В 1875 г. И. В. служил конторщиком на железной дороге.
Обстановка, в которой ему приходилось работать, была самой удручающей: в этой среде мелкого служилого люда 70-х годов прошлого века процветали взяточничество, наушничество, попойки, раболепство перед начальством, мелкие склоки, отупляющая ведомственная переписка. Проблески свободной мысли считались крамолой; интересы, выходившие за рамки деятельности конторы, вызывали подозрение в неблагонадежности. Но и в этой обстановке И. В. сумел сохранить в своей душе любовь к науке, интерес к изучению природы. Мичурин, как это выяснилось из его автобиографических высказываний, уже в то время задумал великое дело улучшения русского садоводства. Но климат Козлова делал эту задачу необыкновенно трудной: летом нередко случались резкие жары, пыльные бури, весной сильные восточные ветры часто свирепствовали в степях, осенью непрерывно лили дожди, зима отличалась сильными морозами и вьюгами.
Различные эпидемии не переводились в Козлове, в особенности летом. Бескультурье обывателей, взяточничество чиновников — весь тяжелый уклад маленького уездного города царской России отупляюще действовал на большинство населения. Какой силой воли надо было обладать, чтобы противопоставить этой действительности что-то свое, новое, смелое! Этому не помешали даже нужда и лишения, какие испытывал со своей семьей Мичурин. Охваченный страстным желанием начать работы по садоводству, в 1875 г. на крохотном приусадебном участке (размером 15.5 X 8 саженей) И. В. закладывает свои первые опыты с растениями. План этого участка, вычерченный самим И. В., хранится в бумагах его архива.
Небольшие посевы отборных семян плодовых пород И. В. начал еще до женитьбы. К этому же времени И. В. хорошо ознакомился с устройством телеграфных, сигнальных и других механизмов. И, чтобы немного увеличить свой заработок, он решил открыть мастерскую по ремонту часов и других приборов. На окошке его квартиры (состоявшей из двух комнат) в доме купцов Горбуновых (на Московской улице) появилось объявление о приеме заказов. Первым заказом, над которым И. В., по его выражению, пришлось много попотеть, была починка швейной машины, на которой он заработал 25 копеек. Так как И. В. был мастер серьезный и добросовестный, то число заказов увеличивалось. Приходилось, конечно, работать в мастерской после службы и просиживать далеко за полночь. Каждую вырученную копейку И. В. употреблял на книги, журналы по ботанике и садоводству, на покупку садового инвентаря. Он усиленно читал, внимательно знакомился с каталогами русских садовых питомников и многих заграничных фирм. Все это, так же как и уход за подопытными растениями, требовало времени. Много интересных растений И. В. узнал во время этих занятий с книгами, журналами, каталогами. Его молодая неутомимая мысль путешествовала по всему свету в поисках подходящих объектов для опытной работы и находила их. Однако на все это нужны были средства, а их-то не хватало. Чтобы повысить свой заработок, И. В. переехал из Козлова в Ряжск, где получил должность старшего конторщика товарной конторы.
Теперь он лишь наездами мог бывать дома; питомник находился под присмотром родных. В это время у И. В. родился сын Николай. Жить на два дома стало трудно.
К счастью, И. В. получил предложение занять место монтера часов и сигнальных аппаратов на участке Козлов—Рязань—Данков—Лебедянь. Эта должность оплачивалась лучше; он с радостью принял предложение и переехал в конце 1877 г. обратно в Козлов.
Теперь И. В. с еще большей страстью отдается любимому делу — садоводству, затрачивая, как он писал, на приобретение растений и семян те незначительные сбережения, которые старался сэкономить из своего жалованья, зачастую отказывая себе в самом необходимом.
Во время своих разъездов по железной дороге И. В. имел возможность более широко познакомиться с постановкой садоводства в средней полосе России. В кабальных условиях жизни того времени крестьяне, естественно, не могли уделять сколько-нибудь серьезного внимания садоводству, и сады их представляли собою в подавляющем большинстве случаев жалкое зрелище. Большие и доходные сады могли разводить только помещики, богатеи-кулаки да монастыри, у которых была земля. Однако и их сады были заполнены низкокачественными сортами и сортами, завезенными с Запада, требовавшими большого ухода; эти нестойкие растения часто заболевали сами и способствовали развитию болезней и вредителей в наших садах. Помещики держали в своих имениях и специалистов по садоводству, в большинстве своем иностранцев. Иностранцы же обычно являлись и содержателями садовых питомников. Они мало считались с условиями русского садоводства и старались разводить преимущественно знакомые им иноземные сорта, нисколько не заботясь о том, подходят ли эти сорта к климатическим условиям конкретного места их разведения. В то же время эти специалисты не прочь были вывезти все лучшее из России в свои страны.
В. В. Пашкевич, например, указывает, что Гартвис, бывший директор Никитского ботанического сада в Крыму, в 50-х годах прошлого столетия вывел около десятка сортов плодовых растений, лучшие из которых поспешил распространить за границей. Поэтому такие сорта яблони, как Ренет Бурхарда, Рамбур Папле, являющиеся по сути чисто русскими, впервые были распространены за границей, а мы их уже оттуда получили как сорта заграничные, под иностранными названиями. «Гартвис, — пишет В. В. Пашкевич, — искал славы на этом поприще среди своих заграничных друзей и знакомых, но мало дал России».
И. В., ознакомившись основательно с положением садоводства в Средней России в 80-х годах прошлого века, писал:
«Печальная картина былого русского садоводства вызывала во мне острое до боли желание переделать все это по-иному… я поставил перед собою две дерзкие задачи: пополнить ассортимент плодово-ягодных растений средней полосы выдающимися по своей урожайности и по своему качеству сортами и передвинуть, границу произрастания южных культур далеко на север. Однако к разрешению этих задач я пришел не скоро».
В этот период своей кипучей деятельности И. В. пришлось пережить большую неудачу. Поставив своей задачей преобразование русского плодоводства, стремясь продвинуть путем акклиматизации ценные южные иностранные сорта плодовых растений в среднюю полосу России, И. В. в то время, не имел ни достаточного запаса знаний, ни необходимого опыта.
«При тогдашних моих слишком поверхностных знаниях предпринятого дела, — писал он позднее, — оно казалось легко выполнимым, но затем впоследствии выяснилась вся тяжесть взятого мною на себя труда. Потребовалось глубокое изучение как жизни растений вообще, так, в частности, и влияния разных климатических и почвенных факторов на разные формы строения организма каждого вида растений».
Начиная с 70-х годов прошлого века большим авторитетом в области плодоводства в России пользовался Грелль, который и выступил в это время со своим способом акклиматизации плодовых растений.
Московский врач, известный любитель-садовод Грелль опубликовал в 1881 г. руководство «Доходное плодоводство» (полное название: «Доходное плодоводство. Курсы промышленного плодоводства и огородничества, читанные в разных пунктах России Александром Кондратьевичем Грелль, владельцем и директором первого и единственного в России акклиматизационного сада, устроенного в Москве»). В этом сочинении имеется раздел «Акклиматизационный способ прививки А. К. Грелля».
Он рекомендовал южные и западноевропейские сорта плодовых деревьев прививать на холодостойкие подвои. Последние, по мнению Грелля, должны передавать выносливость южным сортам. Для доказательства правильности своих воззрений Грелль заложил в Москве так называемый акклиматизационный сад. Воспользовавшись первыми непрочными успехами, Грелль выступил с увлекающими призывами следовать его методу. Метод этот многим тем более казался обоснованным, что автор его призывал всех сомневающихся приехать к нему и убедиться воочию в истинности его рекомендаций. Первое время опыты его имели некоторый успех по причине ряда относительно теплых зим; но их сменили зимы суровые, сопровождавшиеся сильными морозами, после чего акклиматизационный сад Грелля представлял уже собою собрание живых и умирающих коряг и пней.
Грелль, кроме того, рекомендовал культивировать растения южных сортов в средней полосе России, считая, что путем постепенного приспособления они могут здесь акклиматизироваться. Однако взрослые растительные организмы, с которыми имел дело Грелль, с трудом поддавались его акклиматизации, и ожидаемых от этого результатов никто из садоводов не получал.
Приведем оценку этой стороны деятельности Грелля, данную известным в свое время садоводом А. Д. Воейковым: «Грелль устроил за Калужской заставой в Москве питомник, выращивая там слаборослые деревья на слаборослых дичках, и продавал их по очень дорогим ценам. Я не знаю ни одного случая, чтобы у кого-нибудь из его покупателей получились хорошие результаты. Влияние горячей и, кажется, убежденной проповеди Грелля надо признать прямо отрицательным. Оно, как я уже упомянул, направило многих людей, которые могли бы сделать на этом поприще много хорошего, по ложной и бесплодной дороге. Кое-кто из лиц, бывших под влиянием его писаний, правда, потом пошел более верным путем — Копылов (симбирский садовод) и Мичурин, — но многие, менее энергичные, просто разочаровались в плодоводстве на севере…».
Увлечению этой акклиматизацией отдал дань и И. В., доверяя первоначально авторитету А. К. Грелля. Всю жизнь потом И. В. с тяжелым чувством вспоминал об этой ошибке, которая дорого обошлась ему: бесцельно были затрачены средства и время, а в результате получены «сотни неудач». Почти 20 лет И. В. пришлось затратить, чтобы всесторонне проверить рекомендации Грелля и отвергнуть их.
Стойко переживает молодой экспериментатор эти неудачи. Он перечитывает новые книги, журналы, обдумывает новые варианты акклиматизационных опытов, выписывает все новые и новые растения, но все оказывается напрасным. Нигде не находит он желанного ответа.
Напряженная работа днем и ночью и большие нервные потрясения в связи с неудачами в опытах тяжело отразились на здоровье И. В., и к весне 1880 г. (А. Н. Бахарев в своей более поздней работе (1949 г.) указывает, что это заболевание И. В. относится к 1882 г.) у него появляются признаки серьезного заболевания.
А. Н. Бахарев, рассказывая об этом периоде жизни И. В., сообщает, что в это время И. В. помог Ершов, конторщик соседней станции. Узнав о болезни И. В., он предложил ему на лето переехать за город, в рощу, называемую Хорек и расположенную близ станции Козлов, где работал Ершов.
И. В. решил последовать совету, взял отпуск со службы, закрыл свою мастерскую и перебрался в Хорек, в старый дом мельника, который сдавался на лето внаем. Местность эта была тихая, глухая, с чудесным лесом, свежесть и чистота воздуха были здесь изумительные. Быстро восстанавливалось пошатнувшееся здоровье И. В., и он стал все больше и больше времени уделять наблюдению за растениями и чтению книг по интересующим его вопросам биологии. И. В. тщательно изучает у различных растений устройство цветков, собирает гербарий, наблюдает опыление цветков с помощью насекомых и ветра, интересуется строением корневой системы у деревьев, кустарников и трав, вплотную подходит к мысли о возможности выведения новых сортов плодовых растений путем вмешательства в процесс опыления.
В ближайшие же годы после возвращения из Хорька (1882—1883) И. В. переходит к широкому развертыванию опытов по искусственному опылению, наряду с массовыми посевами семян и выделением лучших растений методом простого отбора, пытаясь противопоставить это греллевской акклиматизации.
Осенью 1880 г. И. В., возвратившись в Козлов, снимает квартиру в доме Лебедевых на той же Московской улице (дом Горбуновых, в котором он прежде жил, к этому времени за ветхостью был снесен). При доме Лебедевых имелась небольшая усадьба с садом. Через два года И. В. купил этот дом с усадьбой, заложив их из-за недостатка средств на длительный срок. Получив таким образом некоторое расширение площади для своих опытов, И. В. возобновляет выписку растений и семян для пополнения своего питомника, в котором вскоре насчитывалось уже более 600 видов и сортов растений как отечественного, так и иностранного происхождения (последние главным образом из Западной Европы и Америки).
В 1883 г. И. В. на опытах с розами начинает разработку своего замечательного учения о подборе форм при скрещивании. В этом году мы уже находим в его рабочих тетрадях целый трактат под заглавием «О цветении сеянцев роз». Работа И. В. обратила на себя внимание известного специалиста по плодоводству Н. И. Кичунова.
Николай Иванович Кичунов (1863—1942) — доктор сельскохозяйственных наук, один из крупнейших русских специалистов по плодоводству, огородничеству и декоративному садоводству — личный друг И. В. Мичурина.
Уже в первых публикациях Ивана Владимировича Кичунов увидел в нем незаурядного исследователя, стремившегося идти новыми, оригинальными путями в деле преобразования русского садоводства, и вступил с ним в переписку. В 1908 г. Кичунов опубликовал статью, посвященную тридцатилетию научной деятельности И. В. В этой статье, одной из первых в отечественной печати, дана высокая оценка трудам Мичурина, здесь же Кичунов нашел нужным отметить и работу И. В. с розами, назвав последнего «первым русским розистом».
Некоторые из своих сообщений о результатах работ по выведению новых сортов плодовых растений И. В. направил в редакцию журнала «Плодоводство», возглавлявшуюся в то время А. Ф. Рудзким.
Александр Фелицианович Рудзкий (1838—1901) — известный деятель в области лесного и сельского хозяйства, профессор Петербургского лесного института.
Уже эти первые шаги Мичурина обратили на себя внимание Рудзкого, и он предложил И. В. систематически присылать в журнал свои статьи для опубликования. И. В. в письме 25 августа 1888 г. известил Рудзкого, что он охотно принимает это предложение. С тех пор между Рудзким и Мичуриным установилось тесное сотрудничество.
С 1884 г., как указывает сам И. В., он начал широкие опыты по гибридизации, чему способствовала и переписка его с известным садоводом доктором Бетлингом.
Последний был ярым противником греллевской акклиматизации и сочувственно относился к идеям И. В. о выведении новых сортов из семян и путем гибридизации. В это именно время И. В. впервые производит ряд отдаленных скрещиваний и получает первые всходы новых растительных форм (см. далее). Имя его должно быть поставлено в ряду основателей русской и мировой фитофенологии (т. е. науки о связи развития растений с метеорологическими условиями вегетационного периода). С 1886 г. И. В. начал вести регулярные фенологические записи. В этом же году он впервые выступает в печати по вопросу о неурожае вишен в Тамбовской губернии. Интересно остановиться на воспоминаниях дочери И. В. Мичурина, Марии Ивановны (1940), частично относящихся к этому периоду его жизни (воспоминания охватывают период с 1885 по 1896 г.).
Воспоминания М. И. начинаются с переезда И. В. с семьей осенью 1885 г. в Козлов.
«Этот переезд в город, — пишет М. И., — и жизнь в мрачном полуподвальном помещении дома не оставили у нас в памяти никаких ярких воспоминаний. Помню, что в суровую зиму 1885 г. И. В. открыл у себя наверху, в маленькой комнатке, часовую мастерскую, послужившую ему источником средств для ведения селекционных работ».
Семья И. В. в это время состояла из жены Александры Васильевны, дочери Марии и сына Николая, сестры жены — Анастасии Васильевны, отца Александры Васильевны — Василия Никифоровича, ее брата — Степана Васильевича и ученика по мастерской Степана Туровцева.
«Мы, дети, — пишет М. И. в своих воспоминаниях,— больше находились внизу. Здесь мы могли свободно играть, не мешая отцу, который с той зимы целиком погрузился в изучение жизни растений».
Все больше и больше времени И. В. стал уделять чтению книг и журналов по садоводству, писанию статей и заметок, ответам на запросы и письма любителей садоводства и обмену посадочным и семенным материалом с ними. Он продолжает тщательно изучать также каталоги русских и заграничных садовых и цветочных фирм и выписывает нужные ему семена, отводки, черенки.
«Временами, — вспоминает М. И., — отец устраивался у окна в своем любимом кресле. Он сидел, поджав под себя ногу, любуясь наступающими сумерками, и молчаливо обдумывал планы своих работ. В долгие зимние вечера, когда внизу топилась печь, отец спускался к нам и подолгу просиживал с нами у огня. Он часто обращался к нам: «Ну, ребята, скоро придет весна, будем работать в саду». А потом вопросительно добавлял: «Согласны помогать мне?» — «Согласны!» — отвечали мы хором».
С наступлением весны 1886 г. вся семья во главе с И. В. занялась очисткой и уборкой усадьбы. Работа велась с раннего утра до позднего вечера. Дети после ужина
ложились спать, а взрослые продолжали работу при луне. Зато вскоре маленький садик принял красивый и уютный вид, здесь даже была устроена беседка. Осенью 1886 г. сняли хороший урожай фруктов, — ветви многих деревьев склонялись к земле под тяжестью плодов.
В это время И. В. пристроил к дому небольшую оранжерейку и поместил здесь редкие экземпляры лилий, амариллисов, роз, пальм и бананов, выписанных из Голландии, и с увлечением занялся изучением их развития. Здесь он забывал все на свете, и часто больших усилий стоило вызвать его к обеду или ужину. Увлеченный работой, И. В. говорил, что работа с растениями для него — лучший отдых и укрепление здоровья. Зимой 1886/87 г. И. В. привез из Рязани своего больного отца, Владимира Ивановича. Уход за больным лег на Александру Васильевну, которая и без того была завалена работой.
Зимними вечерами у И. В. часто собирались его друзья. Они приносили с собою редкие сорта яблок, груш и вели оживленные разговоры о достоинствах разных сортов. Постоянными посетителями И. В. в то время были: любитель садоводства Иван Григорьевич Дубинин, начальник железнодорожных мастерских Самуил Андреевич Грунди, рабочие Шатилов, Андреев, Казанский и Иван Андреевич Горбунов.
С весны 1887 г. в саду снова началась тяжелая работа: всей семьей Мичурины сажали деревья, производили посевы, очищали сад и т. д. В сад на все лето переселялся даже больной Владимир Иванович Мичурин. К этому году И. В. уже вел опыты со многими разнообразными растениями — плодово-ягодными, бахчевыми, декоративными, южными культурами (пальмы, драцены, лимоны) и проч., о чем можно судить по его записям «Посевы 1887 г.». При недостатке средств на покупку садовых горшков черенки и семена сажались в банки, в бутылки, в сосуды от элемента Бунзена и т. п.
Работа в часовой мастерской И. В. шла хорошо, но разъездная служба по участку часто отрывала его от наблюдений за растениями. И вот И. В. обучил электрической сигнализации своего помощника Степана Туровцева, который стал подменять его в поездках.