Исследуя сопредельные Афганистану горные районы Туркестана и Памир, Н. И. Вавилов в 1916 году обнаружил много новых, оригинальных, еще не известных в Европе разновидностей ржи и мягкой пшеницы. Тщательно изучив их, он пришел к заключению, что центры формообразования ржи и мягкой пшеницы находятся в Афганистане. И уже тогда у него возникла мысль во что бы то ни стало побывать в этой мало доступной для европейца и совершенно неисследованной стране.
Тридцать восемь лет назад (в июле 1924 года), когда Н. И. Вавилов получил возможность отправиться в Афганистан, об этой стране у нас очень мало знали, несмотря на то, что советские Среднеазиатские республики граничат с Афганистаном на протяжении около 1800 километров.
Мало знали об Афганистане и те западноевропейские государства, которые фактически им владели. Немногие исследователи, решившиеся переступить границу этой страны, описывали ее как суровую, страшную, неприступную и предупреждали о лишениях и опасностях, которые могут встретить там европейцы.
Карта Афганистана, на которую Н. И. Вавилов нанес предстоящий маршрут, была составлена не на основании географических исследований, а по данным, главным образом, военных английских карт. И во многих местах линии, обозначающие будущие его маршруты, проходили на карте по совершенно неизвестным районам Афганистана.
Но все это не останавливало ученого.
В 1919 году Афганистан добился независимости. В скором времени в Кабуле появился представитель Советской России, а в 1922 году уже открылись постоянное представительство Советского Союза в Кабуле и три консульства в провинциях, граничащих со Среднеазиатскими советскими республиками. И все-таки на получение виз для въезда экспедиции Н. И. Вавилова в Афганистан потребовалось полтора года.
Экспедиция в составе профессора Н. И. Вавилова, инженера-агронома Д. Д. Букинича и селекционера В. Н. Лебедева 19 июля 1924 года вошла в пределы Афганистана из Кушки через пограничный пункт Чильдух-туран и двинулась по направлению к Герату.
В Афганистане Н. И. Вавилов намеревался изучить сортовой состав полевых, огородных и отчасти садовых растений, выяснить закономерности в распределении культур и сортов по горным склонам Гиндукуша, исследовать технику земледелия в этой замкнутой древней земледельческой стране и собрать сведения о сельскохозяйственных ресурсах, особенно о возможном расширении хлопководства. Во всем этом в то время были заинтересованы и Афганистан, и Советский Союз.
С расчетом выполнения этих заданий и были составлены маршруты экспедиции, но их пришлось несколько изменить. Пребывание экспедиции в Афганистане совпало с восстанием южных племен, поднятым муллами. Повстанцы, надеясь низложить падишаха Афганистана Амануллу-Хана, в августе 1924 года подступили к высотам Кабула, но к концу осени восстание было подавлено.
Все это осложняло работу экспедиции (некоторые дороги были закрыты), но тем не менее главнейшие земледельческие районы Афганистана были тщательно изучены. Н. И. Вавилов побывал даже в почти неизвестном для европейцев Кафиристане.
Чиль-духтуран (Чихил-Духтуран) — Герат
Первый день в Афганистане. Путь шел на юг к Герату — «городу преданий».
В географических названиях в тексте сохранена транскрипция, принятая академиком Н. И. Вавиловым в его трудах; он хорошо понимал лексические особенности восточных языков и относился с большим вниманием к географическим названиям.
Н. И. Вавилов со своими товарищами и проводниками медленно продвигались под знойным, афганским солнцем на крепких низкорослых лошадях, мимо полей, зеленых пастбищ и кишлаков джемшидов с куполообразными «хане» — домами. Ничего особенного — район напоминает по ландшафту южный Закаспий; обращают на себя внимание буйные заросли пырея.
Под палящими лучами солнца день казался нескончаемым; наконец, внезапно наступала ночь. Сорок —сорок два километра пройдены. Остановились на ночлег в афганской гостинице — «рабате» Санги. Повсеместно в Афганистане на караванных дорогах имелись такие рабаты — земляные дома («хане») без окон и дверей.
Утром начали подниматься на Парапамизский хребет. За перевалом в 1700 метров высоты местность резко меняется. Вступив на Парапамизское плато, путники перенеслись в совершенно иной мир — полынной полупустыни с обособленными кустиками эфедры и разных солянок. Все выжжено… «земля точно горячая желтая плита». По пути ни одного селения; дорога переходит из одной мертвой долины в другую.
Афганистан как горная страна должен иметь необыкновенное разнообразие ландшафта, которому в значительной мере соответствуют типы хозяйства, распределение культур и самый сортовой (расовый) состав возделываемых растений, — рассуждал Н. И. Вавилов.
И действительно, спустившись с Парапамизских гор, путешественники попали в обширную долину реки Герируд. Перед ними открылась словно сплошное «зеленое озеро» — Гератская долина. Город Герат, казалось, слился с полями. Минареты, мечети, кладбища перемежаются с садами, огородами и полями. Густые деревья бросают тень на хане и плиты на кладбищах.
Ширина долины доходит до тридцати километров около Герата, затем она суживается к востоку и западу. Собственно же город за стенами занимает ничтожную площадь. «…Весь оазис представляет собой сплошную культуру; одна деревня примыкает к другой, составляя как бы целый, сплошной огромный город-сад, город-поле».
В долине Герата экспедиция нашла интенсивное оседлое хозяйство с древней земледельческой культурой. Защищенный с севера и востока значительными возвышенностями, с юга и запада пустынями, Гератский оазис с глубокой древности привлекал к себе оседлое земледельческое население, которое веками создавало здесь свою оригинальную культуру.
Значительные площади оазиса искусственно орошались. Осматривая орошенные поля и сады, путешественники пришли в восторг от их культурного вида и прекрасного состояния оросительной сети. Магистральные каналы начинаются от реки, вода бежит по направлению к подошве гор, стремясь охватить наибольшие площади. Каналы построены правильно, с небольшими холостыми частями; нигде не видно старых валов от заброшенных каналов.
Н. И. Вавилов, осматривая поля, поражался числом культур, которые там возделывали: пшеница, ячмень, просо, кукуруза, все зерновые бобовые; много масличных — кунжут, лен, индау, сурепка, клещевина; большие посевы хлопчатника и люцерны; шабдар, конопля, опийный мак, табак, дыни, арбузы. Немалые площади занимали сады инжира, гранатов, персиков (урюка), абрикосов, яблонь, слив, груш; много плантаций шелковицы и виноградников. Огороды, примыкавшие к кишлакам и скрытые за дувалами (земляными заборами), также отличались исключительно большим числом культур. Наряду с другими здесь возделывали пряные и лекарственные растения (кориандр, укроп, тмин, мята и ажгон, последний в то время нигде за пределами Афганистана не культивировался).
При беглом осмотре полей Н. И. Вавилов насчитал в Гератском оазисе около ста видов растений. Это, думал он, указывает на высокую, издавна существовавшую здесь земледельческую культуру. А сколько же здесь может быть разнообразных сортов и форм этих растений?
Целые дни Н. И. Вавилов и его спутники в полях, огородах и садах искали новые, еще не известные сорта. Вечером они возвращались, тяжело нагруженные образцами колосьев, плодов разнообразных растений. Казалось, что в этом изолированном оазисе природа, точно в лаборатории, создала специальные коллекции разнообразнейших форм различных растений.
Богат был разновидностный и сортовой состав пшениц, и особенно мягких, которые различались по многочисленным морфологическим признакам: окраске зерна, колоса, высоте стебля, толщине стебля, форме чешуи и т. д. А сколько еще разновидностей и сортов этих пшениц можно будет выделить после исследования химических и физиологических свойств, а также цитологического и генетического их анализа? Среди этого разнообразия пшениц были найдены и эндемичные ботанические формы, т. е. встречающиеся только в Афганистане.
Природа здесь, как опытнейший коллекционер, собрала все известные ботаникам формы мягких пшениц, да, кроме того, расы, ранее совершенно не встречавшиеся, которые удивляли своими черными остями, серосиним колосом и т. д. Н. И. Вавилов сравнивал пшеницы Гератского оазиса с теми, которые он собрал (в 1916 году) в Иране и нашем Таджикистане, и думал, что Ирану с его пятьюдесятью двумя формами мягких пшениц, по-видимому, придется уступить первенство Афганистану.
Н. И. Вавилов, изучая технику земледелия и типы земледельческой культуры, установил, что «…Разобщенный горными хребтами на изолированные районы, Афганистан в своем сельскохозяйственном облике в целом запечатлел тысячелетнюю оторванность от западных цивилизаций, сохраняя до сих пор первобытные черты… — в Афганистане можно видеть в сохранности своеобразные примитивы и в то же время, рядом с ними, чрезвычайно интенсивные оригинальные древние типы хозяйственных вариантов».
Сельское хозяйство Гератской долины носило явные признаки высокой интенсивности: полив, севооборот (хлеба, как правило, снимали два раза в год. а иногда при теплой осени после уборки второго урожая сеяли ячмень, который убирали в конце ноября — начале декабря на зеленый корм), удобрение.
…«Даже в сельскохозяйственных орудиях можно подметить некоторые черты культурности, отличающие Герат от остального Афганистана…».
Своеобразен способ накопления удобрений в Герате: в базарные дни женщины из окрестных деревень ходят с осликами по улицам и базару и выкрикивают: «А нет ли у кого хак ширини?» (сладкого навоза). По всей Гератской долине белеют огромные башни с большим числом отверстий — это голубятни, построенные специально для обитания голубей. Потребность в удобрении полей побудила афганцев разводить голубей, помет которых здесь вносят в качестве азотного удобрения. Такие голубятни в небольшом количестве встречаются еще и в Кандагаре. Вблизи больших городов применяют и компостированные удобрения.
…«Высокая земледельческая культура Гератского оазиса, однако, не отразилась на уровне городской жизни Герата, поражающей своей примитивностью: немощеные, неосвещаемые улицы, невероятная грязь…».
Н. И. Вавилов вспоминал, что, когда, спускаясь с Парапамизских гор, они впервые увидели Герат, он показался им издали красивым, утопающим в зелени городом. А за городской стеной перед ними предстала чудовищная картина антисанитарии. Точно все худшее из городской жизни собралось в центре наиболее культурного земледельческого оазиса Афганистана. Это как бы свидетельствует о той неувязке между понятиями «цивилизация» и «земледельческая культура», на которую постоянно обращал внимание Николай Иванович.
Маршрут афганской экспедиции
Экспедиция Н. И. Вавилова в полном составе прошла путь от Кушки и Чильдухтурана до Герата и провела обследование и сбор растений, возделываемых в Гератском оазисе, а также изучение земледельческой его культуры. После этого экспедиция разделилась.
Д. Д. Букинич и В. Н. Лебедев направились по Хазарийской дороге на Кабул — столицу Афганистана. Проходя по южному склону Гиндукуша, они обследовали наиболее возвышенные районы Центрального Афганистана.
Н. И. Вавилов из Герата направился по северным отрогам Гиндукуша через Кала-и Нау к Маймене, а от Маймене до Мазар-и Шерифа через Балх. Здесь он исследовал районы, граничащие с Туркменской ССР и Узбекской ССР. После детального изучения районов Балха и Мазар-и Шерифа он прошел через Таш-Курган на Гайбаг и исследовал район Бамиана; через Чарикар вышел на Кабул, где присоединился к своим товарищам.
Изучив Кабульский район, Н. И. Вавилов и Д. Д. Букинич отправились по Чарикарской дороге через перевал Саланг на север. А затем, обследовав Бану, Нарым и Ханабад, они повернули на восток в Файзабад и Бадахшан — районы, граничащие с Таджикской ССР.
Из Файзабада Н. И. Вавилов и Д. Д. Букинич должны были по намеченному плану идти к нашему Памирскому посту через Ишкашим (пограничный пост Афганистана) и потом через Памир возвратиться в Фергану. Но маршрут был изменен: из Ишкашима они возвратились в Зебак. Было решено пройти совершенно неисследованный район — Кафиристан и через Джалалабад выйти на Кабул.
Уже в начале ноября (1924 года) Н. И. Вавилов со своими спутниками исследовал южные районы Афганистана: Газни, Мукура, Келата (Келат-и Гильзай) и Кандагарский оазис. Дальше путь шел через Гиришк, Баквийскую пустыню, Султан-Бакву, Гильмендскую пустыню-на Фарах. Из Фараха экспедиция прошла до Герата и по старой дороге на Кушку.
Афганистан, как горная страна, располагает незначительными земельными площадями, пригодными для сельскохозяйственного использования. Эти земли расположены в основном по горным долинам. Часто посевы встречаются на большой высоте, доходя до 2500—3000 метров над уровнем моря.
Земледелие Северного Афганистана было сосредоточено главным образом около Кала-и Нау, Маймене, Мазар-и Шерифа, Ханабада и Файзабада. Н. И. Вавилов решил сам обследовать эти районы, так как предполагал найти здесь немало интересного материала.
Когда Н. И. Вавилов пересекал огромные пространства северного Афганистана — волнистые предгорья и северные отроги Гиндукуша, ему казалось, что он проходит давно знакомыми местами. Их ландшафт напоминал ему Южный Закаспий и юг нашего Таджикистана. Караван все время шел по удобным протоптанным тропам волнистой местности (лессовидные увалы), заросшей богатой травянистой растительностью. Кругом расстилались роскошные пастбища пырея и житняка, которые в некоторых местах так пышно разрослись, что их можно было бы косить косилкой. Около дорог постоянным спутником этой растительности был дикий ячмень (Hordeum spontaneum С. Koch). Даже высокие плато были сравнительно богаты растительностью.
Не только ландшафт напоминал Н. И. Вавилову знакомые края родины, но и живущее здесь население: около Маймене живут туркмены, узбеки населяют районы Мазар-и Шерифа, Балха, Ханабада, Таш-Кургана. Узбеки Северного Афганистана составляют с узбеками Советского Узбекистана одну этническую группу. В Бадахшане, особенно в горных районах, примыкающих к Памиру, а также в западных, наименее доступных районах по северным и южным склонам Гиндукуша живет древнейшая этническая группа иранцев — таджики. В Бадахшане говорят на двух языках — персидском и местном.
Все эти наблюдения радовали ученого, они говорили о том, что его предположения оправдываются: по-видимому, в горном Бадахшане он найдет земледельческую культуру, родственную культуре нашего Таджикистана, и тоже, а может быть и большее, разнообразие культурных растений, чем он нашел в Рошане, Шугнане и на Памире в 1916 году.
Во всем этом районе от Гератской долины до Файзабада, примерно на протяжении тысячи километров сосредоточено богарное земледелие Афганистана. Особенно большие богарные площади под культурными растениями находятся около Маймене, Мазар-и Шерифа, Ханабада и Файзабада. Возделывают здесь в основном пшеницу и ячмень, часто встречаются зерновые бобовые. Культура яровой пшеницы и ячменя в высокогорных долинах доходит до очень больших высот. Например, в направлении Мазар-и Шериф — Гайбаг при проходе через перевал Н. И. Вавилов обнаружил посевы ячменя (голозерного) на высоте 3380 метров над уровнем моря, а яровой пшеницы — на высоте 3300 метров.
Предгорья и отроги Гиндукуша в общем можно охарактеризовать как районы пастбищ, сухих лугов и богарных посевов. Богатая естественная растительность — роскошные пастбища всегда привлекали сюда кочевников. И в год путешествия Н. И. Вавилова со всех районов Афганистана сюда были пригнаны огромные стада овец и коз. В августе он встречал у самого Маймене стада из-под Кандагара, где пастбища к этому времени уже выгорели.
Здесь, как и в других районах Афганистана, тогда были только караванные пути, и много дней Н. И. Вавилов провел на лошадях, мулах, верблюдах. Чтобы исследовать высокогорные районы, которые больше всего его привлекали, приходилось идти и пешком по почти непроходимым дорогам, проложенным по карнизам гор, над ущельями.
В кишлаках (поселениях) невозможно было найти приют, так как население было суеверно и не принимало путешественника, особенно европейца, хотя его обычно сопровождала охрана из афганских солдат.
По установленному в то время в Афганистане порядку, каждый путешественник-иностранец должен был иметь не только разрешение на въезд в страну, но и особые документы для переезда из города в город; к нему прикомандировывалось несколько афганских вооруженных солдат для охраны, число их определялось рангом путешественника. Расходы на содержание солдат относились за счет путешественника. Само население также было хорошо вооружено; оружие свободно продавалось в городах.
В пустынных и в лесных малолюдных районах караван Н. И. Вавилова ночевал под открытым небом, разжигая костры, если было что разжигать.
Терпеливо перенося трудности такого пути, Николай Иванович несколько раз и в разных направлениях переходил через высочайший горный хребет Гиндукуш. При этом он собирал образцы культурных растений у предела их возделывания. Как это важно, думал он, очевидно многие растения, доходящие в Афганистане до крайних высот, можно будет возделывать у нас в СССР до крайних северных широт.
Из высокогорных форм культурных растений можно будет отобрать такие, которые или сразу смогут произрастать в самых северных районах Советского Союза, или послужат основой при выведении новых сортов, скороспелых и пригодных для условий северного земледелия нашей страны.
Н. И. Вавилов, еще работая в Саратове, тщательно изучил растениеводство районов Юго-Востока и убедился, что, наряду с проведением мероприятий по борьбе с засухой, на огромной территории Советского Союза необходимо как можно скорее продвигать земледелие в новые, более северные районы, где много влаги, но малоплодородные почвы и недостаточно тепла. Он был уверен, что и в этих районах при определенных условиях можно получать большие и устойчивые урожаи почти всех главных сельскохозяйственных растений.
Кроме того, при Советской власти началось строительство новой социалистической промышленности в некоторых районах Крайнего Севера — Приполярья и даже Заполярья. Строителей и рабочих будущих промышленных центров необходимо было в кратчайшее время обеспечить противоцинготной базой: выращивать в этих районах овощи и картофель, которые трудно транспортировать издалека. В связи с этим в 1924 году была открыта Полярная станция Всесоюзного института прикладной ботаники и новых культур.
Культур, вызревающих на очень больших высотах (3000—3400 метров над уровнем моря), оказалось в Афганистане сравнительно немного: ячмень, яровая пшеница, яровая и озимая рожь, горох, бобы, лен, сурепка, чина. Но зато сортовой состав этих растений был исключительно богат, особенно у пшениц.
Основную массу возделываемых здесь пшениц составляют мягкие. Эта группа пшениц включает много разновидностей, которые по морфологическим, физиологическим и другим признакам разделяются на множество рас и форм. В высокогорных районах Бадахшана — Зебак, Ишкашим, Санглыч, Тли (затем в Кафиристане) был обнаружен особый тип безлигульных пшениц, эндемичных для Афганистана. Здесь же в одном из горных изоляторов Бадахшана была найдена и безлигульная рожь.
На основании опытов скрещивания обыкновенных лигульных рас с безлигульными установлено, что последние являются рецессивными формами: обычно при скрещивании во втором поколении на двадцать растений лигульных приходится одно безлигульное. Изоляция высокогорных районов способствовала высвобождению у растений (путем ли мутации или вынужденного самоопыления) крайних рецессивных признаков, не встречающихся у пшеницы и ржи в обычных условиях.
Мутация (изменение, перемена) — резкое уклонение или новое образование признака, свойства организма под влиянием изменений условий среды.
В районах Ханабада и Файзабада не выше 2000—2100 метров над уровнем моря распространен дикий родич пшеницы Aegilops, который за Гиндукушем уже не встречается; нет его и в основном районе многообразия мягких пшениц — в высокогорном Бадахшане и Кафиристане.
В Бадахшане Н. И. Вавилов проследил генезис культурной яровой ржи. Он наблюдал все переходы яровой ржи — сорняка до яровой ржи — культурного растения, так же как в 1916 году в Южном Таджикистане (около Рошана и Шугнана)—переход озимой сорно-полевой ржи в культурную. Интересно, что основным фактором вытеснения яровой пшеницы яровой рожью были легкие почвы, на которых лучше произрастает рожь, а для озимой ржи такую роль сыграла ее зимостойкость.
Вспоминая пшеницы Гератского оазиса и глядя на богатства, собранные в высокогорных районах Гиндукуша, ученый видел, что флора нашего Южного Таджикистана и Ирана — только «передовой отряд», выдвинутый необыкновенно разнообразной флорой Афганистана. Афганистану, по-видимому, придется отдать первенство, рассуждал Николай Иванович, не зная еще о том, какие богатства сулит Кабульская долина.
Балх и Бамиан — пещерный город
Исследуя северное предгорье Гиндукуша и его высокогорные долины, Н. И. Вавилов побывал в Балхе.
Он познакомился на месте с раскопками в Балхе, производившимися с 1922 года французской археологической экспедицией, а затем и с результатами работы этой экспедиции в Париже в музее Guimet в 1926 году. Самые древние памятники, обнаруженные французами в Афганистане, относились к первым векам нашей эры. Тем не менее эти раскопки показали, что в древние времена Афганистан служил воротами, через которые проходили народы из Месопотамии в Индию и Китай и обратно на запад.
Месопотамия — историческая область, находилась между реками Тигром и Евфратом, ныне это территория Ирака.
Привлекаемые богатством Индии, через перевалы Гиндукуша беспрерывно двигались «волны завоевателей и купцов».
Ни одна страна не видала такого разнообразия народностей, не переходила в руки такого большого количества властелинов, как Афганистан. Современная его территория последовательно занималась ассирийцами, индийцами, персами, греками, скифами, парфянами, кушанами, гуннами, турками, арабами, монголами.
Они основывали здесь большие города, религиозные поселки, поражающие богатством, а затем завоеватели исчезали под напором новых нашествий.
Балх — это древняя Бактра, «мать городов» — столица знаменитого Греко-Бактрийского царства, резиденция легендарных царей Персии, как говорит предание, — родина сказочного Зороастра. Современный Балх — пыльный кишлак.
Самые древние памятники здесь — «буддийские ступы» — молельни огромного размера, которые встречаются по дорогам из Балха до Кабула и из Кабула к Индии.
Бамиан — высокогорная долина (2550—2700 метров над уровнем моря); по ее краям у подножья гор, состоящих из плотных красных и желтых суглинков, много естественных и искусственных пещер. Когда-то их заселили земледельцы.
Во всем Бамианском районе таких пещер насчитывалось около двенадцати тысяч. По большей части они пустовали, но в некоторых жили местные земледельцы — «фарсиване», говорившие на персидском языке.
В самом Бамиане заселенных пещер насчитывалось около двух тысяч. Посреди такого пещерного города в двух глубоких нишах, проделанных в горах, стоят исполинские статуи Будды — «буддийские колоссы». Одна из них достигает пятидесяти трех метров, вторая, изображающая женщину, имеет высоту до тридцати пяти метров.
Взобравшись по крутым тропам в самый верхний квартал пещерного города, Н. И. Вавилов рассмотрел его устройство. Пещеры располагались ярусами в 3—4 и даже 6 рядов; к ним вели узкие тропы, выбитые в скалах; часто пещеры внутри были отделаны глиной или камнем. Они были тесными, невысокими и в них постоянно стоял сумрак.
В этих мрачных пещерах скрывалось удивительное первобытное искусство. На стенах их можно видеть рисунки: среди желтых полей бродят синие с коричневой гривой лошади. Розовые птицы на тонких ногах с человечьей головой окружают людей, столь же неведомых нам, как эти птицы и синие кони.
Китайский путешественник Сюань-цзан, побывавший здесь в VII веке, описывает ту же земледельческую культуру, которую Вавилов наблюдал в 1924 году. Так же как и в двадцатых годах двадцатого столетия, в VII веке население Бамиана жило в пещерах около колоссов Будды, одевалось в овечьи шкуры, в суровых условиях горного климата возделывало пшеницу, разводило большие стада овец… «В этих пещерных городах и поселках сохранился, по-видимому, в наименее тронутой временем форме прототип первобытного земледельческого бытия, каким его невольно рисует фантазия историка в попытках заглянуть в глубь веков и тысячелетий…», — думал Н. И. Вавилов, глядя сверху на расстилавшуюся перед ним картину пещерного города.
Из Бамиана Н. И. Вавилов через Чарикар направился на Кабул, где должен был встретиться с Д. Д. Букиничем и В. Н. Лебедевым и совместно обследовать Кабульский оазис.
Дорога из Бамиана на Кабул через Чарикар вначале идет вдоль реки Бамиан. а затем по ее притоку. Всюду тянутся посевы пшеницы, бобов (бокли), голозерного ячменя (кальджоу). Почти на самом перевале Шибар (3000 метров над урознем моря) расположен кишлак, где еще сеяли безостую яровую пшеницу (гэндум-каляк) и люцерну. Здесь же на высоте 2840 метров Н. И. Вавилов встретил посевы опийного мака.
Спускаясь к Чарикару, ученый видел всюду хорошие дороги, посевы пшеницы, сурепки (шаршама — для получения светильного масла), кукурузы, чины (кулуль), маша. На уровне 2085 метров в Чарде уже были посевы риса, хлопчатника, появились сады и виноградники. Под защитой Гиндукуша некоторые культуры поднимаются в горные районы значительно выше, чем в Северном Афганистане.
У Чарикара (1690 метров над уровнем моря) в посевах встречаются американский хлопчатник и много дынь.
После перевала (Хырс-Хане) открывается вид на Кабульскую долину и город Кабул, который показался Н. И. Вавилову очень большим, но в действительности он был меньше Герата.
Хазарийская дорога
Хазарийская дорога, по которой Д. Д. Букинич и В. Н. Лебедев направились из Герата на Кабул, шла сначала по долине реки Герируда, затем по безлюдным седловинам высокогорной местности. По пути встречались военные посты и редкие рабаты, посевы, стравленные кочевниками, и полуразрушенные кишлаки.
Днем жара (температура сорок градусов), ночью пронизывающий холод. Угрюмый, мрачный вид гор довершает картину: перед путешественниками «печальный и строгий» Афганистан.
Медленно продвигаясь этой дорогой, путники собирали растения, знакомились с жизнью хазарийцев, которые в основном разводили овец и считались хорошими пастухами. Но эти пастухи одновременно были и хорошими мастерами, вырабатывающими хазарийское сукно разных сортов.
Среди растений, представляющих интерес для экспедиции, были и овсюги Культурный овес в Афганистане, так же как и в соседнем с ним Иране, тогда не был известен. Несмотря на это, ближайшие родичи овса — овсюги здесь засоряли посевы пшеницы и ячменя. Спускаясь к Кабулу, в горных долинах путешественники встречали посевы культурной ржи.
Наконец, после долгого пути (746 километров) из-за гор показался Кабул — столица Афганистана.
Кабул и Кабульский оазис
Долины реки Кабула и ее притоков — наиболее населенные местности .во всем Афганистане. Окрестности Кабула весьма живописны, утопают в зелени садов. «Самый же город нелегко разыскать. Где-то в ущелье, одной стороной примыкая к скалистым склонам, другой упираясь в болото, резиденция эмира носит совершенно азиатский вид с кривыми узкими улицами, с чрезвычайно скученным населением. Вполне понятно поэтому, что эмир Аманулла-хан прежде всего позаботился о постройке заново своей столицы, назвав ее Дар-уль-Аман — дворец эмира Амана. Новый город строится по образцу заграничных планировок города-сада».
В Кабуле даже в летний безоблачный день на улицах царили сумерки. На редких солнечных местах спали бездомные собаки. Узкие улицы с серыми низкими глиняными домами вели к сердцу Кабула — базару.
Здесь стоял оглушительный крик, который, казалось, никогда не умолкал. Нищие пронзительно просили милостыню: «Паизе биде! Саиб, паизе биде!» (Господин, подай копейку!). Погонщики караванов предостерегали: «Хабердар! Хабердар!» (Берегись! Берегись!). Тут же шли ослики, выступали верблюды, буйволы тащили землечерпалку первобытных времен. Индийские купцы с жаром торговались; фруктовщики разложили свои дыни и арбузы; рядом мешали тесто в большом, блестящем на солнце тазу.
Среди базара, сидя на корточках у железных ящиков, дремали менялы, ожидая своих клиентов. Здесь же, усевшись в круг, караванщики, разговаривали о ценах на хлопок, шерсть и арбузы, о новом указе падишаха, о грабежах на дорогах.
В официальном издании «География Афганистана» Н. И. Вавилов прочитал: «…И тогда с неба принесли комок земли и из него вырос Кабул… Ангелы, увидев Кабул, сказали: здесь лучше, чем на небе… Каждая пядь земли Кабула дороже, чем весь мир».
Изучая Кабульский оазис, Николай Иванович увидел в этих словах глубокий смысл. Кабульский оазис, расположенный на высоте 1760 метров над уровнем моря, создан искусственно и огромной ценой. Надо было видеть, какой труд вкладывал земледелец при введении в культуру каждой пяди земли. Чтобы на одном гектаре чистого речного галечника создать культурный пахотный слой мощностью в пятнадцать-двадцать сантиметров, приходилось перевозить на ослике около 600 кубических метров земли.
Пологие склоны гор, где можно вести земледелие, только в немногих местах покрыты маломощными лессовидными наносами, но в большинстве случаев они представляют каменистые плато, на которых без наращивания почвы разводить сельскохозяйственные культуры невозможно. Н. И. Вавилов наблюдал, как люди постоянно копошатся у разрушенных построек или древних развалин, выбирая оттуда землю, погружая ее на осликов для внесения на поля.
Искусственное создание почвы в Кабульском оазисе заинтересовало ученого, и он сделал на полях много замеров, которые показали, что глубина почвы этого оазиса нигде не превышает одного метра. Это и говорит о том, что земледельческая культура оазиса сравнительно молода.
Здесь возделывали много растений: озимую пшеницу, ячмень, кукурузу, рожь, просо, дыни, сурепку, индау, сафлор, горох, чину, боклю (бобы), чечевицу. Главные из них — первые три. Виноград был представлен большим количеством сортов; много разводили персиков, абрикосов (урюка); имелись яблони, слива, айва, тутовые деревья. Очень много высевали разнообразных огородных культур. На специальном базаре огородных семян экспедиция приобрела множество образцов семян различных огородных растений.
Н. И. Вавилов и его спутники прибыли в Кабул в июле; в это время началась уборка урожая. Вся долина ожила, зашевелилась, точно муравейник. Появились черные палатки кочевников, которые спешили на уборку со всех концов страны. Обычно платой за труд на уборке служило золотистое зерно пшеницы, которое хранилось в мешках из овечьих кож.
С большим интересом Николай Иванович и его спутники смотрели на поля, занятые карликовой пшеницей (особый вид, мало распространенный). Она, как в Европе, так и в Азии, встречается в культуре небольшими пятнами. В 1916 году он видел небольшие посевы такой пшеницы в горах Бухары. В Иране карликовая пшеница не встречалась.
Здесь же в Кабульском оазисе и вообще в Юго-Восточном Афганистане карликовая пшеница занимает большие площади и является типичной пшеницей этого района. Часто она составляла основной фон полей на высоте от 1600 до 2300 метров над уровнем моря.
Карликовая пшеница имеет характерный плотный колос, низкий стебель и прочную соломину. Местное название этой пшеницы гэндум-муян (около Кабула) и лёбобок (южнее Гайбага).
Карликовые пшеницы очень трудно обмолачиваются; обычно после неоднократного прогона быков по скошенной массе прибегают к повторной молотьбе особыми палками. Эти пшеницы Афганистана отличаются хорошей зимостойкостью.
Как зачарованный, ходил Николай Иванович среди посевов необыкновенной пшеницы — ни одна страна не имеет такого разнообразия ее. Каких только форм здесь не было! Конечно, найдены были и эндемы.
Всего собрали пятьдесят разновидностей карликовой пшеницы; некоторые из них можно подразделить еще на ряд рас. Ясно, что здесь центр формообразования этого вида пшеницы. Как и ожидал Н. И. Вавилов, карликовая пшеница в этом центре формообразования обнаружила ряд признаков, параллельных признакам мягких пшениц.
Здесь же в Кабуле Н. И. Вавилов еще раз убедился в правильности ранее сделанных им выводов о происхождении культурной ржи из сорно-полевой ржи. Уже в Гератской долине он обратил внимание на то, что среди посевов пшеницы торчат колосья ржи и что эта рожь ботанически отличается от той, которую он видел в 1916 году в Иране и в горной Бухаре, также произрастающей в виде сорняка на полях, занятых пшеницей.
В Иране и горной Бухаре сорно-полевая рожь обычно ботанически мало отличалась от культурной ржи; она имела неломкий колос и вместе с пшеницей после уборки попадала в амбар. В Афганистане же колос озимой ржи, обильно засоряющей поля озимых карликовой и мягкой пшениц, ломкий и при созревании (как и у овсюга) распадается на отдельные колоски. Эти колоски осыпаются на землю и засоряют почву.
«Важнейший хлеб Европы и Сибири — рожь — оказалась в Афганистане в фазе овсюга, злостным сорняком со всеми атрибутами дикаря: сама себя рассевающая при созревании. Колоски овсюга и сорной ржи, собранные с земли, жители Герата называют одним и тем же именем «так-так».
Кафиристан (Нуристан)
Как уже указывалось, Н. И. Вавилов и Д. Д. Букинич после исследования Файзабада намеревались через Памир и Фергану возвратиться на родину. Но после находки безлигульных пшениц в районах, прилегающих к Памиру, — Зебаке и Ишкашиме (на уровне 2500—3000 метров) это решение изменилось.
Безлигульные формы пшеницы Н. И. Вавилов находил также и в горной Бухаре, около Шугнана, в 1916 году, но ни к северу от него (в Дарвазе и Рошане), ни к западу этих форм пшениц не было.
В горном же Бадахшане — провинции Афганистана, примыкающей к району Шугнана, ученый обнаружил безлигульную рожь. По-видимому, рассуждал он, эти интересные ботанические формы тяготеют к Кафиристану и Читралу.
Кроме того, тип таджикского хозяйства в районах Афганистана, граничащих с Памиром и Читралом, очень напоминал Н. И. Вавилову тип хозяйства таджиков Рошана, Дарваза и Шугнана. Этот тип хозяйств казался ему оригинальным по составу сортов у высотных пределов их культуры и по интенсивности хозяйства при примитивных приемах возделывания растений. Все это вызвало у Николая Ивановича желание пересечь Кафиристан с севера на юг — от Зебака к Джелалабаду, пройти через Центральный Кафиристан, куда ни один европеец до тех пор не проникал.
Н. И. Вавилов и Д. Д. Букинич получили от файзабадского генерала Шамамуд-хана и начальника афганской крепости в Ишкашиме Гуляма-Нахшбоида письмо к 1местным властям о содействии ученым в их исследованиях. Из Зебака по направлению к Искеткуль-Санглыч они вышли 16 октября 1924 года.
Кафиристан — «страна неверных» — оставался вполне независимым до 1893 года, когда было заключено англо-афганское соглашение, в результате которого англичане стали хозяйничать в Афганистане, а афганцы — в Кафиристане.
Кафиров, бывших идолопоклонниками, афганский эмир Абдуррахман начал «обращать» в мусульман. Кафиристан из «страны неверных» под давлением военной силы превратился в «страну просвещенных» — Нуристан.
Джелалабадский поэт Ага-и Мирза Шир-Ахмед в своей поэме «Фатехнаме-и Кафиристан» («Покорение страны кафиров») ярко описывает картины завоевания этой страны: избиение населения, уничтожение всех противящихся, разрушение их деревень, передача их имущества «храбрым воинам эмира». В живых осталось очень немного и они должны были принять «истинную веру».
Оставшиеся в живых кафиры ушли еще дальше, еще выше в горы и там в лесных чащах сохраняли древний уклад жизни земледельцев-язычников.
Никто в Зебаке не мог сказать Н. И. Вавилову, где живут эти кафиры, чем они занимаются, какие культуры возделывают и как к ним добраться. На все его расспросы был один ответ: «наздик» — близко. Но где «близко»— никто не мог сказать. Пришлось идти без определенного маршрута и даже без постоянных проводников,
В Зебаке, расположенном науровне 2700 метров, было всего несколько кишлаков, населенных таджиками, говорящими на персидском языке. Он, так же как и Санглыч (3800 метров), находится у пределов возделывания культурных растений и мало отличается от других, уже исследованных Н. И. Вавиловым горных районов Бадахшана.
От Санглыча через перевал Мунджан (Магнаул) и до кишлака Тли (Тали) опять встречались таджики, и можно было видеть несложный набор возделываемых культур: пшеницу, засоренную рожью, ячмень, рожь, горох, сурепку; огородных растений нет. «Не здесь, конечно, приходится искать зачатки земледелия. Таджикское земледельческое население этих высот представляет изгнанников, загнанных судьбой в малодоступные горные области… сама природа здесь ставит всевозможные препятствия земледелию… Наличие же оригинальных безлигульных рецессивных форм пшеницы и ржи свидетельствует о древности этого изолятора», — пишет Николай Иванович об этих местах.
Н. И. Вавилов, пройдя путь до Тли, увидел, что эти районы ошибочно считают Кафиристаном. Они являются естественным продолжением Бадахшана. Таджики, встречавшиеся на пути, также подтверждали это, говоря одно и то же: «Кафиры живут за перевалом Парун, они говорят на других непонятных языках».
Вышли из Тли. Дорога вела в ущелье Дженгли, по которому течет река Мунджан. Ущелье заросло облепихой с красными и желтыми плодами, шиповником, тополями, ивами, барбарисом, смородиной. Затем начался подъем, и путь сильно усложнился. Кругом пустынно; за девять часов похода ни одного встречного. К вечеру достигли высоты 4000 метров. Здесь между скалами были три пещеры — хане, как называли их проводники из Тли. Около хане измученные путники и заночевали; к счастью, топлива много, и можно согреться у костра. К утру ручей, протекающий поблизости, замерз. Перевал еще впереди.
Утром, поднявшись на высоту 4200 метров, путешественники увидели вдали вечные снега, по которым надо было искать дорогу к перевалу. Караван еле двигался, люди, лошади вязли в снегу. Проводники по приметам, известным только им, вывели караван к спуску, который начинался на высоте 4760 метров.
Спуск был еще труднее, чем подъем: двигались по крутой каменистой местности, ветер засыпал снежной пылью глаза. У маленького замерзшего озера лошади остановились; они потеряли подковы, ноги их были изранены. Через шесть часов путешественники увидели первые селения кафиров. Южный склон перевала Парун был пройден. Начинался «настоящий» Кафиристан. Это подняло настроение путешественников и придало им сил.
Мир кафиров совсем иной, чем ученый наблюдал на северной стороне Гиндукуша. Первое селение кафиров — кишлак Пронз (на высоте 2880 метров). В кишлаке хорошо обработаны поля; всюду около домов саженные деревья, везде видны хорошо проделанные тропы, аккуратно выведенная вода. Чувствовалась давность оседлой культуры. Возделываемые растения те же, что и в Тли; есть и безлигульная пшеница.
Из Пронза экспедиция направилась дальше на юг через селение Пашки на Ваму. До кишлака Пашки со стороны Читрала в 1889 году доходил английский врач Робертсон, единственный европеец, который проник в восточную часть Кафиристана до исследования его Н. И. Вавиловым. В Пашках уже совсем другой язык, чем в Пронзе. Население напоминает таджиков.
Пашки — большой горный кишлак на опушке хвойного Леса. За Пашками начинается типичная лесная зона: сначала встречаются сосны, кедры, а затем основную породу составляет дуб. Тропа идет через чащу леса. Путь трудный, частые овраги, лошади падают. Караван провел ночь в лесу у большого костра, который защищал их от диких зверей.
Третий день пути в Кафиристане Н. И. Вавилов называет «незабываемым». Ветви с колючими листьями дуба задевают и ранят лицо, руки. Тропу преграждают овраги, крутые ступенчатые каменные подъемы, груды камней. Но еще труднее спуск. «…Через каждый час то одно, то другое несчастье: вот лошадь повисла над обрывом, ноги в трешине; вот ягтаны катятся с обрыва к реке. Начиная с самого перевала Парун лошади без подков. Все помыслы — лишь бы уцелели лошади».
К вечеру спустились к мосту через реку Парун (1830 метров). Всюду заросли дикого инжира. Проводники сказали: «Здесь Вама!». Действительно, на противоположном берегу реки на высоте 400—500 метров от дороги «словно птичьи гнезда» виднелись деревянные многоэтажные постройки в дубовом лесу.
Около моста оказалась «казенная изба-сарай», где и решили заночевать. Проводников из Пронза с большим трудом уговорили сходить за кормом для лошадей. В Ваме говорили уже на другом языке, которого проводники не понимали.
Н. И. Вавилов с местным пастухом пошли в кишлак. Приходилось перелезать с камня на камень, словно нарочно их положили на дороге, чтобы затруднить подход к кишлаку Ваме. По дороге ученый насчитал около ста деревянных домов, расположенных друг над другом террасами по уступам гор, соединенных лестницами и переходами между собой.
Кафиры Вамы оказались приветливыми. Они в изумлении смотрели на Н. И. Вавилова. Это был первый европеец, которого видели кафиры. Они удивлялись просьбе гостя дать ему семена всех растений, возделываемых в Ваме. Охотно водили его из жилища в жилище, показывали закрома. На прощание снабдили его лепешками из проса. Лошадям достали кукурузу.
Ассортимент возделываемых растений небогат: пшеница, просо, сорго, кукуруза, табак, арбузы. Но, может быть, здесь в суровых условиях создались интересные формы этих растений? С этими мыслями Н. И. Вавилов запаковывал полученные им семена. Население Вамы в основном живет сбором кедровых орехов, диких ягод, граната. Посевы, как и во всем Кафиристане, крохотные, но хорошо обработанные. Около жилья видны лозы винограда.
Всматриваясь в окруживших его людей, Н. И. Вавилов вспомнил, что о происхождении кафиров существует много гипотез, созданных учеными, которые никогда не видели и не знали таджиков, живущих на окраине Советского Союза. Предполагали, что кафиры — афганцы или потомки армии Александра Македонского и многое другое.
Н. И. Вавилов же представлял себе все иначе. Кафиры давно ушли в горы — недоступные места для многочисленных завоевателей Афганистана. Тысячелетнее пребывание в горах наложило на изгнанников, отрезанных от всего мира, особые, неповторимые черты. Их смуглые лица напоминают итальянцев, испанцев, но больше всего— таджиков Памира. Мужчины и дети одеты в козьи шкуры, вывернутые шерстью внутрь, без рукавов; так, вероятно, одевались первые люди земли, глядя на них, размышлял ученый.
Из Вамы Н. И. Вавилов должен был добраться до. Гуссалика, который, по словам кафиров, находился за границей Кафиристана. Никто из жителей Вамы не соглашался провести Н. И. Вавилова в Гуссалик. На все уговоры был один ответ: «Много дузт!» (много разбойников!).
С трудом удалось уговорить четырех кафиров вести экспедицию по направлению Гуссалика, с тем чтобы, не доходя нескольких километров до него, проводники могли возвратиться в Ваму. При этом предварительно им было выдано по пять рупий каждому.
Путь был очень трудным. Тропинка шла то по извилистому руслу реки Парун, которую здесь называют Cap-и Гол, то по крутым ее берегам. Лошадей то и дело перевьючивали, строили мосты, часть пути вьюки несли на руках. Впоследствии Н. И. Вавилов говорил, что более трудного пути за все его путешествия по странам Востока не было.
Кафиры были правы. Гуссалик, несомненно, находится за пределами Кафиристана. Здесь все иное: люди, язык, растительность, ландшафт, жилье и тип земледельческой культуры. Население здесь — афганцы, говорившие на языке пушту. Можно было видеть большие стада рогатого зебувидного скота, посевы риса, хлопчатника, озимой пшеницы, ячменя, кукурузы, маша.
Дальше через тридцать километров пути в Баркунди встречались апельсиновые рощи, олеандры, в Чехосарае (Чигасарай) — сахарный тростник.
Итак, четыре дня географического подвига позади. У Н. И. Вавилова — новая карта всего Кафиристана, новое представление о кафирах и образцы семян растений, возделываемых в этом горном изоляторе.
«Незабываемый» путь! Путешествуя по странам Востока и даже десять лет спустя по Южной Америке, Н. И. Вавилов все еще сравнивал свои дороги и пути с тропами, по которым пришлось пересекать Кафиристан с севера на юг.
Джелалабадский оазис
Город Джелалабад расположен в долине реки Кабул на высоте 600—800 метров над уровнем моря. Вид этой долины совершенно необычный для горной страны Афганистана. К востоку и западу от Джелалабада и под самим городом находятся прекрасные рощи апельсинов и лимонов, группы финиковых пальм, дающих зрелые плоды.
С этими рощами перемежаются сады с богатой субтропической растительностью: аллеи из пирамидальных кипарисов, много жасмина, магнолий, в большом количестве встречается древовидная клещевина и тамариск.
На полях возделывают сахарный тростник, хлопчатник (Индокитайские формы, которые ни в одном другом районе Афганистана в то время обнаружены не были), клещевину, опийный мак, рис, из хлебов — озимую пшеницу, в основном на поливных землях.
В этой части долины реки Кабула, а также на реке Кунар уже сказывается влияние Индийского океана: климат мягкий, времена года почти не различаются, дикая растительность (олеандры и др.) и почвы (темно-цветные) совершенно не свойственны другим районам Афганистана. Зимой, когда в Кабуле выпадает снег, правительство переезжает в Джелалабад, где в это время в садах эмира цветут магнолии и лимоны.
Кабул — Газни — Кандагар — Фарах — Герат
Возвратившись через Джелалабад из Кафиристана в Кабул, Вавилов решил обратный путь в Герат пройти южными пустынными районами Афганистана. Стоял ноябрь, и говорили, что зимой двигаться к Герату лучше южной дорогой. До города Газни Н. И. Вавилов с Д. Д. Букиничем поехали на автомобиле по хорошей дороге, а вьюки отправили караваном.
Сначала дорога шла по относительно ровной местности среди садов и полей. Встречались большие площади посевов пшеницы и риса. Затем начался пустынный район. Перед Газни проехали перевал Дехней — Шир (Львиная пасть), после чего опять стали часто попадаться населенные пункты и посевы. Город Газни (2350 метров над уровнем моря) расположен в долине небольшой полноводной реки Газни.
В двух-трех километрах от современного города находятся развалины старого. Н. И. Вавилов знал, что древние памятники Газни относятся к периоду ислама. Сохранилась гробница Махмуда, который царствовал с 997 по 1030 год нашей эры и за это время сделал семнадцать набегов на Индию. Пораженный индийским искусством, Махмуд после первых походов начал создавать новый город. Построил университет, много мечетей, акведуков и цистерн (хранилища воды). Газни в его царствование сделался «столицей Ислама». Ученые и поэты находили приют при дворе Махмуда; как известно, Фирдоуси здесь писал свою знаменитую «Шах-Наме» — «Книгу царей».
После Газни идет район древнего кяризного орошения: вода (грунтовая) отводится от гор подземными водосборными галереями со смотровыми колодцами. На поливных землях возделывают пшеницу, ячмень, сурепку, маш, люцерну, кукурузу, дыни, арбузы. Селения напоминают небольшие крепости. Они огорожены большими дувалами — земляными заборами до 4—5 метров высотой. Среди жителей преобладают афганцы.
Вскоре после Газни началась однообразная сухая полынная степь. Встречались огромные стада овец. Затем полынная степь переходит в пустыню с верблюжьей колючкой. Пустыня простиралась до самого города Кандагара. Перед городом караван прошел через огромное древнее кладбище и вступил в аллею из шелковицы (тута), после чего и начался Кандагарский оазис и город.
Южный Афганистан — страна пустынь; Кандагар — самый крупный оазис этих пустынь. В городе несколько базаров. Н. И. Вавилов проезжал Кандагар зимой, и, несмотря на это, базары были завалены различными фруктами: крупные гранаты и айва, дыни, арбузы, огромное количество винограда, сушеный урюк и слива. На базаре много аптекарских лавок.
Большие караваны верблюдов перевозили в Чаман, к единственной тогда железнодорожной ветке Кветта-Чаман тысячи пудов сухих и свежих фруктов, экспортируемых Афганистаном.
Кандагарский оазис орошается семью каналами из реки Аргендаб-Руд; это — район развитого плодоводства. Кроме плодовых деревьев, здесь разводят рис, хлопчатник, сахарный тростник.
В Кандагаре экспедиция нашла приют в Сафирхане — во дворце для иностранцев, которым заведовал афганец, знающий английский язык.
Обследовав все базары Кандагара и окрестные поля, Н. И. Вавилов торопился ехать дальше: начиналась зима, надо было спешно добраться до Кушки.
Выехав из Кандагара, экспедиция только небольшой путь (девять километров) проделала по населенной местности, а дальше (от Курэрана) начиналась каменистая, безлюдная, совершенно бесплодная пустыня. Караван 90—100 километров шел по Гильмендской каменистой пустыне, затем началась Баквийская пустыня, более песчаная.
Из растений на этом пути самым интересным был дикий арбуз — колоцинт, ближайший родич культурного арбуза. Впоследствии Н. И. Вавилов установил, что родина этого арбуза, так же как и культурного, — Африка. В Гильмендской и Баквийской пустынях можно видеть огромные заросли этого растения, точно кто-то их сеял там. Ярко-зеленый цвет его плодов величиной с апельсин, тысячами рассыпанных по пустыне, привлекает внимание путника. Но горький их вкус отталкивает человека и животных. Даже хлеб, положенный в сумку рядом с плодами дикого арбуза, становится горьким и потому несъедобным. Зимой плоды колоцинта высыхают, ветер катает их по пустыне, и они тарахтят, как погремушки.
Дальше Фарах-крепость, где караван нашел приют в достаточно благоустроенном рабате. В этом районе возделывали рис, хлопчатник (гузу), люцерну, кунжут, виноград.
После Фараха до самого Гератского оазиса продолжалась пустыня.
Путь каравана Н. И. Вавилова от Кандагара до Гератского оазиса был очень трудным. За небольшим исключением, он проходил по пустыне, каменистой, песчаной, глинистой. В рабатах, которые встречались по дороге, невозможно было достать ни продовольствия для людей, ни корма для лошадей. Часто рабаты были пусты, и, чтобы остановиться в них на ночь, приходилось взламывать ворота.
Кругом безжизненные пески и камни, а температура днем (даже в ноябре и декабре, когда там была экспедиция) доходила до двадцати пяти — двадцати восьми градусов, ночью опускаясь ниже нуля.
Измученные, уставшие люди и лошади пришли в Герат. После короткого отдыха еще один переход по уже знакомой дороге — и 12 декабря 1924 года экспедиция вступила на родную землю.
В предисловии к своему труду «Земледельческий Афганистан» Н. И. Вавилов написал: «У входа караван-сарая Аббаса Великого в Иране красуется надпись: «Мир ничто иное, как караван-сарай, а мы… караван». Проходя по земледельческим районам Афганистана… километр за километром караванным путем среди полей, среди земледельцев, занятых своим трудом, мы невольно могли заглянуть в душу убогой, суровой, но гордой и независимой страны».
Экспедиция Н. И. Вавилова пробыла в Афганистане пять месяцев. За это время пройдено караванным путем пять тысяч километров и собрано свыше семи тысяч образцов полевых, огородных и плодовых культур. Около тысячи листов гербария дикой флоры были переданы для изучения Главному ботаническому саду.
Собирая культурные растения Афганистана, Н. И. Вавилов хорошо ознакомился с экономикой страны, а также исследовал ее сельскохозяйственные ресурсы. В декабре 1924 года он возвратился домой, а уже в третьем (мартовском) номере журнала «Международная жизнь» за 1925 год была опубликована его статья «Афганистан и перспективы наших экономических взаимоотношений».
В этой статье ученый писал, что в интересах обеих стран первоочередной задачей должно быть укрепление экономических отношений между Афганистаном и Советским Союзом. «Политико-экономический барьер», который был искусственно создан между царской Россией и Афганистаном, теперь революцией уничтожен. Поэтому надо поскорее «…установить прочные торговые отношения, заинтересовать ближайшие к нам провинции Афганистана в усилении производства американских сортов хлопка, высших сортов шерсти и других продуктов, в которых нуждается СССР, открыть границы для ввоза и облегчить ввоз в Афганистан тех продуктов, в которых он нуждается».
Н. И. Вавилов считал, что значительные площади культурной земли, занятые под посевами сурепки и льна в Афганистане (возделываемых повсеместно для получения светильного масла), можно и даже лучше использовать под более ценные сельскохозяйственные культуры (заменив светильное масло русским керосином).
Насколько прав был Н. И. Вавилов, показала история взаимоотношений Советского Союза и Афганистана. Что же касается хлопководства в Афганистане, то известно, что уже в 1945 году посевы хлопчатника в значительной мере переместились из юго-западных и западных его районов в центральную северную провинцию страны — Каттаганскую (около Ханабада). В это время до девяноста процентов всех посевных площадей хлопчатника были сосредоточены именно в этой провинции.
Весь сортовой материал, собранный экспедицией Н. И. Вавилова в Афганистане в 1924 году, высевали в течение трех лет в Узбекистане, на Северо-Кавказском отделении ВИПБ и НК — в Отраде-Кубанской, на Степной опытной станции в Воронежской области, на Белоцерковской опытной станции в Киевской области, и частично в других районах Советского Союза.
В изучении этого материала принимал участие большой коллектив сотрудников двух крупных в то время институтов ВИПБ и НК и ГИОА. Одних только пшениц было собрано шестьсот образцов; детальная обработка их была поручена В. К. Кобелеву и Е. Ф. Пальмовой. Пшеницы исследовали также на мукомольные и хлебопекарные качества (К. М. Чинго-Чингас), изучали их химический состав (Н. Н. Иванов), отношение к паразитическим грибам (А. А. Ячевский), скороспелость, засухоустойчивость и т. д.
Детально изучались и все другие культурные растения, привезенные экспедицией из Афганистана: рожью занимались В. Ф. Антропова и В. И. Антропов, овсюгами — А. И. Мальцев, бобовыми — Л. И. Говоров и Е. И. Барулина, кукурузой — Н. Н. Кулешов и И. В. Кожухов, кормовыми травами — В. А. Кузнецов, Л. П. Бордаков, масличными, огородными — Е. Н. Синская, эфирномасличными — Е. А. Столетова, бахчевыми — К. И. Пангало и С. А. Карташова и т. д.
Результаты дифференцированного изучения культурных растений Афганистана все больше и больше подтверждали предположение Н. И. Вавилова о том, что Афганистан отличается наибольшим разнообразием мягких пшениц, что в юго-восточной его части и, по-видимому, в прилегающих к ней районах находится основной центр сортовых богатств пшеницы и некоторых других сельскохозяйственных растений.
Для сбора культурных растений в районах Индии, примыкающих к Афганистану, туда была направлена специальная экспедиция Всесоюзного института прикладной ботаники и новых культур (В. В. Маркович), которая работала там в 1926—1928 годах и привезла большое число разнообразных форм растений, возделываемых в этих районах. Особенно большим сортовым разнообразием отличались мягкие пшеницы.
В 1926—1927 годах по поручению Н. И. Вавилова Д. Д. Букинич вторично побывал в Афганистане и провел дополнительное исследование культурных растений близ Чарикара и затем прошел тысячу километров нового пути в районах Бамиана, Гайбага, Бана и по реке Логар. Все дополнительные материалы, привезенные Д. Д. Букиничем, были также подробно изучены.
Результатом разностороннего исследования Н. И. Вавиловым Афганистана и изучения культурных растений в конкретных географических условиях явились интересные и важные открытия. Они подтвердили многие теоретические предположения ученого, высказанные задолго до этого. Он убедился, что если теория верна, она дает «поразительные результаты».
Прежде всего, предположение Н. И. Вавилова о том, что Афганистан и примыкающие к нему с Юго-Востока районы до подножия Западных Гималаев являются одним из первичных очагов формообразования многих культурных растений, полностью подтвердилось. Он нашел, что главный хлеб земли —мягкая пшеница и близкий к ней вид — карликовая пшеница «развертывают свой формообразовательный процесс» в Юго-Восточном Афганистане и примыкающих к нему районах — именно здесь сосредоточено наибольшее число различных форм (рас) этих пшениц.
Вся амплитуда наследственной изменчивости мягкой пшеницы собрана в этом центре. Здесь же Н. И. Вавилов впервые обнаружил семь новых разновидностей этой пшеницы, что еще более подчеркивает концентрацию разнообразия ее форм в Афганистане. К северу, западу и югу от Афганистана разнообразие мягких и карликовых пшениц убывает.
В Афганистане Н. И. Вавилову удалось проследить все детали генезиса культурной ржи: от ломкой разновидности через большое число неломких форм сорно-полевой ржи до культурной, которая, вытеснив пшеницу, вошла в самостоятельную культуру. Его предположение о происхождении культурной ржи из сорно-полевой подтвердилось.
Все географы-ботаники, изучавшие происхождение культурных растений до Н. И. Вавилова, как мы уже знаем, утверждали, что древние земледельческие культуры возникали в долинах рек Тигра и Евфрата, Нила, Ганга. Николай Иванович, занимаясь исследованием культурных растений, собранных еще в Бюро по прикладной ботанике и селекции и изучая Де Кандолля, пришел к другим выводам: отсутствие археологических и других исторических материалов и документов, как, например, в Афганистане, не может еще служить доказательством отсутствия в стране древнейших земледельческих культур.
В результате разностороннего исследования Северного Афганистана (Маймене, Мазар-и Шериф, Ханабад до Файзабада — сероземы предгорий) Н. И. Вавилов пришел к заключению, что здесь (область древнего Бактрийского царства) отсутствовал, как и теперь отсутствует, географический элемент, необходимый для создания крупной оседлой земледельческой культуры (открытая местность, лишенная защиты от нападения и пригодная больше для кочевников-животноводов).
Что же касается Кабульского, Кандагарского оазисов и всего Юго-Восточного Афганистана (с горными долинами), то агрономический анализ этих районов показал, что здесь издревле распространен интенсивный тип земледелия с чрезвычайно богатым набором сортов полевых и огородных культур.
Техника земледелия и в особенности ботанический, сортовой состав культурных растений, эндемизм огромного числа разновидностей возделываемых растений, известных тогда только в Афганистане, наводят на мысль именно здесь искать древнейший очаг земледельческой культуры.
В посевах афганской пшеницы в различных пунктах Советского Союза обнаружены вариации всех морфологических и физиологических признаков. Найдены чрезвычайно ранние яровые расы ее, превосходящие по скороспелости на 4—5 дней мировые стандарты (Prelude) и наши северные сибирские пшеницы. Среди озимых форм оказались расы, отличающиеся быстротой роста; среди яровых и озимых форм имеются расы позднеспелые и промежуточные между яровыми и озимыми. Все это имело и теперь имеет огромное практическое значение для селекции, для выведения новых сортов в нашей стране.
По засухоустойчивости, скороспелости, зимостойкости афганские пшеницы представляют для селекционера исключительно интересный исходный материал. Хотя афганские пшеницы отличались грубостью, малокультурностью и смешанностью, но вместе с тем содержали (включали в себя) новые признаки, тогда совершенно не известные ни европейским, ни американским селекционерам.
При использовании в селекции таких растений и создают новые «растения-сорта», приспособленные к разным условиям земледелия в нашей стране. Собственно, это и есть осуществление конечной цели, к которой стремился Н. И. Вавилов, собирая мировые коллекции культурных растений, — «мобилизовать растительный капитал земного шара» для обновления земледелия советского государства.
«Детальные исследования разновидностного и расового состава, 1Морфологических и физиологических различий в пшенице Афганистана вскрывают такую широкую амплитуду наследственной изменчивости, такой огромный потенциал признаков, что нет сомнений, что отдельные элементы этого потенциала могут быть использованы для улучшения пшениц нашей страны и других стран».
Среди привезенных Н. И. Вавиловым из Афганистана растений найдено много не только интересных, но и диковинных.
Рожь — злая трава, «терзающая пшеницу и ячмень» (сорно-полевая рожь).
Четыреста образцов афганских бобовых культур — гороха, чечевицы, бобов, чины представляли исключительное богатство форм, что указывает на наличие в Афганистане коренного очага (центра) формообразования этих культур. У бобовых обнаружено также множество ранее не известных эндемичных форм. Скрещивание афганского гороха с европейскими формами дало необычайно скороспелое потомство.
Шабдар — «растение ночи» — персидский клевер с Хазарийской дороги, собранный у крайних пределов земледелия на высоте 3100 метров над уровнем моря, оказался очень скороспелым.
Л е н, который в Афганистане высевают с целью получения светильного масла, по содержанию жира превосходит наши масличные сорта льна. Афганистан примыкает к одному из основных очагов формообразования льна.
Множество эфирномасличных растений: фенхель — «бадьян», укроп — «шибид», тмин — «зире», анис — «бадьян», мята — «нану», базилик — «рашган», ажгон, который в то время нигде, ни в Европе, ни в Новом Свете, еще не возделывали; засоряющие посевы хлопчатника и кукурузы дикие дыни — «достамбу» — в переводе «запах в руках», заменяющие афганцам духи; культурный арбуз и его дикий родич колоцинт.
Из огородных растений — фиолетовая и даже черная морковь, и много, много других растений.
Эти «чужеземцы» были высеяны в разных районах СССР и тщательно изучены. Они составили огромный фонд в мировых коллекциях, собранных в Советском Союзе Институтом прикладной ботаники и новых культур.
После детального изучения сортового состава всех культурных растений Афганистана Н. И. Вавилов совместно с Д. Д. Букиничем начали работать над созданием книги, которую назвали «Земледельческий Афганистан». Эта работа объемом тридцать пять печатных листов, прекрасно оформленная, впервые вышла в 1929 году, затем была переиздана в 1959 году.
Из восемнадцати глав этой книги одиннадцать посвящаются разбору и описанию сортового состава культурных растений Афганистана и их диких родичей в географическом разрезе с учетом широтного и высотного расселения этих растений. Остальные семь глав включают достаточно детальные сведения о физико-географических (включая ландшафт), гидрогеологических и почвенных условиях, об этническом составе населения и истории Афганистана, о типах земледельческой культуры, ирригации и технике ведения сельского хозяйства в Афганистане.
Почвенно-географический очерк, разделы об ирригации и технике земледелия Афганистана составлены Д. Д. Букиничем, все остальное принадлежит перу Н. И. Вавилова. Эту талантливую работу Н. И. Вавилова высоко оценили не только ботаники, экологи, селекционеры, агрономы, но и географы. Географическое общество присудило ему золотую медаль имени Пржевальского «за географический подвиг» — путешествие в Афганистан — и работу «Земледельческий Афганистан». А в 1931 году Н. И. Вавилова избрали президентом Географического общества СССР.
За географические исследования академии наук и географические общества разных стран неоднократно присуждали Николаю Ивановичу золотые медали. «Ледником Вавилова» был назван один из крупнейших ледников Памира (находящийся в так называемом узле Гармо), открытый в 1931 году возглавляемой Н. В. Крыленко экспедицией Академии наук СССР.
В книге «Земледельческий Афганистан», несмотря на то, что она написана более тридцати лет назад, и теперь можно найти исчерпывающие ответы на многие вопросы, относящиеся к познанию Афганистана: о населяющих его народностях, о путях сообщения, перспективах ирригации, о климате, почвах, геологии и гидрологии страны и о многом другом. Она полезна селекционеру и ботанику, геологу и почвоведу, строителю дорог в Афганистане и другим.