»; «68. Ego, etiam sexualista sum, secundum numerum, proportionem et situm staminum cum pistillis» — «Я также сенсуалист (так как строю классификацию, — Е. Б.) на основании числа, соотношения и положения тычинок с пестиками»). Нельзя не обратить внимания на то, что Линней с самого начала прекрасно понимает искусственность своей классификации, видит в этом слабость и стремится к «естественному методу». Очень интересен в связи с этим канон 77: «Мы попытаемся представить фрагменты натурального метода» («Nos naturalis mathodi fragmenta exhibere conabimur»).
Последнюю группу методистов составляют номенклаторы, которые разделяются на синонимистов, критиков, этимологов и лексикографов.
Как сказано ранее, классификация ботаников есть лишь своеобразная предметизация ботанической литературы. Именно по этой, разработанной в «Fundamenta Botanica» схеме Линней и построил свое сочинение «Bibliotheca Botanica». Эта книжечка, изданная в Амстердаме в 1736 г. и посвященная Иогану Бурману, содержит 164 страницы такого же формата, что и «Основы ботаники». Ей предпослана схема классификации ботаников, а одновременно и разделов библиографии (их всего шестнадцать), в свою очередь довольно дробно разделенных. Каждая классификационная группа очень выразительно характеризована, равно как и ее разделы. Многим выдающимся писателям даны здесь краткие характеристики. Нельзя не обратить внимания на то, что Линней серьезно продумал построение библиографии, ее указатели, взаимосвязь отделов ссылками и пр., т. е. то, что в наше время называют рабочим аппаратом книги. Примером построения библиографии у Линнея может быть работа Каспара Баугина «Pinax theatri botanici» (1623). В связи с тем что в первой части сочинения специально описаны злаки, Баугин попадает в группу описателей частных (descriptores particulares). Так как в этом его сочинении описано около 600 новых растений, мы видим имя Баугина также среди любознательных (curiosi — собиратели редкостных растений). Совершенно естественно, конечно, помещение Баугина и в группу номенклаторов-синонимистов. В то же время Каспар Баугин упомянут среди флористов, как написавший каталог дикорастущих растений окрестностей Базеля.
Нельзя не высказать сожаления о том, что эта работа Линнея почти забыта. Сам автор оценивал ее очень высоко, говоря в автобиографических материалах о «Bibliotheca Botanica», что книга эта «показывает, какими знаниями обладал Линней в истории литературы».
Ко времени пребывания Линнея в доме Бурмана относится его знакомство с Георгом Клиффортом, директором Ост-Индской компании и бургомистром Амстердама. Клиффорт, очень богатый человек и любитель растений, создал в Гартекампе, близ Гаарлема, сад, в котором было собрано множество растений и в открытом грунте и в нескольких оранжереях. В этом саду содержалось довольно много и экзотических животных. Для Клиффорта, как директора Ост-Индской компании, с ее торговыми связями с заморскими странами, были открыты самые широкие возможности для доставки в Голландию множества интересных растений, чем он и пользовался. Линней писал об этом саде, что он был изумлен множеством растений, наполнявших оранжереи. В первой были размещены растения из стран южной Европы — Испании, Италии, Греции и с островов Средиземного моря. Другая оранжерея была занята растениями Азии; в третьей были размещены растения, привезенные из Африки; в четвертой содержались орхидеи и американские растения, и т. д. В саду Клиффорта был и музей с коллекцией засушенных растений и научная библиотека. Эти сокровища не могли не производить громадного впечатления, и Линней писал о том, что он никогда не видел прежде ничего подобного.
Знакомством с Клиффортом Линней был обязан профессору Бургаву, который был домашним врачом Клиффорта. Бургав, рекомендуя Линнея Клиффорту, особо отметил его достоинства как выдающегося ботаника, способного систематизировать коллекции Клиффорта и описать его сад.
Об этом знакомстве биографы Линнея рассказывают следующее. Когда Бурман и Линней навестили Клиффорта в Гартекампе по его специальному приглашению, Линней поразил хозяина удивительной осведомленностью, показав среди южноафриканских растений то, что было уже описано, и то, что было еще совсем неизвестным. При этом посещении сада Бурман заинтересовался в библиотеке вторым томом путешествия английского ученого Слоана (Путешествие на острова Мадейру, Барбадос…»). Клиффорт сказал ему, что у него два экземпляра этой книги и что он готов один из них отдать Бурману в обмен на помощь Линнея, для чего тот должен провести зиму в Гартекампе. Клиффорт предложил Линнею жилище, стол и жалованье тысячу флоринов в год. Предложение это было принято, и Линней отложил возвращение на родину, оставшись на службе у Клиффорта. О своей жизни в это время Линней писал, что теперь «он живет, как князь, имеет попечение над крупнейшим садом, для которого может выписывать любое недостающее растение, так же как и книги для библиотеки, имеет возможность работать по ботанике и для этого у него есть все, чего бы он ни пожелал. Поэтому он работает день и ночь и в то же время пытается напечатать свою «Лапландскую флору» («Flora Lapponica»).
Линней был очень обрадован приездом в Голландию своего старого университетского товарища Артеди, занимавшегося перед этим изучением ихтиологических коллекций Слоана в Лондоне. Артеди по-прежнему бедствовал и все еще не имел средств для того, чтобы добиться получения докторской степени. Линней пришел на помощь своему другу, рекомендовав его амстердамскому коллекционеру Себа для работы по систематизации рыб и их описанию. Артеди принялся за работу в Амстердаме у Себа, тогда как Линней трудился в Гартекампе у Клиффорта. Друзья изредка встречались, обсуждая ход своих работ. Работа Артеди уже была окончена, и он намеревался ее еще раз просмотреть для того, чтобы передать в печать, когда он совершенно неожиданно погиб, утонув в канале при возвращении вечером домой. Потрясенный неожиданной смертью друга, Линней, едва узнав об этом, выехал в Амстердам отдать ему последний долг и позаботиться о его рукописях. Клиффорт дал Линнею денег для того, чтобы выкупить рукопись Артеди у его квартирохозяина, который задерживал ее за долги и намеревался продать с аукциона скромное имущество молодого ученого. Лучшей памятью об Артеди было бы издание его работы. Линней взялся за подготовку к печати рукописи, предварительно известной ему, как известны ему были и все основные идеи ее автора. В 1738 г. «Ихтиология» Артеди была издана. Таким образом, его труд был спасен для науки, а память об авторе увековечена. Сочинение это было так значительно, что автора «Ихтиологии» считали основоположником этого раздела зоологии. Сам Линней очень высоко ценил сочинение своего друга. В письме геттингенскому профессору Галлеру он писал: «Я теперь занят печатаньем посмертного сочинения моего старого друга, Петра Артеди, в котором, если я не ошибаюсь, Вы увидите больше усовершенствований, чем их было сделано в ботанике за сто лет. Он установил естественные классы (отряды), естественные роды, полные диагнозы, общий указатель синонимов, несравненные описания и безукоризненные определения видов».
Нельзя не обратить внимания на высокую оценку Линнеем и собственно описательной работы Артеди и установления им естественных родов и естественных классов. Только Линней, сам работавший в этом плане, мог оценить по достоинству сочинение Артеди. Весьма вероятно также, что Линней и Артеди влияли один на другого, одновременно разрабатывая описательные методы и классификацию. Классификация рыб Артеди была принята Линнеем для ближайших изданий «Systema Naturae».
Дружеское отношение Линнея к Артеди и постоянное желание помочь товарищу были вообще характерны для Линнея. В дальнейшем он много делал для каждого из своих учеников, содействуя их успеху и их материальному благополучию.
К этому времени (1736 г.) относится установление Линнеем переписки с виднейшими учеными Европы. Среди них были ботаник Бернар Жюсье в Париже и академик Амман в Петербурге.
Выполняя поручение Клиффорта, Линней в июле 1736 г. отправился в Лондон для того, чтобы привезти из Англии для сада в Гартекампе отсутствовавшие в коллекции растения. Первый его визит в Лондон был к Гансу Слоану, знаменитому натуралисту и коллекционеру, бывшему после Ньютона президентом Королевского общества. Слоан знал уже о Линнее из писем голландских ботаников Гроновиуса и Лоусона, приславших ему вышедшую из печати «Systema Naturae» и лестно отозвавшихся об ее авторе. Линней привез с собой Слоану рекомендательное письмо от Бургава, в котором, между прочим, было сказано следующее: «Линней в особенности достоин того, чтобы Вы его видели. Тот, кто увидит вас вместе, будет видеть двух людей, равных которым невозможно найти на свете». Слоан, известный коллекционер, с именем которого была связана и деятельность Медицинского сада в Челси (Chelsea), был уже стар — ему исполнилось 76 лет — и едва ли он был польщен тем, что Бургав сравнил его с молодым Линнеем. Он обошелся с последним сухо, предоставив, однако, Линнею возможность ознакомиться со своими коллекциями, о которых Линней писал потом Цельзиусу, что они были в полном беспорядке.
Аптекарским садом в Челси управлял Филипп Миллер, незадолго перед тем напечатавший «Словарь садовников» («The Gardeners Dictionery») — знаменитое сочинение, выдержавшее девятнадцать изданий. Миллер тоже обошелся с Линнеем сухо, может быть потому, что Линней не знал языков и с ним можно было изъясняться только по-латыни. Тем не менее нужные для Гартекампа растения были получены.
После Челси Линней посетил Диллениуса в Оксфорде. Здесь в ботаническом саду было довольно много европейских растений и, что было особенно интересно для Линнея, растений американских. Теплицы из оранжереи в Оксфорде были совершенно пусты.
В письме к Олафу Цельзиусу Линней писал о своей встрече с Диллениусом, сообщая, что Гроновиус прислал в Оксфорд часть корректурных листов «Genera plantarum» и что листы эти были очень внимательно изучены Диллениусом, сделавшим много пометок на разных страницах и первоначально решительно не согласившимся с разъяснением Линнеем родов, описанных Диллениусом. И только в самом саду, при сравнении растений с характеристиками родов, данных Линнеем в «Genera plantarum», Диллениус убедился в правоте автора. Он изменил свое отношение к Линнею, дружески уговаривая его остаться хотя бы на месяц в Оксфорде, и дал ему все живые растения, которые Линней просил у него для Клиффорта.
Пробыв в Англии всего восемь дней, Линней познакомился там не только с названными выдающимися английскими ботаниками, но и с другими лицами, с которыми и потом поддерживал переписку.
Вскоре после возвращения в Голландию Линней узнал об избрании его в члены саксонского научного общества — Academia Caesaraea Leopoldina. Это было первое выражение того, что деятельность его стала известна ученым кругам, официально признается и одобряется.
В связи с этим на титульном листе сочинений Линнея стало указываться, кроме его степени доктора медицины, еще и членство в Саксонской Академии исследователей природы. Любопытно заметить, что обычно в названной академии члены ее получали имя одного из древних ученых. Линней получил имя Диоскорида Второго (Dioscorides Secundus); имя это иногда прибавлялось к титулам Линнея.
Во время пребывания в Гартекампе Линней более всего трудился над систематизацией и описанием растений как сада, так и гербария Клиффорта. В 1737 г. в Амстердаме это описание было напечатано под названием «Клиффортовский сад» («Hortus Cliffortianus»). Это — превосходно изданный фолиант, содержащий 502 страницы текста, кроме указателей и вводных отделов, украшенный 37 гравюрами растений в размер листа и великолепной гравюрой — фронтисписом. Об этом сочинении Линней писал спустя много лет, что оно было написано им всего за три четверти года, тогда как для другого автора эта работа потребовала бы десяти лет труда.
«Ни один сад не был описан полнее и ни один сад не был богаче видами; здесь Линней показал и их разновидности. Каждое растение, включенное сюда, было исследовано в отношении его генеративных частей и было отмечено правильными признаками и установлением видового различия (differentia specifica, которое и являлось видовым названием), за что названия в “Hort. Cliff.” были одобрены Ройеном, Гроновиусом, Галлером и др.». В обращении к читателю Линней отмечает как важнейшие черты этого сочинения его следующие пять особенностей, являющихся нововведением:
- отнесение видов растений к соответственным родам, согласно с сочинением «Genera plantarum»;
- причисление к видам их синонимов;
- различение разновидностей и отнесение их именно к их видам;
- предложение всюду новых видовых названий;
- добавление всюду указаний на место происхождения растений.
К этому следует добавить, что в данной работе Линней впервые сопровождает родовые названия ссылками на место их установления («Genera plantarum»), так же как сообщает соответственный источник и для каждого видового синонима. Необходимо заметить, что предложенные в этом сочинении видовые названия были диагностическими фразами — полиномиалами (differentia specifica). Нам кажется, что именно в этом сочинении было достигнуто высшее выражение бинарной номенклатуры, слагавшейся и постепенно уточнявшейся на протяжении полутора столетий.
Карл Линней в возрасте 30 лет в лапландском платье. По репродукции портрета работы Гофмана. 1737
Действительно, описательный метод Линнея, разработанный им с совершенством, нашел превосходное выражение в этом сочинении. Именно отсюда, из «Hortus Cliffortianus», он был почерпнут последующими авторами в их работах по описательной ботанике. Сама же идея описания ботанических садов, правильнее сказать, идея составления перечней содержащихся в них растений, нашла многих последователей и практически осуществлялась потом почти на протяжении столетия. В России она выразилась в публикации описаний Медицинского сада в Петербурге и ботанических садов Демидова и Разумовского в Москве и некоторых других.
Одновременно с работой над «Hortus Cliffortianus» Линней работал еще над двумя очень важными трудами — «Genera plantarum» и «Critica Botanica». Надо сказать, что эти сочинения, как и названные уже «Systema», «Fundamenta» и «Bibliotheca Botanica», были взаимно связаны идейно и целенаправлены. Связана с ними была и «Лапландская флора» («Flora Lapponica»), которая печаталась одновременно.
Обратимся прежде всего к «Genera plantarum». В автобиографических материалах Линней говорит об этой книге, что это была работа, которую никто до него не сделал, и что в ней были тщательно описаны все генеративные части растений, в соответствии с чем были описаны признаки родов. Скоро стало ясно, как он говорит, что род растений, который не описывается по методу Линнея, неоснователен. Линней справедливо писал, что «одно это произведение, казалось бы, могло потребовать целую человеческую жизнь». «Ботаники считали, что одних генеративных частей растений недостаточно для того, чтобы распознавать роды, и что нужно принимать во внимание листья и облик растений, до тех пор, пока Линней не показал им другое. Роды были приняты позднее теми ботаниками, которые занимались делом основательно».
Сочинение это действительно замечательное и значение его для ботаники легко может быть понято из того, что здесь впервые и с удивительной отчетливостью характеризованы роды растений, число которых составляло в первом издании 994. Руководящим принципом при этом был цитированный нами из «Fundamenta Botanica» канон 159: «Родов называем столько, сколько различного строения плодоношений обнаруживают естественные виды растений».
Полное название сочинения «Genera plantarum» в переводе: «Роды растений и их естественные признаки сообразно с числом, обликом, положением и соразмерностью всех частей плодоношения». Название это совершенно точно передает содержание книги. В основу расположения материала положена разработанная Линнеем половая система, опубликованная в «Systema Naturae». Число установленных и описанных здесь родов составляет, как сказано, 994. Все описания легко сравнимы, так как чрезвычайно коротки и составлены по одной простенькой схеме, почему очень выразительны. Схема описания состоит из шести пунктов, напоминающих анкету и расположенных в строгом порядке; она обязывает всюду характеризовать чашечку, венчик, тычинки, пестик, плод, семя. Характеристика каждого органа дана Линнеем чрезвычайно ясно, хотя и занимает одну или две строки. Таким образом, описание каждого рода занимает 8—12 строк, дополненных в некоторых случаях примечанием в 1—3 строчки. Продуманность органографической терминологии делает все характеристики-диагнозы очень короткими и выразительными. Надо сказать, что Линнеем принято обязательное цитирование литературных источников при каждом родовом названии и при каждом из синонимов рода. В дальнейшей описательной практике этот прием Линнея сохранился.
Первое издание «Genera plantarum» было посвящено лейденскому профессору Герману Бургаву, покровителю Линнея, много содействовавшему его работе в Голландии. Это сочинение выдержало девять изданий (кроме переводов), важнейшим из которых считается пятое, вышедшее в 1754 г.
О «Critica Botanica» в автобиографических материалах Линней писал, что это «менее значительное произведение», но что именно Линней «расчистил геркулесовским трудом Авгиевы конюшни номенклатуры. И хотя ботаники его времени считали святотатством изменение родовых названий, Линней все же изменил более половины их и так это обосновал, что ни один солидный ботаник не решился его порицать». В отношении видовых названий «Линней пошел еще дальше, так как ни одно различие (differentia specifica — видовое различие, выраженное диагностической фразой, и было видовым названием у Линнея) не было ранее установлено правильно». В этой книге, как он говорит, он дал указания на то, как следует правильно выбирать и составлять названия растений, а также указал на необходимость отличия разновидностей от видов, так как ботаники «превращали их в виды и этим приводили в замешательство всю науку». В предисловии к самому сочинению Линней сообщает: «Я написал эту «Critica», которую предлагаю любезному читателю как дополнение к главам VII—X моей «Fundamenta Botanica» посредством разъяснения §§ 210—324».
В соответствии с этим новая книга была разделена на четыре главы, отвечающие VII—X главам «Fundamenta Botanica»: Родовые названия, Видовые названия, Названия разновидностей, Названия-синонимы.
Здесь с чрезвычайной тщательностью и в сопровождении множества примеров обсуждаются номенклатурные рекомендации от самых общих и руководящих до этимологических тонкостей, которые следует принимать во внимание при образовании названий.
Номенклатурная реформа, изложенная в «Critica Botanica», была так глубока и значительна, что многие правила и рекомендации, установленные там, действуют и поныне. Некоторые из них почти без изменения вошли в современные нам «Международные правила ботанической номенклатуры».
Следует еще раз заметить, что и в «Critica Botanica», и в «Hortus Cliffortianus» видовое название у Линнея всегда является диагностической фразой. Именно так правила Линнея предписывают строить видовые названия, именно по этому принципу он сам дал сотни новых видовых названий при описании растений сада и гербария Георга Клиффорта и в «Лапландской флоре». Линней при этом прекрасно понимал удобство коротких названий. В § 291 «Критики ботаники» он указывает: «Короткое видовое название является наилучшим, если только такое название может быть найдено». В комментарии к этому тезису Линней, как бы показывая возможность создавать не очень громоздкие видовые названия, подсчитывает для примера, что из шести прилагательных и трех существительных, т. е. из девяти слов могут быть легко созданы названия для ста видов; Линней высказывает при этом уверенность, что в роде не может быть больше сотни настоящих видов.
«Критика ботаники» изобилует примерами видовых названий, данных в одновременно печатавшейся «Flora Lapponica», где установлены видовые названия для сотен видов. Если в роде есть только один вид (т. е. если род монотипен), то видовое название не устанавливается и следует ограничиваться только одним родовым. Согласно § 293 «Критики ботаники», в таком случае в этом и нет надобности, так как, добавляет Линней, это делали и предшествовавшие ему авторы. Всего во «Flora Lapponica» создано около пятисот новых видовых названий в полном согласии с правилами, разработанными в «Fundamenta» и в «Critica».
Что касается самой «Лапландской флоры», то сочинение это поистине замечательное. Мы уже говорили о том, что в 1732 г. в Упсале в трудах научного общества была опубликована первая часть краткой «Лапландской флоры» в виде каталога растений из Лапландского путешествия. Полную флору Линней смог издать с помощью своих голландских друзей в Амстердаме в 1737 г. Указанный каталог растений в полном издании флоры был дополнен «синонимами, местонахождениями всех (растений) и описаниями, изображением редких и лечебным и хозяйственным значением многих», как сказано на титульном листе «Лапландской флоры». Эта книга в восьмую долю листа, посвященная Шведскому научному обществу, которое обеспечило поездку Линнея в Лапландию, содержит 372 страницы основного текста, кроме указателей и вводных глав. Она охватывает, как сказано, около 530 видов, очень обстоятельно характеризованных, с многочисленными примечаниями, касающимися биологических, экологических и фенологических особенностей растений с замечаниями об их хозяйственном или лечебном применении. В обращении к читателю сообщается об истории исследования Лапландии и о собственном путешествии Линнея. В предисловии кратко охарактеризовано административное деление Лапландии, дана характеристика природных особенностей страны и местообитаний растений и, что особенно интересно, прослеживается распространение альпийских растений Лапландии в других горных странах. Литературные источники, вернее, названия книг, на которые сделаны ссылки в «Лапландской флоре», разделены на три группы: сочинения чужестранных авторов, сочинения шведских авторов и сочинения самого Линнея. Следует заметить, что, в сущности, этими же словами, только что сказанными здесь по отношению к «Лапландской флоре» Линнея, можно характеризовать очень многие современные нам флоры. И это, конечно, не случайно. Дело в том, что «Flora Lapponica» так совершенна композиционно и так во всех отношениях продумана, что она стала образцом для аналогичных сочинений. Более того, этой книгой Линнея был установлен на века тип сочинений, которые называются «флорами».
В «Лапландской флоре» есть, конечно, и свои особенности по сравнению с современными «флорами». Это прежде всего архаичность номенклатуры и расположение растений по половой системе. Что касается последнего, то это имело в свое время особенно важное значение, чрезвычайно облегчая пользование книгой. Читателю бросается в глаза на каждой странице «Flora Lapponica» в колонтитуле обозначение названия класса и отряда, к которым относятся помещенные здесь растения. Таким образом, классификационные подразделения, обозначенные в колонтитулах, являются до известной степени определителем. В самом деле, такие, например, выразительные обозначения, как «Triandria. Digynia» (Трехтычинковые. Двухпестичные») или «Decandria. Pentagynia» («Десятитычинковые. Пятипестичные»), сразу охватывают определенную группу растений и ограничивают поиски нужного растения на определенных страницах книги.
На двенадцати таблицах рисунков изображено около восьмидесяти видов. Интересно заметить, что каждая из таблиц посвящена какому-нибудь из амстердамских друзей Линнея. На таблице XII среди других растений нарисована линнея — Linaea, род, установленный Гроновиусом. В тексте книги это растение под № 250, со ссылкой на таблицу XII, называется «Planta nostra» («наше растение»). Это прелестное растение, распространенное в мшистых темнохвойных лесах севера, с 1737 г. всегда было связано с именем Линнея. Оно изображалось почти на всех его портретах, а также на печатях и даже в его гербе. В научной литературе название Linaea осталось за этим изящнейшим растением нашей флоры навсегда.
К важнейшим сочинениям Линнея, опубликованным в голландский период его деятельности, относится и сочинение «Классы растений» («Classes plantarum»), представляющее вторую часть «Основ ботаники» («Fundamenta Botanica»). Лучше всего характеризовать эту работу словами самого автора. Это «короткое резюме всех систем, так что тот, кто пользуется им, может обойтись без работ предыдущих авторов». Это совершенно справедливо. В книге изложены все долиннеевские классификации растений в сопоставлении с его половой системой, причем указываются достоинства и недостатки каждой из них. Следует обратить внимание на то, что в этой книге, вышедшей в 1738 г., перечислено 65 отрядов растений, выделенных как «фрагменты естественного метода». Отряды эти отмечены порядковыми номерами (I—LXV) и представлены перечнями отнесенных к ним родов. Позднее, в «Философии ботаники», эти естественные отряды получили более выразительное оформление.
Эта книга посвящена двум губернаторам северных провинций Швеции, содействовавшим путешествиям Линнея. Торжественное посвящение сочинений было обычаем того времени, причем книги, как правило, посвящались лицам знатным, покровителям автора или меценатам. Нередки были посвящения и ученым; именно так, например, было с «Critica Botanica», посвященной оксфордскому профессору Диллениусу, или с «Genera plantarum», посвященной профессору Бургаву.
Из сочинений Линнея, относящихся к периоду его жизни в Голландии, менее значительны «Сад Клиффорта» («Viridarium Cliffortianum», 1737) с описанием живой коллекции и «Банан Клиффорта» («Musa Cliffortiana», 1736) с описанием цветения диковинного для европейских ботаников того времени растения. Последняя книжка украшена двумя превосходными гравюрами, изображающими облик растения и часть соцветия. Цветение банана было в то время событием сенсационным.
Осенью 1737 г. Линней стал тяготиться жизнью в Голландии, хотя и находился здесь в таких условиях, лучше которых не мог бы желать ни один смертный. В Гартекампе он жил в богатейшем саду, и его быт был обставлен так хорошо, что у него были свои повар и слуга. Ему была предоставлена возможность бывать, когда ему угодно, в Лейдене, чтобы слушать лекции Бургава. Когда Клиффорт узнал о том, что Линней намерен его оставить, он предложил Линнею жить в Лейдене, где он мог бы слушать Бургава, когда бы того ни пожелал. В это время освободилось место профессора ботаники в Утрехте; оно было предложено Линнею, но Линией отказался от него, намереваясь в скором времени отправиться на родину. Ему хотелось поближе познакомиться с ботанической работой в Лейдене, где университетским ботаническим садом ведал профессор Адриан ван Ройен, заместивший на этом посту стареющего Бургава. Ройен просил Линнея помочь ему в работе по саду, намереваясь расположить растения по его половой системе. Из материалов, приложенных к автобиографии, известно, что Линней принимал участие в работе Ройена — «Опыт Лейденской флоры» («Prodromus Flora Leydensis»). В тех же материалах сообщается о помощи Линнея в подготовке «Виргинской флоры» («Flora Virginica») Гроновиуса.
В течение нескольких месяцев, которые Линней прожил в Лейдене, он опубликовал свои работы: «Классы растений» и дополнение к «Genera (Corollarium)», а также «Ихтиологию» Артеди.
В Лейдене, живя в качестве гостя ван Ройена, Линней был обставлен значительно более скромно, однако он ни в чем не нуждался, да и имел небольшие средства, скопленные в Гартекампе.
Поздней осенью 1737 г. Линней получил из Петербурга письмо от академика Аммана, сообщавшего, что петербургский ботаник профессор Сигезбек написал критическую диссертацию, направленную против Линнеевой половой системы растений, и что эта работа печатается Академией наук. В этой диссертации система Линнея осуждалась как безнравственная и преподавание ее молодым людям считалось поэтому недопустимым. Сигезбек писал, что никогда бог не допустил бы такой отвратительный порок в растительном царстве, чтобы несколько мужчин имели одну общую жену или чтобы муж, кроме жены, имел еще и любовниц.
Голландские друзья Линнея посоветовали Линнею не отвечать Сигезбеку.
Ответ ему был дан только через несколько лет в специальных работах Гледича и Бровалиуса. Интересно заметить, что в автобиографических материалах Линней указывает, что он непосредственно участвовал в этих статьях, а для работы Бровалиуса даже многое сообщил («multa communicavit»).
Инцидент с диссертацией Сигезбека отразился в дальнейшем на деловых отношениях Линнея с петербургскими ботаниками, несколько усложнив их.
Зимой 1738 г. Бургав предложил Линнею место врача в Суринаме, соблазняя его богатством (Линней был бы в колонии единственным врачом) и великолепием растительности этой страны. Линней отказался и от этого предложения, так как все более стремился домой.
В одном из писем Гроновиус писал об успехах Линнея и о пребывании его в Лейдене: «Этой зимой у нас был блестящий клуб, который собирался каждую субботу… под председательством Линнея. Иногда мы изучали минералы; в другие дни — цветки или растения или же насекомых, или рыб. Мы достигли большого прогресса, так как с помощью его таблиц (речь идет о «Systema Naturae») мы могли отнести всякую рыбу, растение или минерал к их родам и, следовательно, к их видам, хотя никто из нас их прежде и не видел. Я думаю, что эти таблицы так исключительно полезны, что каждому следовало бы повесить их в своей рабочей комнате наподобие карт. Бургав чрезвычайно одобряет все эти занятия, и они являются его еженедельным отдыхом».
Таким образом, мы видим, что виднейшие лейденские натуралисты с чрезвычайным интересом отнеслись к «Systema Naturae» и сами, даже ради развлечения, занимались определением по таблицам Линнея представителей всех трех царств природы. Линней не упускал возможности для пропаганды своих идей и воспользовался предложением Гроновиуса познакомить лейденских студентов со своим руководством по ботанике — «Fundamenta Botanica».
Весной 1738 г. из Швеции пришло сообщение о том, что университетский товарищ Линнея, Бровалиус, получил место профессора в Або и намеревается взять туда с собой Сару Лизу Морею, полагая, что Линней останется в Голландии. Напомним, что доктор Мореус отложил свадьбу Сары Лизы и Линнея на три года, и с того времени шел уже третий год. По получении этого сообщения Линней еще более укрепился в намерении скорее возвратиться на родину, но заболел. Голландские друзья, как и прежде, пришли ему на помощь, а Клиффорт предложил Линнею, в связи с его болезнью, поселиться в Гартекампе и жить там столько, сколько он захочет, получая ежедневно по дукату. Линней с благодарностью принял это предложение и провел в Гартекампе около двух месяцев.
Перед отъездом из Голландии Линней пришел с прощальным визитом к больному Бургаву, с тем чтобы поцеловать на прощанье руку своему учителю. Слабый старец нашел в себе достаточно силы для foro, чтобы своей рукой взять руку Линнея, поднести ее к своим устам и поцеловать, сказав: «Я прожил свое время и сделал все, что мог и на что был способен. Бог сохранит тебя для того, чтобы ты сделал все, что еще остается. Что было спрошено с меня, я сделал, но с тебя спрашивается много больше. Прощай, мой дорогой Линней. Слезы не дали ему продолжать далее». Так трогательно писал Линней о своем прощальном свидании с Бургавом, отеческому и дружескому участию которого он был обязан возможностью успешно работать в Голландии. В сентябре 1738 г. Бургав умер.
Из Лейдена Линней отправился через Бельгию в Париж, где был радушно встречен братьями Антуаном и Бернаром Жюсье, французскими ботаниками, работавшими в Королевском ботаническом саду. С братьями Жюсье и другими французскими учеными Линней сделал несколько экскурсий в окрестностях Парижа, а в самом городе он занимался в гербарии знаменитого Турнефора. Линней был обрадован избранием его в иностранные корреспонденты Французской Академии; при этом ему было заявлено, что если бы он принял французское подданство, он был бы избран членом Академии, с чем была связана выдача определенного годового содержания. Этот акт Французской Академии был выражением признания ученой деятельности Линнея со стороны ученых Франции и не мог его не радовать.
Пробыв в Париже месяц, Линней решил отказаться от предполагавшейся поездки в Германию и отправился через Руан на родину.
Говоря о трех годах жизни (1735—1738), проведенных в Голландии, Линней справедливо заметил, что за это время он «написал больше, открыл больше и сделал крупных реформ в ботанике больше, чем кто-нибудь другой до него за всю свою жизнь».
С полным основанием он писал о себе также, что «Линней знал, как хорошо использовать свое время, и работал день и ночь».
Напечатанное им за эти годы составляет около 150 листов, т. е. около 2400 страниц в восьмую долю листа, или десять среднего размера томов. Дело, однако, не только в объеме его сочинений. Они имели важнейшее значение для последовавшего прогресса научных знаний в царствах минеральном, растительном и животном. Некоторым внешним выражением значительности его сочинений является многократное переиздание важнейших из них.
Ранее мы кратко характеризовали все основные сочинения этого периода.
В сочинении «Система Природы» («Systema Naturae») было положено основание современной классификации минералов, растений и животных. Для начала XVIII в. разработка удобной классификации была насущной задачей естествознания. Разработанная в этом сочинении половая система растений, в основу которой положены признаки, характеризующие цветок как орган размножения, по простоте, изяществу и тому, что она охватывала все растительные организмы, как нельзя лучше удовлетворяла неотложную потребность классификации растений.
В сочинении «Основы ботаники» («Fundamenta Botanica») были изложены основы описательной ботаники как итог критического пересмотра знания растений, достигнутого к тридцатым годам XVIII в. Впервые даны определения понятий «род» и «вид», подробно разработаны органография растений, описательные приемы и номенклатура. Эту работу Линнея можно рассматривать как первое в научной описательной ботанике учебное и методическое руководство.
В книге «Bibliotheca Botanica» содержится библиография сочинений о растениях начиная от античных авторов и кончая 1735 г. с очень подробной предметизацией книг внутри шестнадцати основных разделов.
В сочинении «Клиффортовский сад» («Hortus Cliffortianus») подробно описаны сотни видов, которым даны новые видовые названия. Последние были диагностическими фразами — полиномиалами. В этом сочинении достигнуто высшее выражение бинарной номенклатуры полиномиалов, слагавшейся и постепенно уточнявшейся на протяжении полутора столетий.
В «Родах растений» («Genera plantarum») впервые в истории описательной ботаники с удивительной отчетливостью характеризованы 994 рода «сообразно с числом, обликом, положением и соразмерностью всех частей плодоношения».
В сочинении «Критика ботаники» («Critica Botanica») обсуждены номенклатурные рекомендации и разработаны правила номенклатуры, причем это сделано настолько глубоко, что некоторые из них почти без изменений вошли в современные нам правила ботанической номенклатуры.
«Лапландская флора» («Flora Lapponica») содержит систематическое описание 530 видов растений Лапландии. Этой книгой Линнея был установлен на века тип сочинений, которые называются флорами.
В «Классах растений» («Classes plantarum») изложены долиннеевские классификации растений в сопоставлении с его половой системой.
Из краткого обзора важнейших сочинений Линнея, опубликованных в голландский период его деятельности, мы видим, что они положили основание современной описательной ботанике и разделили ботанику на долиннеевскую и современную. Этот период деятельности Линнея является в ботанике периодом реформ.
Удивительное знание Линнеем растений и животных, исключительный талант классификатора и необычайное знание научной литературы очень скоро сделали его выдающимся авторитетом в глазах голландских ученых. Успеху Линнея немало способствовали и такие его качества, как приветливость, общительность и доброжелательность. К концу пребывания Линнея в Голландии его полушутя, полусерьезно называли князем ботаников — Princeps Botanicorum. И этот титул был им фактически вполне заслужен.
В Голландии авторитет Линнея не могли не признать не только ботаники его возраста, например ван Ройен и Бурман, но и ученые более старшие, как например Гроновиус и даже старейший и авторитетнейший из лейденских профессоров Бургав.
Среди ученых других стран, особенно же среди лиц, более старших и уже известных в науке, реформы Линнея, а они были: очень радикальны, встречали сдержанное отношение или даже вызывали протесты. Мы уже упомянули о критической диссертации петербургского профессора Сигезбека. Ранее было сказано также и о сдержанном отношении к работам Линнея и в Англии. Диллениус в Лондоне говорил, например, что он уже стар для того, чтобы переучиваться по Линнеевой методе. Во Франции о Линнее говорили, что «это молодой энтузиаст, который только все запутывает; вся его слава и заслуга в том, что он вызвал анархию в ботанике».
Все это — некоторая сдержанность по отношению к новшествам и даже протесты — было совершенно нормальным и не умаляло, конечно, действительного значения работ Линнея. Ученая деятельность его получила, как мы видели, очень высокую оценку. Его многократно просили остаться работать в Голландии и ее колониях, ему предложили кафедру в Утрехтском университете, в Саксонии его избрали в члены Королевской Академии, в Париже ему предложили кресло академика, от которого он отказался из-за нежелания принять французское подданство, и избрали его в иностранные корреспонденты Королевской Академии.
Молодой шведский натуралист, уехавший со своей родины в 1735 г. со скромной целью получить степень доктора медицины в провинциальном голландском университете, через три года возвращался на родину европейски известным ученым, снискавшим своими работами всеобщее признание как фактический глава ботаников — Princeps Botanicorum.