Факультет

Студентам

Посетителям

Приют нечистой силы?

Всякие природные таинства непременно обрастают суевериями и легендами.

Яркий пример тому — болота. Тихая, потаенная их жизнь, трудная доступность даже для профессиональных исследователей, опасность выкупаться в любой момент в черной холодной жиже, увязнуть или даже утонуть в ней — все это и многое другое создавало благоприятную почву для человеческой фантазии. Она и породила в конце концов массу всевозможных мифов как о самих болотах, так и об их многочисленных обитателях. Необузданный разгул водной стихии, причудливые звуки и шорохи, ночные пляски болотных огней и другие непонятные явления стали приписывать действию сверхъестественных сил, и такое объяснение долгое время многих устраивало. Будем, однако, справедливы: без народных преданий, сказаний, легенд образ болота — уникальнейшего природного феномена как-то меркнет, теряет свои привлекательные краски. Вот почему автор посчитал уместным коснуться и этой грани его многоликого портрета как естественной частички его седой истории.

Главные герои околоболотных поверий — черти. То, что они обожают именно болотную глушь, вошло даже в пословицы и поговорки. «В тихом болоте черти водятся» — но о них родимых. А выражение «У черта на рогах (или на куличках)» стало синонимом диких отдаленных мест.

С легкой руки Николая Васильевича Гоголя в литературе и в сознании людей утвердился такой портрет черта: худосочное волосатое тельце на двух тонких ножках с копытцами. Вытянутая продолговатая голова украшена небольшими рожками, а туловище имеет сзади острый и длинный хвост. Спереди у черта вертлявая мордочка с козлиной бородкой, заканчивающаяся кругленьким, как у свилей, пятачком. Неприятная, словом, внешность. О характере и говорить нечего. Самый отвратный! Черт всю жизнь только тем и занимается, что пакостит людям. Это — злое начало, ярый враг рода человеческого. Те, кто знаком с повестью Гоголя «Ночь перед Рождеством», помнят, что проказливая бестия, забавляясь, без особого труда похитила даже месяц с неба, и по всему миру сделалось темным-темно. Только благодаря смелости и находчивости кузнеца Вакулы удалось заставить «иродово племя» вернуть нужную в природе вещь на место.

В ряде народных преданий черт предстает в образе самого кузнеца, с чем, как нельзя кстати, гармонирует и его черная внешность. О постоянстве, впрочем, здесь говорить не приходится. Как гласит народная молва, у черта — множество лиц и ни одно не является настоящим. Он легко может превратиться в черного кота либо в черного козла. А если потребуется, то и в элегантного, модно одетого господина. Но в любом наряде не упустит случая насолить человеку. А уж завладеть доброй христианской душой, чтобы вконец ее испортить, — высшая мечта каждого рогатого привереды. После этого и человек начинает творить зло.

Хорошо наслышанный с детства о чертовом беспределе, Сергей Есенин однажды использовал его как великолепный поэтический образ в картине зимнего деревенского бытия. В стихотворном послании к деду он с тревожной нежностью вспоминает:

У вас под окнами теперь метели свищут,
И в дымовой трубе протяжный вой и шум.
Как будто сто чертей залезло на чердак.
А ты всю ночь не спишь и дрыгаешь ногою.
И хочется тебе накинуть свой пиджак,
Пойти туда, избить всех кочергою.
А ведь и впрямь есть за что!

Белорусский черт, или «нячысцiк», как и ею украинский «коллега», тоже очень мелкотравчатое создание. Народное творчество так рисует быт отечественной чертовой артели: «На дне неприступной трясины восседает старший черт и оттуда рассылает подвластных ему чертей делать людям зло. Черти живут в болоте, и в каждом болоте есть свой старший черт и подчиненные ему младшие. Черт имеет телесный образ: с виду он черный, косматый, на голове имеет два небольших рожка, на ногах и руках — острые когти, сзади — хвост. Впрочем, черт может принимать всевозможные виды. Черта нетрудно увидеть: стоит, например, во время сильного вихря плюнуть три раза и скажешь: черт, черт, покажи хвост! Тогда можно заметить вертящегося и производящего вихрь «нячысцiка» (Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Том IX. Верхнее Приднепровье и Белоруссия. СПб., 1905).

«Свои» черти имелись и у других народов. В самом широком «ассортименте» их можно увидеть и ныне в знаменитом Каунасском музее чертей. В нем собраны сотни экспонатов со всего света. Есть в этой любопытной коллекции чертиха, подруга черта, баба-черт, чертенята разных мастей и даже близкая по бесовскому ремеслу очаровательная ведьма. В общем нечисть на любой вкус. Некоторые из национальных бесов обладают узкой специализацией. Так, хитрый литовский черт шпиерас, согласно легенде, вечерами морочил головы девушкам на танцах. Зная об этом, те в старину старались незаметно наступить кавалеру на ногу. Проверяли, есть ли копыта. Ведь чем только черт не шутит, когда Бог спит.

Итак, болота — самое любимое пристанище чертей. Их привлекают мочаги, топи, непролазные заросли, ходуном ходящая трясина, по которой не ступала нога человека. А если отваживалась, то с весьма плачевными для ее обладателя последствиями. Дерзкого путника, рискнувшего преодолеть такие хляби, быстро засасывала и накрывала сырая, холодная пучина. Подобными местами в старину славилось и Полесье.

«Отчего ты, черт, сидишь в болоте? — спрашивает обездоленный болотистой и мокрой родиной белорус своего рогатого и хвостатого чёрта.

— Привык! — коротко и ясно отвечает тот, и отвечает как за себя лично, так и за других, столь же неохотно переменяющих старое и насиженное место жительства на неизвестное, хотя бы и лучшее, новое» (Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1899).

Страсть к различного рода пакостям сделала имя черта нарицательным. В обиходе мы, бывает, поминаем его чаще, чем Всевышнего. Особенно в неприятные жизненные моменты. Вспомним хотя бы знаменитые: бес попутал, лукавый попутал, черт бы его побрал и т. д.

Подспудный страх перед злокозненным племенем в старые времена был достаточно велик. Отзвук его коснулся даже нашего поколения. Хорошо помню такой случай. В соседней деревеньке сразу же за околицей стояла баня. Ходили слухи, что ночами там пошаливает нечистая сила и в такую пору лучше от баньки держаться подальше. Но возле нее, как на грех, пролегала удобная тропка, сокращавшая путь от «большака» (большой дороги) к домам. Однажды в сгущающихся вечерних сумерках ею воспользовалась местная молодка. Как только она поравнялась с баней, из приоткрытых дверей прямо ей под ноги метнулось что-то черное и косматое. «Черт!» — обомлела селянка, едва не теряя сознание. Но быстро опомнившись, дала такого стрекача… Прилетела домой, как на крыльях! Наутро выяснилось, что это была проделка озорных подростков. Один из них ради такой забавы вывернул наизнанку черную шубу, которая в темноте сошла за чертову шерсть, а вздыбленный «ушами» вверх треух — за его рога. Все остальное моментом дорисовало воображение несчастной. Послевоенная деревня, в которой жили древние старики и старушки, свято верила в колдунов, домовых, леших, ведьм. Надо ли говорить, что черт в этом списке занимал достойное место.

Народная поговорка гласит: дыма без огня не бывает. Очень может быть, что она справедлива и в случае с болотными чертями. Они — плод не одной лишь голой фантазии. Здесь нашли отражение отголоски исторических событий. На юге Брестской области, например, до сих пор живы воспоминания об обособленном племени, какими-то судьбами загнанном однажды в болота. С суши было видно, как болотные люди в больших котлах варили себе еду и грелись зимой у костров. В суровые же морозы голод гнал их в деревню. Улучив момент, прямо с порога они лезли в печь и рылись в чугунках, чтобы что-нибудь поесть. Вымазанные черной болотной грязью, да вдобавок еще и сажей, они и впрямь походили на нечисть. От этого реального образа до черта уже рукой подать — на выдумки народ горазд.

Лукавая болотная братия в сознании наших предков не ограничивалась чертями. Числится в этой дьявольской компании существо пострашнее и коварнее «нячысцiка». Зовут его болотник. При виде людей он прикидывается самой обычной болотной кочкой. Не подозревающий подвоха охотник, грибник или просто любознательный путешественник смело становится на нее, но тут же теряет равновесие и тонет. Это означает, что болотник выскользнул из-под него в последнюю минуту. Лишил в трудный момент человека опоры, да еще противно хохотнул при сотворении своей гнусности. Дальше — хуже. Тонущая жертва стремится вверх, а болотник, мертвой хваткой вцепившийся в ноги, дергает ее вниз. И в конце концов топит в ржавой гнилой жиже. Заманивать людей в гибельные болотные места — его любимейшее занятие. В ненадежной для всех смертных стихии он, напротив, чувствует себя превосходно. Ощущает полновластным хозяином адских мест. Считается, что именно болотник придумал такую страшную для человека ловушку, как чаруса — жидкая пропасть под тонким слоем трав и цветов.

Болотник умело зазывает людей в замаскированную страшную западню. По одной из народных версий он даже изменяет перед такой гнусной охотой свой привычный, крайне непривлекательный вид, превращаясь в рассудительного, мудрого старца. Дальнейшее очень образно описано у П. И. Мельникова-Печерского: «Старец-пустынник подойдет к пожилому человеку, сгорбленный, изможденный, постный, железные вериги у него на плечах, только креста нет, и зачнет он вести умильную беседу о пустынном житии, о посте и молитве, но Спасова имени не поминает, — тем только и можно опознать окаянного… И зачарует он человека, станет звать его отдохнуть на малое время в пустынной келье… Глядь, ан среди чарусы и в самом деле келейка стоит, да такая хорошенькая, новенькая, уютная, так вот и манит путника зайти в нес на часочек… Пойдет человек с пустынником по чарусе, глядь, а это уже не пустынник, а седой старик с широким бледно-желтым лицом, — и уже не тихо, не чинно ведет добрую речь, а хохочет во всю глотку сиплым голосом… То владыка чарусы — сам болотник. Это он хохочет, скачет, пляшет, веселится, что успел заманить не умевшего отчураться от его обаяний человека; это он радуется, что завлек крещеную душу в холодную пучину своего синего подводного царства».

Под стать подлому болотнику и его верная помощница в таких неприглядных делах — болотница. У нее своя тактика. Уютно расположившись посреди благоухающей нарядными цветами чарусы, она обольщает случайных путников красотой и нежным голосом. Но первая же попытка прохожего приблизиться к прекрасной незнакомке обрекает его на гибель. К великой радости злодейки-искусительницы он очень скоро уходит с головой в легко разверзающуюся под ним трясину.

Мы вскользь упомянули лишь некоторые фигуры, которые народная молва поселила в болота и его окрестности. Не меньшей популярностью в водно-болотных и лесистых местах пользовались в прошлом русалки, водяные, кикиморы, лешие и некоторые другие фантастические создания. Считалось, что вся эта рать особенно любит бесчинствовать ночью или в сумерки. Священник, а впоследствии историк Д. Г. Булгаковский отмечает в этнографическом очерке «Пинчуки» (1890): «Лешие, русалки и «всякая поганщина» питает их чуть ли не с колыбели до самой могилы».

С тех пор минуло более ста лет. Иной стала культура местного населения. Привидения и черти отошли в область преданий. Правда, их место у части нового высокообразованного поколения прочно заняли летающие тарелки с космическими пришельцами, на которых модно сваливать теперь все таинственное и труднообъяснимое в природе. Но такова уж человеческая натура. По-прежнему хочется верить в чудо. Люди теперешнего болотного края за незначительным, может быть, исключением скептически относятся к таинственной нечисти, веками пугавшей их неграмотных предков. О реальных же угрозах на этих тихих туманных просторах мы порассуждаем вместе.