Факультет

Студентам

Посетителям

Предметная сущность единства географии

Единство географической среды подразумевает действие определенных общих законов ее развития, являющихся конкретными проявлениями законов материалистической диалектики.

Одним из таких законов является, например, закон взаимообусловленности в развитии отдельных элементов, составляющих географическую среду. Закон этот можно сформулировать примерно так: при сколько-нибудь существенном изменении одного из элементов географической среды неизбежно происходит изменение и других ее элементов, происходит изменение географической среды в целом. Говоря иначе, все элементы географической среды, от рельефа до человеческого общества включительно, теснейшим образом связаны между собой. При этом связи между ними могут быть прямыми и косвенными, непосредственными и опосредствованными. Например, изменения в рельефе, конфигурации морского побережья, в русле реки и т. д. неизбежно приводят к тем или иным изменениям и в жизни населения, так как во всех этих случаях изменятся условия их хозяйственной деятельности.

Корреляционный характер связей между элементами географической среды приводит к тому, что в ряде случаев несущественные изменения в одном элементе могут привести к существенным изменениям других элементов.

Ландшафтная оболочка Земли (тем более географическая среда) не есть какое-то серое однообразие. Ее территориальные комплексы, ландшафты и их группы неодинаковы на поверхности Земли. Они чрезвычайно разнообразны, что определяет значительность различий в условиях общественной жизни: каждый тип ландшафта обладает своими индивидуальными чертами, причем более высокая таксономическая единица характеризуется не только сложением свойств входящих в нее ландшафтов, но и особыми, более общими качествами, закономерностями, требующими специального исследования (целое и здесь, как и везде, не есть лишь сумма составляющих это целое частей).

Различия ландшафтов определяются различиями не только в сочетаниях природных компонентов. Типичные ландшафты, например, Англии не похожи на ландшафты Франции не только потому, что в этих странах различны природные условия, но также и потому, что существуют исторически сложившиеся особенности в жизни и хозяйственной деятельности их населения. В ряде отдельных случаев хозяйственная деятельность населения определяет существеннейшие черты ландшафтов. Можно, например, говорить о промышленных ландшафтах Рура или Силезии, о французском «бокаже» и т. д. Существеннейшей чертой, характеризующей географическую среду в отдельных местах, являются населенные пункты, особенно крупные города (городские ландшафты).

Изучение «обесчеловеченных» (восстанавливаемых) ландшафтов начинает утрачивать смысл, сохраняя лишь исторический интерес. Более того, подход к ландшафтоведению, как к чисто естественной науке, ведет к его превращению в раздел палеографии, к выводу о ликвидации ландшафтоведения. Так, И. М. Забелин пришел к выводу об исчезновении ландшафтов на территории городов.

В действительности в результате человеческой деятельности ландшафты исчезать не могут, они лишь видоизменяются. В пределах крупных городов, на территории той же Москвы или Парижа, существуют ландшафты, отличающиеся от ландшафтов сельских местностей лишь степенью и характером человеческого на них воздействия.

Мы уже говорили, что в практической деятельности люди давно учитывают наличие общественных элементов в географической среде. При любом конкретном проявлении общественного производства всегда учитываются не природные условия как таковые, а сочетания природных условий с общественными. Практика в этом вопросе давно обогнала теорию (из-за большего влияния индетерминистских извращений в области теории). Впрочем, если теория должна освещать путь практике, то и практика в свою очередь показывает на правление, по которому должны идти теоретические исследования. В географии это правило дает себя чувствовать в настоящее время вполне отчетливо.

Практика географических исследований, практика хозяйственной деятельности убедительно показывает, что не надуманная категория «размещения», а географическая среда, или, в еще более широком понимании, ландшафтная оболочка Земли в целом (а также расчлененная на территориальные комплексы и на отдельные, составляющие ее элементы) — есть общий объект всех географических наук.

Отдельные географические науки не могут, однако, рассматриваться только как разделы географии в целом, так как каждая из них имеет свой особый предмет исследования и свои специфические методологические особенности. Но по отношению к ландшафтной оболочке Земли в целом все отдельные предметы, изучаемые отдельными географическими науками, являются частными компонентами. Поэтому и отдельные географические науки по отношению к географии в целом являются частными науками-отраслями, ибо свои специальные предметы они изучают как части общего объекта, изучаемого географией — ландшафтной оболочки Земли.

Эта относительная, но совершенно определенная общность объекта и есть главное, что объединяет в одну систему все географические науки, от геоморфологии до географии промышленности, и что позволяет нам говорить о географии в целом.

География в целом представляет собой комплексную науку, систему наук, причем объединение всех географических наук в одну общую систему носит не формальный, а существенный характер. Оно основано на единстве объекта изучения (ландшафтная оболочка Земли) и определенной методологической общности (географический метод). Именно поэтому география это не «набор» наук, а комплексная наука.

Географическая среда — предмет географии. Для физической географии предметом является естественный комплекс элементов географической среды, а вся она есть объект физической географии, потому что физико-географы, специально изучая естественный комплекс, изучают его как часть географической среды в целом, в связи с общими законами ее развития и в связи с другими входящими в нее элементами. Для геоморфологии рельеф — предмет науки, а весь природный комплекс географической среды (как и вся она в целом) будет объектом изучения. Объект — понятие более общее. Предмет — понятие более конкретное (для данной науки). В широком толковании можно сказать, что материя есть предмет науки в целом и в то же время является объектом для всех наук.

География одновременно и система наук, изучающих отдельные элементы географической среды, и комплексная наука, так как она способна к познанию географической среды в целом. Более предметно это можно пояснить на примере физической географии, которая, с одной стороны, также является системой географических наук, изучающих природные элементы географической среды, а с другой стороны — это наука, способная к познанию целостных сочетаний этих элементов, способная к самостоятельным исследованиям этих сочетаний. Примером таких синтетических физико-географических исследований могут быть работы по ландшафтоведению. Комплексный характер объекта неизбежно приводит к комплексности и науку, изучающую данный объект. Впрочем, в сущности говоря, наук некомплексных нет, как нет и целого, которое нельзя было бы расчленить на части. Отсутствие расчленения того или иного целого, а отсюда и отсутствие комплексности в науке, изучающей такого рода целое, является лишь свидетельством начальной стадии в изучении его. По мере познания целого неизбежно будут выявлены его части, произойдет дифференциация науки, вместе с чем она неизбежно приобретет комплексный характер.

Влияние на жизнь человеческого общества, конечно, не ограничивается природными элементами ландшафтной оболочки Земли. Еще большее влияние испытывает общество со стороны сил природы, источники которых находятся за пределами ландшафтной оболочки. Но эти внешние влияния (прежде всего солнце) действуют на жизнь общества посредством географической среды и часто воспринимаются поэтому как действие природных элементов ландшафтной оболочки Земли.

Итак, географическая среда, включая не только «чистую» природу, но и человека с результатами его деятельности, представляет собой комплекс разнокачественных элементов. В результате взаимодействия этих разнокачественных элементов, а также вследствие воздействия внешних факторов (тектонической деятельности, энергии солнца) и происходит формирование и дальнейшее развитие географической среды. В этом процессе взаимодействия возникают и развиваются новые и исчезают старые отдельные, частные, территориальные сочетания (комплексы) географической среды, изучаемые региональными разделами географической науки. Человеческое общество в этом процессе играет особую роль: оно единственный фактор, оказывающий сознательное целенаправленное воздействие на развитие географической среды в сторону создания лучших условий для своей жизни. В этом и состоит одно из основных качественных отличий общественной группы элементов географической среды.

Совершенно очевидно, что сочетание элементов, развивающихся под воздействием разнокачественных законов, не может быть познаваемо с позиции науки, ограничивающей себя изучением сферы действия однокачественных законов. Это общий закон, и нарушения его неизбежно приводят к неправильным заключениям и выводам.

Синтетические работы возможны поэтому только при условии одновременного учета действия всех разнокачественных законов (т. е. трех групп), определяющих в процессе взаимодействия формирование и дальнейшее развитие географической среды как Земли в целом, так и отдельных территорий на ней — от континентов и стран до микроландшафтов.

Изучая географическую среду и внутренние причины ее развития (или взаимодействие ее элементов), географы выявляют также действие, оказываемое на нее внешними условиями, внешними факторами ее изменений (развития).

Итак, географическая среда является одновременно условием и материальным источником общественного развития и как условие развития изучается специальной комплексной наукой — географией, которая, следовательно, не изучая специально причин и законов общественного развития, изучает материальные источники общественной жизни, условия этой жизни. Именно, здесь проходит граница между географией и смежными с ней естественными и общественными науками, и именно поэтому для географии столь необходим территориальный подход, так как материальная основа развития общества изучается географией в территориальных сочетаниях, а географы выявляют различия, существующие между природными и общественными комплексами.

Решающая роль в направленности использования географической среды принадлежит производственным отношениям. Способ производства несомненно в конечном счете определяет характер развития производственных сил, а изменения в способе производства происходят вследствие внутренних противоречий, заложенных внутри человеческого общества. Всюду в истории человечества духовная жизнь людей, их взгляды, политические убеждения определялись способом производства материальных благ. Но из всего этого нельзя делать вывода, что среда способна оказывать лишь ускоряющее или замедляющее воздействие на развитие производства, что она ничего не может определять. Марксизм учит, что сама по себе географическая среда не определяет исторического процесса общественного развития. Но это не означает, что она вообще не может оказывать решающего воздействия на те или иные стороны общественной жизни, особенно в области хозяйственной деятельности.

Вовлеченная в процесс общественного производства, географическая среда в опосредствованной форме в целом ряде случаев оказывает и будет оказывать решающее влияние на развитие хозяйства на той или иной территории. В условиях тундры население занимается оленеводством и рыболовством, а не разведением чая и цитрусовых культур. Географическая среда как условие хозяйственной деятельности может, следовательно, определять хозяйственную специализацию отдельных стран и районов, которая даже при изменении способа производства совсем не обязательно должна подвергаться коренным изменениям. Оленеводство и рыболовство сохранят важное значение в жизни населения тундры и при коммунизме, так как эти отрасли в наибольшей степени соответствуют сложившимся там географическим условиям. Задача организации производства при плановом социалистическом хозяйстве заключается совсем не в том, чтобы, нигилистически отрицая значение географической среды, не считаясь с ней, развивать хозяйственные отрасли, а, наоборот, развивать эти отрасли в соответствии с географическими условиями, которые, таким образом, опосредствованно должны определять многие специфические черты экономической географии стран и районов. В отдельных частных явлениях, связанных с взаимодействием общества и природы, географическая среда посредством производственных отношений оказывает решающее влияние на формирование многих особенностей в географии населения и хозяйства.

Неправильно всегда и во всем видеть действие одних лишь социально-экономических факторов. Попытки такого рода могут привести к совершенно абсурдным выводам, на возможность чего обращал внимание Энгельс. «…Согласно материалистическому пониманию истории, в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если кто-нибудь это положение извращает в том смысле, что будто экономический момент является единственно определяющим моментом, то он тем самым превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу». «Едва ли удастся кому-нибудь, не сделавшись смешным, объяснить экономически…. происхождение верхненемецкого передвижения согласных, расширившего географическое разделение, образованное горной цепью от Судетов до Таунуса, до настоящей трещины, проходящей через всю Еерманию». И далее: «Маркс и я виноваты отчасти в том, что молодежь иногда придает больше значения экономической стороне, чем это следует. Нам приходилось, возражая нашим противникам, подчеркивать главный принцип, который они отрицали, и не всегда находилось достаточно времени, места и поводов отдавать должное и остальным моментам, участвующим во взаимодействии».

Отдельные факты, отдельные явления в географии населения и хозяйства (не говоря уж о природе), конечно, могут не только замедляться или ускоряться, но и определяться, правда опосредствованным, но все же решающим влиянием географической среды и даже одного только природного ее комплекса, т. е. природной среды. Таким образом, географическая среда, природные условия (природная среда), естественные закономерности могут посредством общественного производства определять те или другие факты и явления общественной жизни. Непонимание этого положения, все еще встречающееся иногда в нашей действительности, является одной из причин недооценки природных и общественных условий (т. е., говоря иначе, недооценки географической среды) в практике хозяйственного строительства. Это же приводит к недооценке практического значения географических исследований, к игнорированию практического значения географии.

Мы привыкли говорить о природной среде (часто неправильно называя ее географической средой) как о факторе, способном замедлять или ускорять процесс общественного развития. И это, конечно, правильно — природная среда играет пассивную роль условий, она статична по сравнению с общественной средой, которую Э. Реклю в свое время назвал «динамической». Сама по себе непосредственно природная среда не может быть причиной тех или иных изменений в общественной жизни, не может быть причиной общественного развития. Это положение, вероятно, ни у кого сомнений не вызывает. Но ускорение или замедление общественного развития может оказать влияние на его направление. Например, отдельные, чаще всего горные страны, двигаясь от феодализма к капитализму, могут задерживаться в этом пути, когда географическая среда сильно замедляет это движение, сдерживает темпы развития производительных сил.

Понятно, что более быстро развивающаяся страна может прийти к социализму раньше, чем страна, находящаяся в неблагоприятных географических условиях, придет к капитализму.

Географическая среда может быть, следовательно, с одной стороны, причиной затяжного характера докапиталистических отношений, а с другой — условием помощи более развитой социалистической страны отсталым странам, которые могут построить у себя социалистический уклад, минуя капитализм. Но может быть и совершенно иное положение, когда отставшая (из-за неблагоприятного влияния географического фактора) в своем развитии страна попадает в еще худшее положение под воздействием другой, более развитой капиталистической страны, рассматривающей остальные страны как объекты империалистической агрессии и колониальной эксплуатации. При этом и здесь, как всегда, воздействие географической среды будет не непосредственным, а опосредственным. Оно осуществится в процессе общественного производства.

Чаще всего задержка в развитии отдельных стран связана с влиянием географических условий, изолирующих данную страну от остального мира. Именно такого рода влияние географического фактора в значительной мере объясняет нам то положение, что и в наши дни в отдельных уголках земного шара можно найти племена, находящиеся иногда на стадии низшей или средней ступени варварства или даже дикости.

Ускорение или замедление общественного развития под влиянием географической среды нельзя понимать упрощенно. Это не только «чисто» количественная категория, так как различия в темпах развития общества, в значительной мере определяемые географической средой, могут привести и в ряде случаев приводят (правда, в опосредствованной форме), к изменению в направлении общественного развития. Таким образом, встречающееся у нас игнорирование географического фактора, который якобы ничего не может определять, приводит к ошибкам и в области общественных нужд.

Следует отметить, что классики марксизма-ленинизма всегда придавали очень большое значение географическому фактору во всех сторонах общественной жизни. Говоря о специфических условиях, облегчивших победу социалистической революции в России, В. И. Ленин отмечал «… возможность выдержать сравнительно долгую гражданскую войну, отчасти благодаря гигантским размерам страны».

Влияние географических условий на жизнь общества несомненно. Совершенно неправильно было бы видеть в установлении этого влияния проявление географического детерминизма: научная несостоятельность последнего заключается не в том, что признается влияние географического фактора на развитие общества, как основное условие этого развития, а в том, что это влияние возводилось в основную причину развития. Говоря иначе, научная несостоятельность географического детерминизма заключается в его механистичности. Сторонники географического детерминизма считали, что отношение причины и следствия может быть таким, что при известных начальных условиях делается известным следствие этих условий. В действительности это возможно только тогда, когда условия остаются неизменными и они рассматриваются как простая сумма отдельных условий; такие случаи могут быть в виде редких исключений. Развитие любой формы материи происходит под влиянием сложных и многосторонних факторов. В жизни существует множественность причин, обусловливающих свойства и развитие того или иного предмета изучения, причем эта множественность не есть простая сумма причин, а представляет собой сложное, интегральное целое, результат которого не может быть выведен непосредственно из причин, его определивших. Не отрицая детерминизма как такового, марксистская философия отрицает его механистичность. Причинные отношения несомненны, но их нельзя рассматривать как только непосредственные отношения.

Но детерминизм далеко не исчерпывается представлением о непосредственных причинных связях, как иногда думают.

Он включает изучение и опосредствованных связей, в которых причинные отношения исследуются всесторонне (с точки зрения необходимого и случайного, существенного и несущественного, внутреннего и внешнего и т. д.). Такой детерминизм составляет одну из необходимейших сторон диалектического мышления.

Отрицание детерминизма как такового приводит к рассмотрению предметов и явлений лишь как сосуществующих в пространстве и времени, к невозможности их познания как причинно взаимосвязанных, взаимообусловленных, приводит в конечном счете к субъективизму.

Диалектико-материалистический детерминизм является методологической основой научного познания материального мира. Географические исследования, как преимущественно синтетические, могут быть основаны только на детерминистском миропонимании.

Недооценку влияния на жизнь общества географической среды, географического фактора в отличие от географического детерминизма, переоценивавшего это значение, мы называем географическим индетерминизмом, или проявлением индетерминизма в географии.

Сущность антинаучного, идеалистического взгляда на мир, получившего в философии название индетерминизма, заключается прежде всего в отрицании причинной обусловленности явлений природы и общества, т. е. в полном отрицании детерминизма при изучении как естественных, так и общественных предметов и явлений.

В прошлом индетерминизм, непосредственно смыкаясь с религией, был органически связан с субъективным идеализмом (Беркли, Юм). В наше время во многих капиталистических странах индетерминисты выступают с «теориями» об абсолютной воле человека, который якобы по своему усмотрению может переделывать материальный мир, не считаясь ни с чем (волюнтаризм). Они пытаются теоретически обосновать необходимость власти сильных личностей, «героев», способных, как им вздумается, переделывать природу и общество. При этом иногда полностью отрицается причинность и взаимосвязанность, объективно существующие в материальном мире, утверждается невозможность его научного познания как целого.

Распространению близких к индетерминизму взглядов в советской географии способствовала «конъюнктурщина», особый лженаучный подход, обусловивший собой замедление в разработке многих теоретических вопросов. По своему существу «конъюнктурщина» — это проявление беспринципности в науке, произвольная субъективистская подгонка теоретических положений, оценок фактов и оценок деятельности ученых прошлых времен к ложно понимаемым требованиям текущего момента. «Конъюнктурщина» — это отсутствие сколько-нибудь твердых убеждений, поэтому она часто приводит к шараханью от одной крайности в другую.

Если концепция географического детерминизма подвергалась в советской географии всесторонней критике, то этого не было в отношении концепции географического индетерминизма. В значительной мере именно поэтому географический индетерминизм оказался более живучим, а в области теории географии оказался наиболее распространенным по сравнению со всеми другими ошибочными воззрениями. Здесь вполне оправдалось правило, говорящее, что те ошибки наиболее опасны, которых не замечают.

Вот почему в данной работе мы еще неоднократно будем говорить об извращениях индетерминистского характера, встречающихся как в теории, так и в практике. Такого рода повторения нужны еще и потому, что критика географического детерминизма нередко производилась у нас с позиций, близких к индетерминизму.

Сторонники индетерминистских по своему существу взглядов возводят непреодолимую стену между человеческим обществом и остальной природой. Это связано с возведением в абсолют специфичности законов общественного развития. Все взаимодействие между обществом и природой сводится к одной лишь способности общества изменять природу и к тому, что человек использует ее. История понимается только как простое чередование возникающих и удовлетворяемых человеческих потребностей. При этом забывается, что действительность гораздо многограннее и сложнее, а человек, хотя и выделился качественно от остальной природы, но тем не менее остался и навсегда останется ее частью; они забывают, что «…сама история (т. е. развитие человеческого общества, — В. А.) является действительной частью истории природы, становления природы человеком. Впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука».

Непонимание этого взаимного проникновения между естественными и общественными науками приводит к очень грубым ошибкам индетерминистского порядка в области географии. Кроме того, критика отдельных ошибок в духе географического детерминизма приносила иногда больше вреда, чем пользы, потому что при этом нередко полностью отрицалось научное значение трудов географов-детерминистов, которое в действительности весьма значительно. Имена некоторых крупных ученых стали у нас упоминаться почти исключительно с целью отрицания научного значения их работ, о них стали писать даже как о лжеученых, якобы ничего, кроме вреда, не принесших географической науке. Вместо вскрытия неправильного понимания в прошлом географами-детерминистами существа различий между обществом и природой и вместо объективного показа их положительной роли в борьбе с идеализмом индетерминистская по своему существу критика исходила из отрицания реально существующих связей между обществом и природой, на основании чего делался вывод о невозможности познания ландшафтной оболочки Земли, так как ее развитие происходит под воздействием принципиально различных законов (т. е. физико-химических, биологических и общественных).

Таким образом, географы детерминисты прошлого видели причинную связь явлений и единство материального мира, но не понимали качественного различия, существующего между разными категориями этого мира. Современные же географы, допускающие индетерминистские ошибки, видят качественное отличие человеческого общества, выделяющее его от остальной природы, но, возводя его в абсолют, разрывают причинную взаимосвязь внутри материального мира, утрачивают понимание единства между природой и обществом и поэтому выступают противниками познания, предметов и явлений, представляющих собой сочетания элементов, развивающихся по разнокачественным законам (естественным и общественным).

Географический индетерминизм ведет к отрицанию возможности всестороннего познания ландшафтной оболочки Земли, так как он резко отделяет и противопоставляет человеческое общество остальной природе. Индетерминизм отрицает географию как науку, как определенную область человеческих знаний со своей общей спецификой в предмете и методе.

Выступления против основной идеи, которой пронизано все развитие географической науки,— идеи детерминизма, т. е. причинности происхождения географических явлений и их взаимосвязи, закономерности их территориального распределения, неизбежно приводят к индетерминизму. Отдельное (частное) всегда рассматривается географией только в его отношении к целому. Если этого нет, то нет и географического исследования. Вот почему отрицание детерминизма всегда сопровождается отрицанием географии как науки, а отрицание географии в свою очередь объективно ведет к установлению непознаваемости географической среды в ее целостных комплексах, так как познание этих комплексов путем суммирования знаний об их элементах невозможно, ибо целое не есть простая сумма составляющих его частей. Переоценка природных условий в жизни общества является одним из важнейших проявлений географического детерминизма, так же как их недооценка есть одно из важнейших конкретных проявлений географического индетерминизма. Здесь уместно еще раз сказать, что в реальной действительности природная среда в целом ряде случаев играет решающую роль, определяя возможности конкретных взаимоотношений между обществом и природой. У Маркса по этому поводу сказано, что «до сих пор еще не изобретено искусство ловить рыбу в водах, в которых ее нет».

При действии любых общественных законов отрасли добывающей промышленности могут возникнуть и развиваться только там, где есть залежи соответствующих полезных ископаемых. Специализация сельского хозяйства в ряде случаев определяется почвенно-климатическими условиями и т. п.

Человека нельзя абсолютно противопоставлять остальной природе, но это не исключает наличия постоянного противоречия между обществом и природой. Познание и изменение природы человеком есть одновременно процесс удовлетворения общественных потребностей. При этом удовлетворение одних потребностей вызывает к жизни новые потребности, а более глубокое познание природы делает возможным удовлетворение этих возникших потребностей, что в свою очередь приводит к возникновению новых потребностей и т. д.

Противоречие между обществом и природой непрерывно устраняется и непрерывно вновь возникает, никогда не исчезая. «Как дикарь, чтобы удовлетворять свои потребности… должен бороться с природой, так должен бороться цивилизованный, должен во всех общественных формах и при всех возможных способах производства». Борьба человека с природой, осуществляемая в процессе общественного производства, и есть главный фактор, определяющий движение человеческого общества по пути прогресса. И борьба эта будет существовать до тех пор, пока будет существовать человечество.

Географической среде присущ постоянный внутренний. процесс обмена веществ между ее естественными и общественными элементами. Только в результате этого процесса стала возможной жизнь человечества. При этом взаимовлияния между качественно различными элементами географической среды (общественными и естественными) не стабильны. Они изменяются, и хотя более активная роль в этих изменениях принадлежит человеческому обществу, но было бы ошибкой недоучитывать и значение чисто естественных факторов, влияющих на процесс этого обмена веществ.

Общественное производство, характер его развития в конечном счете определяются воздействием общественных закономерностей, но из этого положения нельзя делать вывод, что можно игнорировать особенности в природных условиях, часто определяемые действием законов природы, совершенно не зависящих от способа производства. Влияние природы на весь ход общественного производства всегда было и всегда будет очень большим, так как это есть та материя, из которой все создается и на которой все зиждется. «В понятие экономических отношений включается далее и географическая основа, на которой эти отношения развиваются». Но наряду со всем сказанным нельзя, конечно, забывать и о том, что географическая среда не может определять развития человеческого общества, так как она, как мы уже говорили, есть условие этого развития, а условие не может быть причиной развития. Условия развития и причины развития нельзя смешивать между собой, как это делали сторонники географического детерминизма.

Нельзя забывать, что влияние географической среды, хотя в нее входят и общественные элементы, все же по отношению к процессу развития человеческого общества, как целого, есть внешнее влияние, осуществляющееся в процессе общественного производства. «Материалистическая диалектика считает, что внешние причины являются условием изменений, а внутренние причины — основой изменений, причем внешние причины действуют через внутренние». При рассмотрении факторов, влияющих на формирование того или иного явления, всегда очень важно видеть их взаимодействие, видеть значение ведущих факторов, являющихся основой изменений. Особенно важно не путать причин возникновения явления с условиями, благоприятствовавшими или мешавшими его возникновению и развитию. Например, возникновение Петербурга было обусловлено ходом исторического развития России, и его выгодное географическое положение было условием, способствовавшим как самому возникновению, так и последующему развитию города. Само по себе географическое положение, следовательно, не может быть причиной (толчком) возникновения того или иного явления, хотя оно всегда будет одним из условий (благоприятным или неблагоприятным) как его возникновения, так и дальнейшего развития.

О важности значения географического положения страны (района) для ее экономической и политической жизни нередко говорилось в трудах основоположников марксизма-ленинизма. Ф. Энгельс в 1848 г., например, писал; «…часть Германии далеко отстала от уровня развития Западной Европы. Буржуазная цивилизация распространялась вдоль морских берегов и по течению больших рек. Земли же, лежащие далеко от моря, и особенно неплодородные и труднопроходимые горные местности, оставались убежищем варварства и феодализма. Это варварство сосредоточивалось особенно в южногерманских и южнославянских странах, отдаленных от моря… Дунай, Альпы, скалистые горные преграды Богемии — вот основы существования австрийского варварства и австрийской монархии». Марксом и Энгельсом, а позже Плехановым и Лениным всегда подчеркивалось, что географическое положение, как и вообще географические условия, играет разную роль на разных этапах общественного развития.

Но зависимость человека от природы — категория вечная, потому что человек сам часть природы, сам элемент той географической среды, в которой происходит его борьба с природой.

Влияние географических условий (географической среды) на всю жизнь общества чрезвычайно велико. В практике хозяйственного строительства (деятельности) это влияние поистине трудно переоценить, а его недооценка всегда и совершенно неизбежно приводит к весьма печальным последствиям, достигая иногда стихийных бедствий. Если брать одну лишь природную среду, то и ее влияние на развитие хозяйства было, есть и всегда будет очень большим. «Промышленность является действительным историческим отношением природы, а следовательно и естествознания, к человеку».

Игнорируя природные условия, их местную специфику, нельзя правильно понять местные особенности в развитии производительных сил отдельных стран и районов, нельзя в ряде случаев правильно понять причины переселения народов, перемещения торговых путей, специфичность исторического процесса в отдельных странах, специфические черты в культуре отдельных народов. Отрицание влияния природной среды на жизнь человеческого общества неизбежно ведет к волюнтаризму, как отрицание роли случайности в свою очередь неизбежно ведет к фатализму.

Маркс писал, что «…именно ветер освободил Голландию. Здесь он делал… землю для голландцев. Еще в 1836 г. в Голландии было в ходу 12 000 ветряных мельниц в 6000 лошадиных сил, которые предохраняли две трети страны от обратного превращения в болото». Значение природных условий в жизни общества настолько велико, а недооценка этого значения настолько опасна, что дань географическому детерминизму отдавали и некоторые марксисты, в том числе и такой крупный теоретик, как Г. В. Плеханов. Он, например, несколько переоценивал книгу Мечникова «Цивилизация и великие исторические реки», в которой условия и причины развития не отделялись сколько-нибудь четко друг от друга. Плеханов писал, что «свойства географической среды обусловливают собой развитие производительных сил, развитие же производительных сил обусловливает собою развитие экономических, а вслед за ними и всех других общественных отношений». В другом месте он утверждал, что «…ход событий постоянно подчинялся у нас (в России.— В. А.), как и везде, природным условиям. Относительное своеобразие русского исторического процесса, в самом деле, объясняется относительным своеобразием той географической среды, в которой пришлось жить и действовать русскому народу. Ее влияние было чрезвычайно велико». Наконец, он заявлял, что «…развитие производительных сил само определяется свойствами окружающих людей географической среды».

Приведенные цитаты говорят сами за себя и не нуждаются в пояснениях. Но Плеханов отлично понимал опосредствованный характер влияния географической среды на жизнь человеческого общества. Он далеко ушел от тех примитивных форм географического детерминизма, которые мы видели у некоторых французских просветителей XVIII в. Ошибочность взглядов Плеханова на роль географической среды заключалась лишь в некоторой односторонности, в преувеличениях, появлявшихся в его работах, как только он касался фактов влияния природной среды на общественное развитие. Но Плеханов правильно видел не только самый факт влияния географической среды на общественное развитие, но и правильно понимал то, как осуществляется это влияние и посредством каких отношений оно проявляется в жизни людей. Он был не прав лишь в том, что, хотя и в опосредствованной форме, все же выдвигал свойства природной географической среды в качестве определяющего фактора, создающего социальную среду.

Следует отметить, что критика детерминистских ошибок Плеханова имеется у нас в довольно большом количестве работ, а индетерминистская недооценка географической среды критике почти не подвергалась. Кроме того, критики Плеханова в советской литературе, особенно философской, допускали иногда перегиб «в другую сторону», выступая с критикой географического детерминизма в его работах, в сущности с позиций, близких к географическому индетерминизму. Наконец, часто не видят глубоких и правильных мыслей в тех работах Плеханова, где он касался вопросов взаимодействия между природой и обществом. Настоящий научный анализ его работ, особенно с целью их использования для развития теоретических представлений в области географии, еще никем не произведен. И это несомненно одна из важных задач, стоящих перед советскими географами и философами.