Вспомним Линнея: «Названий не зная, и смысл вещей потеряешь. Тогда лишь один род, когда и имя его одно».
Линней правильно понимал даже в то время, когда число видов высших растений еще не достигло и 10 000, что вторым после системы (расположения и метода) принципом систематики является правильное наименование, не допускающее разночтений. В наше время, когда число видов растений, реально живущих на Земле, перевалило за 400 000, число родов уже больше, чем видов, описанных у Линнея, наименование растений — задача весьма трудная. Упорядочивают это дело правила ботанической номенклатуры, собранные в «Кодексе ботанической номенклатуры», регулярно изменяемом и дополняемом на Международных Ботанических конгрессах. Есть у нас и очень хорошее, хотя уже требующее дополнений учебное пособие «Ботаническая номенклатура», созданное московскими ботаниками и, прежде всего, уже ушедшим из жизни Е. Б. Алексеевым. Это пособие позволяет любому ботанику ознакомиться с основными законами ботанической номенклатуры, а в ряде случаев — и со многими далеко не простыми ситуациями, возникающими при выборе правильного названия. «Кодекс ботанической номенклатуры» — вполне юридический документ, соблюдать его и «чтить» — обязанность каждого ботаника, даже если он и не во всем согласен с теми или иными правилами «Кодекса».
Задачи номенклатуры просты: обеспечить единство названий растений с тем, чтобы мы могли в любой момент точно и ясно узнать по названию, о каком растении идет речь, и по иным названиям, относящимся к этому растению, узнать, как его называли раньше. А целый ряд других названий, объединяющих в том числе и собственное видовое название растения, согласно правилам «Кодекса», может точно определить и место этого растения в системах, принятых теми или иными авторами.
Принципы, упорядочивающие номенклатуру растений, довольно просты, и их относительно немного.
1) Принцип разделения номенклатуры биологических объектов. «Ботаническая номенклатура независима от зоологической» Также независима она от номенклатуры бактерий. Это совершенно понятное и правильное положение. Очень много названий родов растений совпадает с названиями насекомых, паукообразных и т. д. Например, Adesmia (род бобовых) и Adesmia (род чернотелок). В то же время, нашему Кодексу» подчиняются и грибы (и это очень плохо, т. к. микологи, особенно специалисты по микромицетам, работают нередко в полном отрыве от ботаников). Еще хуже то, что с некоторых пор и ископаемые растения в полном объеме подчинены нашему «Кодексу», а среди них немало описано совершенно формальных таксонов и в ранге вида, и в ранге рода, для которых также использовались названия, совпадающие с современными родами растений, но относящиеся совершенно к другим группам. Необходимо отметить и то, что в нашем «Кодексе» есть немало глав о названиях культурных растений, и в то же время существует особый «Международный Кодекс номенклатуры культурных растений» (последнее издание вышло давно, в 1980 г., но готовится новое издание, где номенклатура культурных растений сильно упрощается, что вновь создает большие трудности для нас).
В то же время, принцип разделения номенклатуры в последних редакциях «Кодекса» формулируется так: «Кодекс применяется к названиям таксономических групп, рассматриваемых в качестве растений, вне зависимости от того, рассматривалась ли эта группа впервые как растения или нет». А ведь у нас есть и немало спорных групп с другими биологами — синезеленые, грибы (хотя бы частично), а значит, и лишайники.
Все это не очень удобно, поскольку вносит в номенклатуру растений большое количество лишних названий, рассматриваемых как законные и, следовательно, с ними необходимо считаться. А ведь таких прекрасных сводок, как наш «Index kewensis», охватывающий сосудистые растения, для большинства групп — нет (да и «Index kewensis» иногда подводит нас).
2) Принцип типификации. «Применение названий таксономических групп определяется при помощи номенклатурных типов». Это значит, что виды и внутривидовые таксоны типифицируются по гербарным экземплярам (типам видов), а в виде исключения для давно описанных видов и для ископаемых растений особенно — по иллюстрациям. Все же надвидовые таксоны типифицируются по таксону более низкого ранга (до рода включительно — по типовому виду, до семейства — по роду, порядки и классы — по семейству).
Этот принцип упорядочивает понимание основных признаков таксона, в том числе отличающих его от других таксонов. Всегда можно убедиться, правильно ли ты понимаешь тот или иной вид, хотя для таксонов в ранге выше вида это уже скорее формальная операция, и понимание таксона здесь все равно зависит от субъективного подхода. Для применения же он очень сложен.
3) Принцип приоритета. «Номенклатура таксономической группы основывается на приоритете в обнародовании». Должно употребляться самое старое (первое) из законных названий любого таксона, если оно не противоречит другим принципам и правилам «Кодекса».
Совершенно справедливый принцип, и большая часть «Кодекса» направлена на его проведение в жизнь (и значит, на сокращение числа названий, употребляемых постоянно). Но для повседневной работы ботаников, как систематиков, так и особенно других специалистов, этот принцип и создает наибольшие затруднения. То и дело особые любители изысканий в старой литературе, и особенно теперь, после введения обязательной типификации, изыскивают и действительно забытые первые законные названия, или отвергают обычную типификацию, в результате чего привычные, служившие по 50-100 лет названия заменяются непривычными.
4) Принцип уникальности названий. Каждый таксон может иметь только одно законное название — наиболее раннее, если оно соответствует правилам. Это парный к принципу приоритета принцип, более направленный на последовательное соблюдение приоритета в отношении всех таксонов.
5) Принцип универсальности названий. Все научные названия растений и грибов обнародуются по-латыни и применяются, и рассматриваются как латинские независимо от происхождения слов.
Более того, до сих пор для ботаников, согласно «Кодексу», обязательно необходима публикация хотя бы краткого диагноза и цитаты типового образца (или таксона) по-латыни для действительного обнародования нового таксона любого ранга. Это одно из важнейших отличий нашего порядка оформления любого первоописания от зоологов, микробиологов, наряду с правилом оформления авторства комбинаций (перевода таксона в другой ранг).
6) Принцип обратной силы. Правила номенклатуры, если они не ограничены специально, имеют обратную силу, т. е. существующий сейчас «Кодекс» действует и в отношении всех ранее обнародованных названий. Для работы это, конечно, довольно полезный, но в то же время из-за постоянных изменений «Кодекса» — усложняющий работу систематика тезис.
Некоторые принципы заслуживают более развернутых комментариев.
Принцип приоритета. Для обнародования нового названия необходимо соблюдать некоторые условия; эти же условия должны быть соблюдены при восстановлении старых названий, вводимых в обиход. Обнародование должно быть эффективным (в изданиях достаточного тиража, 500 экземпляров минимум, в том числе в журналах, распространяемых в основные ботанические библиотеки, регистрированных в международных центрах, где ведутся систематические и флористические работы, и не имеющих популярного характера).
Реферативные журналы, любые публикации «на правах рукописи», торговые каталоги, а ныне и списки семян ботанических садов — не являются местом эффективного обнародования.
Но для того, чтобы обнародование стало действительным, необходимо выполнить еще ряд условий. Новый таксон должен иметь описание (диагноз) морфологических признаков (оно может быть кратким или развернутым). До 01.01.1908 г. можно считать действительным обнародованием название таксона без диагноза, но с рисунками. С 01.01.1935 г действительно описание только с латинским диагнозом (хотя бы кратким). Но это не распространяется на водоросли и ископаемые растения, что непоследовательно. С 01.01.1953 г. недействительно обнародование в рассылаемых сериях эксикатного гербария (если оно не снабжено дополнительной публикацией в журналах или отдельным изданием). С 01.01.1958 г. обнародование действительно только с точным указанием типа таксона. Наконец, с 01.01.1973 г. необходимо соблюдать одновременно все условия действительного обнародования нового таксона (описание по-латыни, типификация и эффективное обнародование). То же следует выполнять при новых комбинациях, изменяющих ранг таксона, за исключением того, чтобы описание было повторено во время публикации новой комбинации, если описание было действительным при первоописании базионима (таксона, на котором основывается комбинация). Но тип таксона должен быть указан обязательно.
Необходимо помнить, что даты отсчета номенклатуры — различны для ряда групп растений и грибов, хотя в настоящее время уже это менее сложно, чем ранее.
Для всех сосудистых растений, сфагновых мхов, печеночников, грибов и лишайников, а также большинства групп водорослей отсчет действительного обнародования начинается с 01.05.1973 г.
Для листостебельных мхов (кроме сфагнов) — с 01.01.1801 г. (дата выхода в свет сочинения J. Hedwig «Species Muscorum Frondosorum»).
Для десмидиевых водорослей — с 01.01.1848 г. (Ralfs «British Desmi — dieae»), для Nostocaceae — с 01.01.1886 и 01.01.1892 гг. (для разных групп), для Oedogoniaceae — с 01.01.1900 г.
Но для всех групп ископаемых растений начало действительного обнародования определено 31.12.1820 г. (причем сочинение Sternberg «Versuch einer Flora der Vorwelt», которое реально выходило до 1838 г считается целиком вышедшим в 1820 г.).
Подобное разделение дат вполне объяснимо, но беда в том, что тенденция изменения дат сохраняется, что при обратной силе закона ведет к введению все новых конкурирующих названий для всех групп в целом.
От первого «Кодекса» к новым и новым его изданиям постоянно возрастает стремление ботаников хотя бы частично прекратить изыскания любителей переименований названий. Это в какой-то мере обеспечивала консервация родовых названий, которая особо закреплена, начиная с «Кодекса» 1983 г., когда специально было указано, что названия родов, помещенные в списке сохраняемых (консервированных), не могут быть оттуда изъяты. Но беда в том, что списка консервируемых видовых названий даже для важнейших хозяйственно-ценных видов все еще нет, а консервация родовых названий шла довольно непоследовательно, но они одновременно типифицировались по тем или иным видам (которые не были типифицироваиы по гербарным экземплярам). Принцип типификации вообще заслуживает особых комментариев. Как сказано выше, он в пол ной мере стал действовать с 1938 г. Но до 1938 г. было описано множество таксонов, и большая их часть не была строго типифицирована. Раньше всего к типификации приступили палеоботаники. С 1912 г. для палеоботаников обязательно для действительного обнародования изображение, как правило, с конкретного, указанного в описании образца, а с 1923 г. он применялся уже большинством палеоботаников и с формальным указанием типа. Но для остальных ботаников типификация — задача очень трудная, особенно в ранге вида, подвида, разновидности. Многие виды и большинство подвидов и разновидностей либо не имеют сохранившихся типов, либо они не найдены, поскольку они могут находиться в каких-то гербариях, где их никто и не искал. А нередки случаи, когда типовых экземпляров много, но убедиться в том, что они все идентичны — невозможно, поскольку не во всех гербариях их удается найти при запросах для временного пользования. Наконец, следует сказать, что типификация зачастую проходит недостаточно квалифицированно даже в крупнейших гербарных собраниях мира.
В связи с этим необходимо прокомментировать одно очень важное понятие, как в «Кодексе», так и в учебном пособии, вам рекомендованном, охарактеризованное недостаточно. Это понятие о протологе. Оно особенно важно для типификации видов.
Протолог — это все, что входит в состав первоописаиия вида (другого таксона), и что обязательно должно быть анализировано при типификации.
В протолог входят: 1) название (и его смысл), 2) синонимы, приведенные при первоописании, причем в том числен названия из работ до выхода в свет «Species plantarum» К. Линнея, 3) описание признаков, свойств, экологических особенностей и распространения, 4) отличительные признаки от видов (подвидов и т. д.), с которыми сравнивался новый вид, указания на родство или сходство, 5) изображения (если они есть в первоописании или есть ссылки на них), 6) другие примечания — по истории таксона, коллекторам, времени сбора и т. д., 7) исследованные автором первоописаиия гербарные материалы (и собственно экземпляры, и данные этикетки или этикеток на гербарных листах). Все данные протолога не должны быть противоречивыми, в равной мере свидетельствующими о соответствии их типовым образцам (авторским или предполагаемым). Естественно, что типификация достигает желанного результата, если она выполнена очень квалифицированным систематиком.
Сложность расшифровки многих протологов, недостаточно полные этикетки на гербарных листах, различия в экземплярах растений, представленных в разных гербариях, а также на одном листе — все это затрудняет процедуру типификации. В этой процедуре постепенно появилась и целая система понятий, характеризующих типовые образцы.
Типовые образцы — это все образцы, процитированные в протологе, если сам автор не объявил одни из них типом. В случае, если автор таковым указал один из образцов, то этот образец является голотипом (собственно единственным типом). Но автор мог обозначить типовыми фактически несколько гербарных листов с единой этикеткой. Если он один из этих листов сам отметил особо, то это тоже голотип, а дубликаты его — изотипы. Если он не обозначил, какой из нескольких листов одного сбора для него был наиболее представительным, то эти образцы представляют синтип, и среди них необходимо выбрать лектотип.
Наиболее сложна процедура типификации, однако, когда автор, процитировав многие образцы из разных сборов, не выделил ни одни из них в качестве типового (да еще и в этом случае разослал образцы вида во многие гербарии). В этом случае все образцы эти составляют синотип, а значит, и в этом случае надо выделить лектотип (но так, чтобы он в наилучшей мере соответствовал всему протологу автора, включая подписанные им самим образцы гербарного материала). В случае, если ни один из цитированных при первоописании образцов не найден ни в одном гербарии, или если нет точных указаний на то, что при первоописании автор мог изучить тот или иной экземпляр, не имеющий полной этикетки, следует согласно протологу выбрать неотип (и, конечно, квалифицированно, поскольку любое несоответствие неотипа протологу — повод для его отвержения).
Очень существенно соответствие даже лектотипа, обозначенного самим автором, всему прогологу. В том случае, когда в протологе характеризуются такие признаки, которых нельзя увидеть на экземпляре типа, обозначенном автором, скажем, признаков зрелого плода (и семян), или при двудомности растений нет признаков мужского экземпляра, имеющихся в описании, ясно, что автор брал их с каких-то других образцов. Эти образцы ранее называли паратипами (реже аллотипами для двудомных растений). Они очень важны, и если они есть среди образцов, исследованных самим автором, их следует тоже выделить как паратипы. И у них могут быть дублетные экземпляры — изопаратипы. Остальные термины необязательны для типификации, но иногда используются в ней. Старый термин котип (cotypus) обычно обозначал изотипы, реже — паратипы. Очень часто попадаются гербарные образцы, собранные точно в том местонахождении (locus classicus), что и типовые образцы автора вида. Их называют топотипами. Но даже топотип, собранный самим автором, но позже описания им вида, может быть не вполне соответствующим описанию. Конечно, при отсутствии достоверных типовых образцов именно подобный топотип может быть выбран в качестве неотипа. Топотипы, собранные другими ботаниками, особого значения для типификации не имеют, но они очень ценны для понимания вида (или любого таксона более низкого ранга).
Все другие экземпляры, которые так или иначе входили в протолог, или прямо цитированные при первоописании автором, следует называть (при наличии голотипа, изотипов и паратипов) автентичными материалами (образцами, экземплярами).
Уже и на примере сказанного выше ясно, что процедура типификации на уровне до вида — весьма сложная; имеет свои сложности (но меньшие) и типификация родов растений. И в том, и в другом случае, к сожалению, «Кодекс» не обеспечивает точности результатов в той мере, в какой следовало бы.
Несколько замечаний по системе таксонов, принятых в «Кодексе ботанической номенклатуры» Наш «Кодекс» позволяет использовать в системе весьма большое количество таксономических единиц разного ранга. Но все же, согласно «Кодексу», — эти единицы должны использоваться по-разному. Во-первых, основным в иерархии таксонов является таксон ранга вида, но каждое отдельное растение рассматривается как принадлежащее к ряду таксонов последовательно соподчиненных рангов. Во-вторых, в этом ряду выделяются таксоны обязательных рангов, соподчиненных иерархически (вид обязательно принадлежит какому-либо роду, и это обеспечивается бинарной номенклатурой вида; но каждый род обязательно принадлежит к семейству, семейство — к порядку, порядок — к классу, класс — к отделу, отдел — к царству растений — Regnum Vegetabile, хотя во всех этих случаях таксоны разного ранга никак в названиях друг с другом не связаны). В третьих, ни один таксон ниже вида не является обязательным. В четвертых, кроме обязательных таксонов, в иерархии выше вида допускается использование еще до 10 таксонов разного ранга (промежуточных между обязательными). Несколько иной может быть иерархическая система таксонов у ископаемых растений (более простой для так называемых формальных родов). Но изменять последовательность таксонов разных рангов ни в коем случае нельзя (кроме формальных родов палеоботаников). Этой иерархией таксонов можно прекрасно отразить и любую систему всех растений в целом, и систему любой группы растений в пределах таксона любого ранга.
Однако попробуем продемонстрировать и то, как даже столь простое, по сути, понятие, как иерархия таксонов разного ранга, может вызвать теоретические споры. Речь пойдет о парадоксе Грегга.
Семантик Грегг написал книгу о языке таксономии (J. Gregg «The language of taxonomy». NY, 1954). Семантика — наука об информации, передаваемой языком или его элементами (слово, группа слов, предложения и т. д.). Анализируя иерархический ряд таксонов разного ранга, построенный на монотипном таксоне в ранге рода, Грегг в рамках теории множеств посчитал, что все эти таксоны равны, хотя систематики их считают разными. По теории множеств, два класса объектов равны, если они содержат одни и те же элементы. Следовательно, все монотипические таксоны, содержащие один вид, вне зависимости от их ранга, равны. Так, сейчас мы знаем одного живущего на земле трубкозуба (Orycteropus afer) но он же составляет род Orycteropus, семейство Orycteropodidae, отряд Tubulidentata, и только в классе Mammals (Mammalia) этот отряд входит в другое множество. Следовательно, Orycteropus afer = Orycteropus, Orycteropodidae, Tubulidentata. To же в Растениях — Ginkgo biloba = Ginkgo, Ginkgoaceae, Ginkgoales, Ginkgopsida (правда, мы зиаем, что были и другие виды Ginkgo в прошлом), что и есть парадокс Грегга — по объективному содержанию различать гаксоны нельзя, но систематики их различают. Крупнейший маммолог и палеозоолог Дж. Симпсон, рассматривая парадокс Грегга, обращал внимание на его ошибку: систематики строят свою иерархию не на одном виде трубкозуба, но на системе различий этого вида по отношению к другим труппам, равным по рангу. Отличия начинаются на ранге отряда, и все более проявляются вплоть до ранга вида. В случае отличия начинаются на ранге класса. Симпсон ссылался, конечно, и на то, что многие монотипные ныне группы в прошлом были политипными. Это все правильно, но эти разъяснения не снимают проблемы. Вид равен отряду, и этого — хватит. Зачем в этом случае другие обязательные категории? Зачем, например, в систематике растений (особенно в случае монотипных таксонов) категория (ранговое множество) порядка? Ведь не столь яркие примеры в ботанической систематике совершенно обычны, и они разрешаются по-иному. Многие роды не делятся на секции или подроды, хотя число видов в них может быть весьма большим, также многие семейства не делятся на трибы или подсемейства. Во всех этих случаях мы имеем дело с необязательными и согласно «Кодексу» таксонами разного ранга. И решения с этими таксонами всегда будут сугубо субъективными, даже если мы определяем ранги их не по объектам, их составляющим, а по дистанции, разделяющей их от других объектов того же ранга. Эта дистанция неопределима объективно, так как признаки, составляющие ее, всегда несравнимы.
Есть множество других подходов к иерархии таксонов, которые привлекали систематиков. Это и представление о том, что при строгой дивергенции (дихотомии) мы получаем группы одинакового ранга. Таков подход кладистов и таков подход, скажем, А. П. Хохрякова, строящего систему цветковых растений на базе дихотомического ключа.
Все это — совершенно лишнее, не оправданное ничем (как вообще любое теоретизирование, исходящее не из фактического материала) занятие. Не надо обязательно связывать систему и филему. Не надо классификацию превращать в теорию эволюции. Постулатами типологического подхода, отраженного в «Кодексе», и парадокс Грегга разрешается. Orycteropus afer — реальный природный вид (т. е. базовый таксон). Его отличия от всех видов млекопитающих велики. Определить его ранг как таксона (понятия субъективного, хотя и отражающего в иерархической системе этап эволюции) можно только в принятой (субъективно) в данной системе иерархии обязательных таксонов (для млекопитающих: вид — род — семейство — отряд — класс, для сосудистых растений: вид — род — семейство — (?порядок) — класс — отдел). В этой иерархии трубкозуб не попадает нив один другой род, семейство, отряд во всей их контрадикции на каждом ранговом уровне. А в класс — попадает. Данная система поэтому верна и оправдана.
Но парадокс Грегга — это еще и ошибка в семантическом анализе. Грегг анализирует здесь значения (в рамках теории множеств) отдельных слов в ряду их как объектов. Но именно в этом случае проще и правильнее говорить о едином поле слов в определенной дистрибуции (соотношении друг с другом в поле данном, и в целом этого поля слов — с другими подобными). А в этом случае все термины иерархической системы отличаются по их содержанию, безразлично, составляют их конкретно один или множество объектов.
Теоретики-систематики, особенно сторонники совпадающих с гипотетической филемой систем, написали по поводу парадокса Грегга до десятка работ! Но я думаю, что лучшего примера непонимания простого факта, что таксоны — субъективные создания ума, а не реальность, быть не может. И в то же время, наша система таксонов в их иерархии — очень гибкая, дробная, надежная и обеспечивает построение классификации любого типа.