Она начинает приносить заметный ущерб лесам при плотности, превышающей 80—100 особей на 1000 га.
Известен единственный случай, когда европейская косуля нанесла большой ущерб лесному хозяйству (Падайга, 1964, 1968). В середине 60-х гг. в отдельных лесных дачах Литвы плотность косули достигала 150—400 особей на 1000 га и корма на зимних пастбищах были потравлены ею полностью. Урон понесли молодняки и подрост дуба, ели, ясеня и сосны в возрасте до 10 лет. Повреждение косулей дуба, ясеня и ели способствовало смене их мелколиственными породами. Изучение этого вопроса свидетельствовало, что наряду с интенсификацией зимней подкормки дичи необходимо было увеличивать запасы зимних натуральных кормов и вести планомерную эксплуатацию поголовья — это вытекает из трофических связей, сложившихся тысячелетиями в лесных биогеоценозах между лесной растительностью и травоядными животными.
О вредящей деятельности более крупной сибирской косули пока говорить нет оснований, однако взаимосвязи этого животного и древесно-кустарниковой растительности заслуживают изучения. В Хинганском заповеднике, например, косуля является фоновым видом и наиболее многочисленна среди копытных животных: в местах зимних концентраций плотность ее достигает 61,1 особи
на 1000 га. Наиболее предпочтительными кормами для нее оказались побеги липы амурской («подстригаются» почти на 100 % на высоте 0,5 м) и осины, подрост последней в разреженных лесах почти полностью поврежден на высоте 0,7 м. На рост и развитие подроста основной лесообразующей породы — дуба монгольского — негативное воздействие косуля практически не оказывает. Запасы зимних кормов в биотопах заповедника позволяют обитать здесь значительно большему поголовью косуль без риска начала зоогенных сукцессий. Средний уровень плотности этих копытных (около 10—15 особей на 1000 га) до 1982 г. определялся не кормовой базой, а интенсивной деятельностью хищников.