Выдающийся ученый-натуралист, член Российской академии и первый ее непременный секретарь И. И. Лепехин рассказывает в своих «дневных записках», как он в мае 1770 года, во время путешествия по Зауралью, «научался ближе познавать сибирскую весну и странные ее перемены».
Около Туринска майской ночью неожиданно разразился снежный буран. В силу наступившего резкого похолодания, снег пролежал два дня. «Такие перемены, сказывают жители, — писал Лепехин, — бывают каждую весну, т. е. в месяце апреле и начале мня теплые и приятные проходят дни, но исход мая не только снежные вьюги, но иногда и чувствительную приносит стужу…». Отсюда, — заключает Лепехин, — ясными становятся причины, препятствующие произрастанию в Сибири плодовых деревьев: «ибо всяк знает, что яблони, груши и прочее с самой весны распускают свой цвет, после которого почти все лето плод их зреет; но в Сибири в самое то время, когда деревьям надлежит цвести, бывают сильные ветры, снежные вьюги, иногда и весьма студеные утренники».
Спустя 100 лет другой замечательный русский естествоиспытатель и путешественник — академик А. Ф. Миддендорф, совершивший экспедицию в Восточную Сибирь в 1842—1845 годах ив 1871 году обследовавший в Западной Сибири Барабинскую степь, образно расшифровал характерное для сибирского климата явление, описанное Лепехиным. Миддендорф писал, что положение Сибири между среднеазиатскими пустынями и Ледовитым океаном напоминает положение между горячей печью и ледником: в мае в Средней Азии жара, а на севере в это время еще стоят морозы. Эти силы противоборствуют на огромных открытых с севера и с юга пространствах Западной Сибири. Если берет «верх» юг, в Сибири устанавливается весной жаркая погода, если его опрокидывает холодное дыхание Ледовитого океана, в Сибири в конце мая возвращаются морозы, достигающие иногда —10, —12°. Столь резкие понижения температуры убивают не только цветки деревьев и кустарников, но и повреждают их распустившиеся листья и молодые побеги.
Лепехин правильно считал, что указанные им причины отсутствия в Сибири плодовых деревьев не могут являться «непоборимыми». Он указывал, что «в сем случае надлежит последовать правилам искусных садовников, которые не только равных климатов растения сохранять умеют, но и. ожидаемый от них получают плод. Итак, если развести плодоносные деревья в Сибири, надобно стараться, чтобы удержать их цвет почти, по крайней мере, до половины мая». В этих целях Лепехин предлагает искусственными мерами задерживать в саду выпавший в течение зимы снег, поливая его водой и прикрывая образовавшийся лед соломой с тем, чтобы отдалить начало вегетации деревьев и их цветение до минования опасности от возврата холодов…
Климатическая неполадка, на которую указывал Лепехин, как на причину, по его мнению, отсутствия в Сибири плодовых деревьев, далеко, к сожалению, не единственная. Таких препятствий — целый комплекс, обусловленный сугубой континентальностью сибирского климата. Поэтому предлагаемые Лепехиным мероприятия не спасают положения. Стремительные температурные колебания весной, когда суточная амплитуда составляет 25—35°, присущи и осени, когда вегетация деревьев может внезапно прерваться наступившими резкими заморозками. За коротким, но часто жарким летом, с температурой, достигающей на почве 50—55 и даже 60,° следует длительная морозная зима с абсолютными минимумами, достигающими до —50.° (Новосибирск), —52° (Барнаул), —55° (Томск). И если средняя месячная температура самого жаркого месяца — июля — в Омске и в Барнауле выше, чем в Москве, то средняя месячная самого холодного месяца — января — здесь в два раза ниже, чем в Москве. За короткий вегетационный период в Сибири ни один сорт яблони из европейской части страны не успевает пройти сезонный цикл развития, уходит в зиму с невызревшей древесиной, с неспавшими побитыми заморозками листьями, и вовсе не требуется —40° или —50,° чтобы невызревшие ткани дерева были побиты морозами. Они могут погибнуть и при более «мягкой» температуре.
«Нигде… климат не действует так враждебно, как в Сибири, на растительную и животную жизнь, — писал академик Миддендорф, заключая эту мысль такими замечательными словами: и нигде торжество жизненной силы над неприязнью внешнего мира так не велико, как в Сибири!»
Можно полагать, что и во времена Лепехина в Сибири делали попытки разводить яблони, груши, сливы и другие плодовые породы, саженцы которых завозились из-за Урала, из старых районов плодоводства. Подобные попытки приняли массовый характер в конце XIX столетия, с прокладкой великого транссибирского пути, по которому хлынул на сибирские просторы поток переселенцев из Украины, Белоруссии, центральных областей России, Поволжья. Многие переселенцы бережно везли с собой молодые деревца привычных им антоновок, боровинок, белых наливов, апортов в надежде развести в неведомой Сибири такой же садик, какой у них был на покинутой родине.
Представители немногочисленной в то время коренной сибирской и ссыльной интеллигенции выписывали саженцы с северной границы тогдашнего садоводства — из Прибалтики, Финляндии, Скандинавии, из Канады. Но и этих пришельцев постигала та же участь, что и привезенных неграмотными переселенцами — они почти все погибали в Сибири. Говорим — «почти все», ибо были отдельные случаи удачной акклиматизации завезенных в Сибирь яблонь. Это — мелкоплодные сорта, имевшие в своей наследственной основе сибирскую яблоню Сибирку или сливолистную яблоню китайку.
Такими сортами явились, например, мичуринские сорта яблони — Ермак (китайка) и Таежное (гибрид Кандиль-китайки и дикой сибирской яблони).
Сами названия этих сортов — Ермак и Таежное — указывают, что Мичурин предназначал их для Сибири. Ермак — один из первых сортов Мичурина, быстро распространившийся в садиках пионеров сибирского плодоводства, завоевав их симпатии высокой, по сравнению с другими завезенными сортами, зимостойкостью и сладким вкусом яблочек, достигавших веса 20 г, что для сибиряков было уже огромным достижением.
Не случайно, что еще на заре своей творческой деятельности Мичурин был тесно связан с сибиряками. Его привлекала идея сибирского садоводства; героическая борьба за яблоню энтузиастов этой идеи вызывала горячее сочувствие Мичурина. Среди его многочисленных и наиболее активных корреспондентов были садоводы-опытники Урала, Западной и Восточной Сибири, Дальнего Востока. Мичурин посылал им саженцы и черенки самых выносливых своих сортов, делился гибридными семенами, неустанно вместе с тем подчеркивая, что наиболее надежный и верный путь для создания сибирских садов — это «акклиматизация семенами», выведение своих местных, сибирских сортов. Предостерегая сибиряков от увлечения акклиматизацией с механическим переносом в Сибирь сортов, исторически сложившихся в резко отличных природных условиях, Мичурин особо подчеркивал огромную роль направленного воспитания сеянцев с учетом той природной обстановки, для которой предназначаются новые сорта с основным мерилом ценности их — высокой зимостойкостью.
В конце своей плодотворной жизни, как бы подводя итог своих многочисленных указаний сибирякам, Мичурин писал в обращении «К садоводам-колхозникам и специалистам сельского хозяйства Сибири»:
«Работая около шестидесяти лет в области создания новых сортов плодово-ягодных растений для наших средней и северной зон, я всегда думал с сожалением об отсутствии садоводства в обширных местностях Сибири и о неудачах сибирских садоводов при их попытках создания плодоводства в Сибири.
Учитывая громадное значение садоводства в быстро индустриализирующейся Сибири, я не мог оставаться равнодушным к такому большому пробелу в нашем Союзе, как отсутствие в Сибири своей культурной яблони и груши.
Поэтому я несколько раз обращался с призывом к сибирским садоводам, указывая им путь выведения новых сортов плодовых растений.
Я верил в возможность этого дела…».
Вера Мичурина, основанная на незыблемом фундаменте его материалистического воззрения, оправдалась: садоводство в Сибири является совершившимся фактом. Последняя Всесоюзная перепись плодово-ягодных насаждений 1952 года показала, что в районах Урала, Сибири и Дальнего Востока насчитывается 40 тысяч гектаров садов, по преимуществу колхозных.
Следует ли напоминать о том, что в 1920 году, по данным Госплана РСФСР, в этих районах насчитывалось всего-навсего 300 га плодово-ягодных насаждений, состоявших из мелких и мельчайших садиков любителей-одиночек.
Не могло быть серьезной речи о сибирских садах, когда не было сортов, которые гармонировали бы с природной обстановкой Сибири. Однако, усилиями энтузиастов-последователей Мичурина в разных местах Урала, Сибири и Дальнего Востока создавался местный плодовый сортимент, позволивший говорить о реальной возможности сибирского садоводства.
Особо примечательна в деле создания зимостойких сортов плодовых растений роль профессора Н. Ф. Кащенко — одного из выдающихся последователей Мичурина, его сибирского соратника и его ровесника. Заведуя кафедрой зоологии первого в Сибири Томского университета со дня основания (1888 г.), Кащенко увлекся идеей сибирского садоводства. На своей усадьбе в Томске он испытывал сорта, выведенные сибиряками, он имел в своем саду и дикую забайкальскую сибирскую ягодную яблоню, наряду с европейскими крупноплодными яблонями, влачившими жалкое существование, по выражению Кащенко, «между жизнью и смертью».
В 1908—1909 годах Кащенко произвел скрещивание сибирской яблони со среднерусским Белым наливом и местного сеянца — китайки «Бугристое» с тем же Белым наливом, а также с Грушовкой московской. Из гибридного потомства от скрещивании дикой сибирки с Белым наливом был отобран сорт Багрянка, а от прямых и обратных скрещиваний Бугристого с Белым наливом и Грушовкой московской были получены сорта: Сибирское золото. Сибирская заря, Сибирская звезда, Белонятнистое, Янтарка Кащенко.
Багрянка наиболее мелкоплодна среди этих сортов. Средний вес ее плода составляет всего 10 г. Но это уже был большой прогресс по сравнению с дикой сибирской, с ее мелкими, величиной с горошину, плодами, вес которых не всегда достигает 1 г. Вместе с тем Багрянка по зимостойкости мало уступает сибирке и ее охотно разводят в сибирских садах и сейчас в той группе сортов, которые получили название «ранеток» — мелкоплодных сортов, происходящих от искусственной или естественной гибридизации сибирской яблони с европейскими сортами. Плоды ранеток, часто не пригодные для потребления в свежем виде, представляют превосходное сырье для переработки, особенно на варенье.
Наиболее популярны в Сибири, наряду с Багрянкой Кащенко, такие сорта ранеток, как Ранетка пурпуровая, Непобедимая, Сеянец-Пудовщины, Янтарка алтайская, Лалетиио, Таежное Мичурина.
Другие сорта Кащенко, происходящие от Бугристого, превосходят по весу этот исходный сорт в 3—5, а наиболее крупные плоды сортов Сибирское золото и Сибирская заря даже в 8—10 раз. Эти и подобные им сорта, наряду с Ермаком Мичурина, у сибиряков носят собирательное название «полукультурок». Большинство полукультурок представляет сеянцы из семян от свободного опыления европейских (главным образом среднерусских) сортов с явным доминированием в них «китайки». Наиболее распространенные сорта из этой группы: Тунгус Олониченко, Анисик омский, Грушовка омская, Любимец Никифорова, Желтый челдон, Вкусное Гуляева. Вкус плодов большинства — столовый, и население охотно потребляет их в свежем виде.
Но деревья полукультурок менее зимостойки, чем ранеток. Вместе с тем, и ранетки и полукультурки отличаются высокой скороплодностыо, давая первые плоды в 3—4-летнем возрасте, и урожайностью. Так, на Алтайской плодово-ягодной опытной станции деревья Ранетки пурпуровой в 18-летнем возрасте давали до 365 кг, а полукультурка Анисик омский в том же возрасте — до 195 кг с дерева.
Но ранетками и полукультурками не исчерпывается сортимент сибирских садов. Широко теперь в Сибири разводят и такие превосходные среднерусские и мичуринские сорта яблонь, как Боровинка, Белый налив, Анис серый, Грушовка московская, Пепинка литовская, Славянкам Пепин шафранный Мичурина. В 10—12-летнем возрасте стелющиеся яблони приносят до 80—100 кг превосходных плодов с дерева.
Успешное выращивание крупноплодных яблонь в Сибири стало возможным благодаря разработанной сибиряками системе формирования дерева в стелющейся, приземленной форме. Распластанное на земле дерево, естественно, гораздо легче защитить от зимних невзгод, чем дерево свободнорастущее. А лучшей и самой простой защитой в Сибири является снег, под которым температура не снижается так резко, как на открытом воздухе, и отсутствуют губительные ее колебания.
На снег, как на высокоположительный фактор в сибирском садоводстве, указывал И. В. Мичурин в своем обращении «К жителям суровой сибирской тайги». Подчеркивая, что летний, хотя и короткий, но насыщенный теплом период может быть достаточным для вызревания плодов яблонь Средней России, Мичурин указывал, что «зимой все деревца таких яблонь сплошь вымерзают до линии снега, но все, что находится ниже под защитой снегового покрова, всегда остается неповрежденным морозами».
В 1909 году дальневосточный последователь Мичурина хабаровский учитель А. М. Лукашев произвел гибридизацию дикой уссурийской груши с культурной грушей Финляндская ранняя, отобрав в дальнейшем из гибридного потомства зимостойкие сорта — Тему, Полю, Лиду. Ольгу, Внучку, распространенные теперь не только на Дальнем Востоке, но и в предгорной зоне Западной Сибири, где они показали высокую урожайность.
Другой дальневосточный корреспондент Мичурина И. Л. Худяков из с. Раздольного Уссурийского края в том же 1909 году сделал смелый, принципиально новый шаг в селекции черной смородины, скрестив западно-европейскую Лию плодородную с дикой якутской смородиной дикушей. От этого скрещивания Худяков вывел выдающийся по зимостойкости и урожайности сорт, названный им Приморским чемпионом, получивший теперь повсюду в Сибири всеобщее признание и распространение.
Обогащая породный состав сибирских садов, сибиряки ввели в производственную культуру как в Западной, так и в Восточной Сибири уссурийскую сливу и карликовую степную уральскую вишню.
Но и яблони ранетки и полукультурки, и груши лукашевки, и смородина Приморский чемпион, как и прекрасный сорт малины алтайской народной селекции Вислуха, сейчас вошедший в стандартный сортимент многих сибирских областей, как и другие породы и сорта, ныне широко известные, получили по-настоящему распространение, лишь начиная с 30-х годов текущего столетия, с ростом и укреплением колхозов.
Выведенные сибиряками-мичуринцами сорта, часто прозябавшие в единственном экземпляре на усадьбе оригинатора, нашли себе почетное место на тысячах гектаров колхозных и совхозных садов.
Традиционные навыки к саду, присущие районам старого плодоводства, у сибирского населения отсутствовали. Поэтому тем более велика роль научных учреждений в пропаганде сибирского садоводства и внедрении его в широкую практику.
В 1931 году в Мичуринске был создан научно-исследовательский институт плодоводства имени И. В. Мичурина. Вслед за этим в Сибири, при ближайшем содействии самого Мичурина, были созданы филиалы института — опытные станции и опорные пункты — в Челябинске, Свердловске, Красноярске, Горно-Алтайске, Бердске (Новосибирской области), Иркутске. Этими опытными учреждениями была проделана кропотливая работа по выявлению и испытанию на экспериментальных участках и в первых колхозных садах наследия пионеров сибирского садоводства — выведенных ими сортов и по отбору среди них лучших, которые можно было бы рекомендовать для размножения в питомниках и широкого распространения. И параллельно с работой по сортоизучению и сортоиспытанию, опытными учреждениями была развернута селекционная деятельность с целью обогащения и улучшения породно-сортового состава сибирских садов.
«Селекция становится силой, когда ею овладевают массы», — учил И. В. Мичурин. В этой связи надо отметить, что колхозные садоводы успешно решают сложную задачу выведения новых сортов плодово-ягодных растений, выносливых и урожайных в суровых условиях Сибири.
Среди колхозных селекционеров-мичуринцев выделяется П. С. Ермолаев — садовод колхоза «Объединенный труд» Минусинского района Красноярского края. От скрещивания сибирских ранеток с крупноплодными яблонями Ермолаев вывел ряд новых сортов. Наилучшие результаты по «выходу» ценных сортов из гибридного потомства в работах П. С. Ермолаева дала семья Ранетка пурпуровая Х Пепин шафранный Мичурина. Воспитание отборных гибридных сеянцев Ермолаев проводит на менторе, используя прежде всего для этой цели наиболее выносливый крупноплодный сорт Шаропай.
В содружестве с колхозными садоводами научные работники улучшают и совершенствуют агротехнику сибирских садов. Здесь надо прежде всего отметить деятельность профессора Омского сельскохозяйственного института А. Д. Кизюрина, предложившего и широко популяризовавшего наиболее простую в производстве форму стелющегося дерева (т. н. «бахчевую» систему формирования). Благодаря работам профессора Кизюрина, стелющаяся культура получила быстрое распространение в колхозных и приусадебных садах Сибири.
«В организации зажиточной и культурной жизни наша плодово-ягодная система имеет свою долю работы», — писал И. В. Мичурин в статье «Наши неотложные задачи».
Сибирское садоводство, с первых дней его зарождения, шло по пути, освещаемому мощным прожектором мичуринского материалистического учения, по пути, на который направлял его сам И. В. Мичурин. По этому пути сибирское садоводство будет идти, расти, развиваться и дальше, внося свою скромную долю в решение всенародной задачи по созданию в нашей стране изобилия сельскохозяйственной продукции во всех ее видах.
Опубликовано в журнале «Наука и жизнь» № 10, 1955 год.