Микроскопическими исследованиями в рассматриваемый период занимался Каспар Фридрих Вольф (Caspar Friedrich Wolff, 1733—1794), один из самых ярких представителей биологии XVIII в.
Сын берлинского портного, он изучал медицину сначала в Берлине, а затем в Галле. В Берлине в числе его учителей был известный анатом Йог. Фр. Меккель-старший (Johann Friedrich Meckel, 1717—1774). В Галле наибольшей известностью пользовался Христиан Вольф (Christian Wolff, 1679—1754), философ, математик и ботаник. Христиан Вольф был поклонником и популяризатором учения Лейбница. Хотя ко времени переезда Вольфа в Галле (4-755) Хр. Вольф уже умер, его влияние было еще сильным и К. Ф. Вольф усердно штудирует труды своего знаменитого однофамильца.
В 1759 г. Вольф защищает диссертацию под названием «Теория зарождения» (Theoria generations).
Первоначально «Теория зарождения» была издана на латинском языке. Позже, в 1764 г., Вольф опубликовал немецкое издание, не представляющее собою, однако, перевода; оно было более популярным и полемическим. В 1774 г. немецкий издатель опубликовал второе латинское издание, где за основу взял текст первого издания, но ввел дополнения из немецкого текста. В 1950 г. в академической серии «Классиков науки» вышел русский перевод «Теории зарождения» с комментариями А. Е. Гайсиновича.
Эта работа принесла Вольфу известность, но дерзость, проявленная 26-летним начинающим ученым, осмелившимся выступить против признанных авторитетов, возмутила дипломированных представителей науки. Получив степень доктора медицины, Вольф длительное время участвует в качестве врача в Семилетней войне. Практическая работа, однако, его не удовлетворяет. Вольф начинает читать анатомию в госпитале для подготовляющихся врачей и по окончании войны ищет возможность продолжать чтение лекций в Берлине. Но коллегия профессоров не желает допускать в свою среду дерзкого молодого ученого, осмелившегося выступить в диссертации с необычными теориями. Видя отношение к себе немецкой профессорской коллегии, Вольф принимает сделанное ему из России предложение, переезжает в Петербург и становится русским академиком. В России Вольф проводит всю дальнейшую жизнь, продолжая свои научные исследования. Из работ, сделанных им в России, нужно особенно отметить исследование развития кишечного канала (1769), в котором Вольф развил и углубил идеи, высказанные в диссертации.
Мы уже говорили о господствовавшей в XVII в. теории преформации, которая поддерживалась такими авторитетами, как Галлер, Бонна и Спалланцани. Нужна была большая уверенность в своих силах, чтобы пойти против течения и выступить против общепризнанной теории. Вольф не побоялся авторитетов и смело выступил в своей диссертации с опровержением теории преформации. На смену преформации Вольф выдвигает свою теорию эпигенеза. В том виде, как ее защищал Вольф, теория эпигенеза страдает такой же метафизической ограниченностью, как и теория преформации, но в середине XVIII в. это была несомненно прогрессивная теория, обусловившая дальнейшее развитие и успехи эмбриологии.
Мы не будем здесь разбирать общие идеи, выдвинутые Вольфом в «Теории зарождения». За последние годы Вольфу посвящен ряд крупных работ советских авторов (Б. Е. Райков, 1952; А. Е. Гайсинович, 1950, 1961; Л. Я. Бляхер, 1955). Нас будут интересовать в первую очередь его микроскопические исследования и их значение для развития клеточной теории.
Сочинение Вольфа состоит из двух частей: первая часть посвящена развитию растений, вторая часть — развитию животных и общим рассуждениям. Вольф говорит о «пузырьках», «порах», «ячейках». В какой мере они соответствуют позднейшему понятию о клетке? Некоторые историки биологии находили в рассуждениях Вольфа об этих структурах указание на то, что Вольф понимал клеточную структуру как общий признак всех живых существ (Б. Е. Райков, 1952). Это не соответствует действительности. Рассматривая представления Вольфа о строении растений, не трудно видеть, что клетка для него не является первичной структурой, а клеточное строение возникает из первоначально однородной субстанции лишь в результате передвижения соков. Именно оно, передвижение соков, создает в растительном веществе пустоты — поры, которые имеют то форму ячейки (если сок сгущается и продвижение его прекратилось), то возникают сосуды (если передвижение сока продолжается, отчего образуется канал). В § 20 Вольф следующим образом обобщает свои представления о «структуре пузырчатой и сосудистой субстанции»: «Из вышесказанного до сих пор в полной мере явствует: 1) в более юных экземплярах так называемые пузырьки не что иное, как разнообразно связанные между собою отверстьица в плотном растительном веществе, для которых более подходящим названием было бы поры или ячейки, а то, что именуется сосудами, также представляет собой просто ходы в растительной субстанции, которым как таковым больше подходило бы название удлиненных пор (поскольку они соединяются между собою прежде всего по длине) или же каналов…» (стр. 29). Далее в § 23, говоря о «причинах образования сосудов и пузырьков как таковых», Вольф пишет: «Но так как пузырьки и сосуды создаются из жидкостей (§ 21, 22) и так как, кроме того, капля, продвигающаяся вперед в плотной субстанции и прокладывающая себе здесь путь, может оставить по себе только канал, а отнюдь не сферический след, а осажденная и покоящаяся, наоборот, — только явно шарикообразную полость, а отнюдь «е канал, то отсюда с такой же необходимостью следует, что пузырьки образуются осажденными жидкостями, а сосуды протекающими».
Я. А. Борзенков (1884) в своем историческом очерке дает следующую, не лишенную остроумия, характеристику представлений Вольфа о клеткообразовании: «Процесс образования клеточек Вольф представляет себе, след., в сущности одинаковым с образованием ноздреватости в тесте, из которого пекут хлеб. Разница только в том, что в тесте полости образуют частицы газа, развивающегося в нем, а полости клеточек, по Вольфу, образуют частицы питательного сока, пропитывающего всю массу основного студенеобразного вещества» (стр. 153).
Если таковы были представления Вольфа о структуре растений, то, естественно, надо ожидать еще меньшей ясности в его мнениях о микроскопической структуре животных, так как изучение их клеточного строения представляло неизмеримо большие трудности, чем строение растений. В § 257 Вольф следующим образом характеризует свои представления о структуре животных тканей: «Что касается образования клеточной ткани, таковое было опущено во второй части диссертации как не представляющее никакой трудности. Клеточная ткань на самом деле производится точно так же, как клеточная и пузырчатая структура в растениях, а именно через жидкости, поступающие в уже отложенные и еще мягкие части и растягивающие их в клетки» (стр. 204). Нужно иметь в виду, что когда Вольф говорит о «клеточной ткани» животных, речь вовсе не идет о клетках в позднейшем понимании. Речь идет о клетчатке — рыхлой соединительной ткани, где под «клетками» описывали ячеистые макроскопические структуры, образуемые пластинками основного вещества соединительной ткани при препаровке или вдувании воздуха.
Ошибочная формальная трактовка понятия о «клеточной ткани», употреблявшегося авторами XVIII и начала XIX столетий, не раз приводила к ложным трактовкам и извращению исторических фактов, примеры чего встречаются еще и дальше.
В действительности Вольф даже отдаленно не представлял себе клеточной структуры животных тканей. Настоящих клеток Вольф не только не видел у животных, но плохо видел их даже у растений, во всяком случае хуже, чем его предшественники — Грю, Мальпиги и Лёвенгук.
Это с несомненностью подтверждают рисунки Вольфа. Сравнивая эти рисунки с изображением клеточного строения у Грю, Мальпиги и Левенгука, нельзя не прийти к заключению, что Вольф видел меньше микроскопистов предшествующего столетия. Правильную оценку работе Вольфа в отношении представления о клеточном строении организмов еще в прошлом веке дал московский зоолог Я. А. Борзенков (1884), который писал: «Очевидно, что прямых наблюдений здесь мало и что, вследствие несовершенства микроскопа, которым мог пользоваться Вольф, наблюдения эти весьма несовершенны. Очевидно, что в образующихся органах он видел мягкую массу, в которой не мог ничего рассмотреть, и поэтому признал ее аморфною. В частях несколько более взрослых он рассмотрел уже utriculi и решил, что они должны были образоваться в этой массе и из этой массы. А каким образом они появились (вследствие скопления капель питательного сока), — это, очевидно, только догадка, только мнение Вольфа» (стр. 154). Эту оценку поддерживает и А. Е. Гайсинович в комментариях к переводу Вольфа (1950) и в новой монографии о К. Ф. Вольфе (1961).
Тем не менее было бы неправильно пройти мимо значения Вольфа для истории клеточного учения. У Вольфа мы впервые встречаем указание на наличие какой-то общей морфологической структуры в различных органах животного организма. Вольф делает попытку сравнить микроскопическую структуру животных и растительных организмов и выявить общность процессов развития. Он впервые говорит о значении для процесса развития «пузырьков», «зернышек» и «клеток». Все это носит, правда, совершенно априорный характер и никак не подтверждается материалом, чрезвычайно скудным для столь широких обобщений. Однако эти воззрения не могли не оказать влияния на умы ученых и должны были стимулировать последующие исследования, которые, используя новые факты, могли бы лучше, чем данные Вольфа, осветить общий ход развития микроструктуры растительных и животных организмов. Идея общности микроскопической структуры растений и животных, общности законов их развития впервые появляется в работах Вольфа. Конечно, Вольф не мог создать клеточную теорию, для этого он не располагал фактическим материалом. Но теория Вольфа может рассматриваться как предвозвестник будущей клеточной теории, как первая попытка морфологического решения идеи единства двух звеньев живой природы. Со времени Вольфа идея единства тонкой структуры растений и животных уже не забывается, она в разной форме и с различной степенью доказательства выдвигается рядом ученых, пока, наконец, в тридцатых годах прошлого столетия в теории Шванна не принимает достаточно убедительную форму и становится основой общебиологического понимания явлений живой природы.
Большее значение, чем конкретные данные Вольфа, имела для клеточного учения его теория эпигенеза. Преформисты восставали против представления о построении тела организмов из элементарных структур, считая невозможным представить себе развитие, как согласованную дифференцировку множества частей организма. «Разве не очевидно, — заявлял Боннэ, — что столь изумительно и гармонично построенное целое не может составляться подобно частям часов или путем скопления бесчисленного числа различных молекул; для чего насиловать наш разум подыскиванием механических решений, когда бесспорные факты сами подводят нас к теории предсуществования зачатков». Для того, чтобы представления об элементарной структуре, оформляющиеся в начале XIX в., могли появиться, нужно была ниспровергнуть теорию преформации. Только на основе эпигенетических представлений могли возникнуть теории клеткообразования, подобные теориям Шлейдена и Шванна, сыгравшие, при всей их ошибочности, важную роль в истории клеточного учения. Борьба Вольфа против преформизма была в то же время борьбой за ту почву, на которой только и могла развиться и укрепиться идея клеточного учения.