Факультет

Студентам

Посетителям

Критика Морозовым и фитоценологами классификации Крюденера. Крюденер и Каяндер

Отсутствие глубокой критики работ Крюденера отрицательно сказалось на дальнейшем развитии лесной типологии.

Морозов возражал против его классификации следующим образом: «Наше требование состоит в необходимости различать единицы разных порядков в классификации одного и того же типа насаждений в пределах хотя бы и широкого района, широких групп, но не в применении к целой стране, как территория Восточной Европы, как это делает А. А. Крюденер». Иными словами, Морозов оспаривал только ту существенную предпосылку, из которой вытекали положительные стороны крюденеровской классификации. Он исходил лишь из «объема» территории, для которой составлена классификация, устанавливал необходимость скромных объемов и высказывался против слишком больших. Некоторые типологи поступали еще проще: они отбрасывали работы Крюденера, так сказать, с порога. Главным недостатком они считали то, что у Крюденера «тип условий местопроизрастания является синонимом типа насаждения», что у него «не проведен принцип географичности типа, и он говорил часто о типе по отношению всей европейской части Союза, а не определенного географического района» (В. Н. Сукачев, 1938). Как видим, критика классификации Крюденера в последнем случае велась с позиций, отвергающих единство насаждения и местообитания (даже в виде синонимов!), с позиций, требующих чисто объемного (количественного) раздробления целого на отгороженные друг от друга географические части. При этом главным объектом критики явилось как раз «рациональное зерно» крюденеровской классификации, которое, как мы уже отметили, не только было затушевано непоследовательностью автора, но и превращалось в конце концов в ту же плоскую категорию, что и у многих типологов — современников Крюденера.

Чтобы еще ярче оттенить существо разбираемого вопроса, сопоставим забракованную некоторыми фитоценологами методику Крюденера с прославляемой ими же методикой Каяндера, выраженной в идее «биологической равноценности местообитаний».

Классификация Каяндера, как известно, опирается только на признаки растительности, причем отбрасываются даже признаки древесных ярусов насаждения, и единственной придержкой остается растительный покров. Таким образом, типы леса Каяндера (близко соответствующие понятию «цикл ассоциаций» фитоценологов) являются в своем существе типами местообитания, а не типами леса, как это и было нами отмечено еще в 1929 г. Кроме того, типы леса Каяндера, по-видимому, действительно представляют собой биологически равноценные местообитания, что подчеркивает и сам автор. Но у Каяндера (в отличие от Крюденера) типы не связываются ни с какими факторами местопроизрастания, если исключить весьма общее и несколько странное для нас деление на «сухие» и «свежие» типы леса (в категорию сухих попадают более бедные и сухие почвы боров, а в категорию свежих — более богатые почвы под широколиственными лесами) и не вполне совершенную, как по этому поводу справедливо замечает Н. П. Ремезов (1939), попытку объяснить типы местообитания с помощью почвенных анализов.

Каяндер — полная противоположность Морозову и Крюденеру в том отношении, что он, базируясь на почвенном покрове как индикаторе местообитания, не считает Необходимым расшифровывать (объяснять) экологическое происхождение местообитания и довольствуется лишь констатацией его внутренней однородности. С этой стороны он близок к тем фитоценологам, которые отгородились от необходимости разбираться в условиях местообитания плотной стеной «комплекса прямо действующих факторов».

Таким образом, типы Каяндера представляют собой не что иное, как биологически равноценные «вещи в себе», т. е. нераскрытые, неизученные типы местообитания, относительно каждого из которых можно только сказать, что он внутри себя однороден и не похож на все остальные. Если к упомянутому можно что-либо прибавить, то лишь за счет сведений, добытых во всяком случае не по методу Каяндера, ибо в основе методики последнего лежит с этой стороны лишь одно правило: А однородно внутри себя. и отлично от Б.

Но, как это мы видели, Крюденер в упомянутом выше «рациональном зерне» его классификации исходил из иной предпосылки. Для него дубравы являлись и дубравами и раменями, боры отличались от суборей, но могли быть тождественны с ними, например, по увлажнению, т. е. здесь была принята иная логическая основа, противоположная взглядам Каяндера и других фитоценологов. В ней имелось единство анализа и синтеза, разделения и обобщения, установление разницы и сходства. Именно она и могла бы служить исходным пунктом для построения классификации лесов и метода их дальнейшего изучения, а значит — стать плодотворной базой для рационализации лесохозяйственных мероприятий.

Как бы ни были ошибочны и запутаны взгляды Крюденера, преодоление их возможно лишь путем творческой критики, а не отбрасывания с порога или поверхностной оценки. Некоторые типологи, мнящие себя победителями Крюденера, находятся в плену той же самой метафизики, что и Крюденер, с той лишь существенной разницей, что у последнего все же есть ценные элементы стихийного диалектического подхода к построению типологической классификации.