Одной из ярчайших фигур в русской ботанике несомненно является С. И. Коржинский (1861—1900), преподаватель Казанского (в 1885—1888 гг.) и Томского (в 1888—1892 гг.) университетов, академик Российской академии наук.
Жизнь этого одаренного ученого была как звездный полет — в возрасте 23 лет он окончил университет, 25-летним получает степень магистра, в 27 лет защищает докторскую диссертацию и назначается профессором, в 32 года он уже академик! Несмотря на короткую жизнь, Коржинский успел много сделать и его обоснованно считают классиком русской ботаники.
Самым главным геоботаническим трудом Коржинского является «Северная граница черноземно-степной области восточной полосы Европейской России в ботанико-географическом и почвенном отношениях». М. В. Марков (1952) пишет, что именно в этом труде заложены твердые теоретические основы русской геоботаники. С точки зрения истории геоботаники важна не столько конкретная разрешаемая проблема (северная граница черноземных степей, динамика границы между лесами и степями), сколько теоретическая основа, на которой строит свою работу Коржинский. Здесь мы находим много примечательного.
По-видимому, Коржинскому было ясно, что проблема растительного покрова и слагающих его растительных сообществ — предмет особой науки, хотя он этого прямо не утверждает. Но слова: «В настоящее время в науке все более и более укореняется воззрение, что растительный покров всякой страны не представляет случайную смесь видов, из которых каждый зависит лишь от климатических и, вообще, физико-географических условий, но состоит из организованного комплекса форм, ассоциированного по известным законам, раскрытие которых составляет одну из великих задач ботанической географии», — красноречиво говорят о том, что Коржинский понимал будущность новой отрасли науки. Следует обратить внимание на то, что Коржинский говорит об ассоциированности, т. е. о признаке, который считается основным в проблематике фитоценологии.
Коржинский был в русской геоботанике одним из первых, кто при анализе растительности сознательно исходил из формаций, дав им и глубокое определение. «Как результат многовековой борьбы за существование в каждой стране вырабатываются из видов, наиболее жизненных и приспособленных к данным климатическим и топографическим условиям, особые комбинации форм, образующие так называемые растительные формации. Эти формации суть устойчивые формы общежития растений… формации суть ботанико-географические единицы. Они определяют своим составом характер растительного покрова страны. Присутствие или отсутствие какого-либо вида в данной местности обусловливается, кроме климатических и топографических условий, также присутствием или отсутствием соответствующей формации… Формации представляют известные ассоциации видов растительного царства». Как отмечает М. В. Марков (1952), это определение более богато признаками и содержательнее, чем определения многих западных авторов (Лоренца, Кернера, Гризебаха и др.). В определении Коржинского подчеркивается несколько признаков формаций: борьба за существование, их устойчивость и ограниченность существования во времени, внутренняя причинность их состава. Рассматривая определение Коржинского, видим, что формацию он понимал не как определенный геоботанический таксон, о как общую основную единицу изучения растительного покрова, т. е. как растительное сообщество (фитоценоз). Можно сказать, что формация Коржинского была предшественником фитоценоза В. Н. Сукачева.
В некоторых других местах его работы кажется, что общим понятием, обозначающим растительное сообщество, является ассоциация. Он говорит, например, о большой работе и трудностях, стоящих перед исследователями при изучении ассоциаций растительного мира. В конце труда А. Н. Краснова «Опыт истории развития флоры южной части Восточного Тянь-Шаня» (1888) мы находим «Положения», автором которых является Коржинский (этот труд Краснова был его диссертацией магистра, и «Положения» Коржинского были, очевидно, критическими замечаниями его как оппонента). Здесь Коржинский применяет лишь понятие «ассоциация». Он утверждает, что Aldrovanda vesiculosa, Trapa natans, Marsilea quadrifolia и др. образуют происходящую из третичного периода, чуждую современной флоре Европы ассоциацию. В «Положениях» находим и другие интересные мысли, например: климатические условия определяют потенциально возможную область распространения каждого вида, крайние границы которой можно определить лишь экспериментально, при помощи культуры растений; топографическое распространение растений не менее важно, чем географическое, изучение первого помогает выяснить и географические закономерности распространения.
В работе Коржинского была сделана попытка классифицировать формации. Родственные формации он объединяет в фации, дав им следующее определение: «Фацией я называю комплекс родственных формаций, обусловливающих своею сложностью тот или другой характер флоры». В растительности Казанской губернии он выделяет фации лесов и степей, которые разделяет на несколько типов растительности, формаций, более или менее родственных. Одной фацией является озерно-речная растительность, в которой Коржинский выделяет четыре типа: 1) растительность озер, стариц и заливов рек, 2) растительность травяных или луговых болот, 3) растительность заливных лугов, 4) первичные уремы (леса в заливных долинах рек). С точки зрения современной геоботаники эти единицы (которые Коржинский называл формациями) более или менее отвечают классам формаций растительности.
Большое внимание Коржинский уделял вопросам структуры формаций. В лесных сообществах он различал четыре горизонта, дав при этом глубокое разъяснепие сущности ярусов. Описывая горизонты (ярусы) лесов и степей, он отмечает, что «этим расположением органов в различных горизонтах достигается более полная утилизация пространства, так что на известном участке может существовать большее число индивидуумов». В многоярусности формаций он видит определенный признак совершенства: чем больше в формации обособленных ярусов, тем более «индивидуализирована», выработана и тем более «закрыта» она для чужих вторженцев. В этой сложной организации леса, в его более совершенной выработанности Коржинский видит причину того, почему лес побеждает степь, наступает на степь. Но вместе с тем он впадает в крайность, пытаясь взаимоотношения леса и степи объяснить лишь взаимной борьбой леса и степи, в которой побеждает более сложное и высокоорганизованное образование, и отделив эту борьбу от физико-географической среды, от климатических и почвенных условий.
Выдающейся чертой работы Коржинского является эволюционный подход. Растительный покров рассматривается им в движении, изменении, развитии. В этих вопросах оп является последовательным и убежденным дарвинистом. Он пишет: «…растительный покров, одевающий землю, не представляет чего-либо постоянного, неподвижного, но изменяется непрерывно в своем составе и характере», «…во многих случаях мы не можем признать существующее распределение формаций за постоянное, обусловленное физическими факторами, но скорее лишь за одну стадию в непрерывном изменении растительного покрова». Ища причины развития растительного покрова, Коржинский отмечает, что оно зависит не только от физико-географических условий (как это часто утверждалось в тогдашней литературе — считалось, что адекватно изменению климатических и почвенных условий изменяется и растительность), — но и от самого растительного покрова, от скрытых в нем взаимозависимостей и противоречий. Он пишет: «Не отрицая, конечно, зависимости растительности от климатических и других физико-географических элементов, я позволю себе высказать мое убеждение, что растительный покров сам заключает в себе нечто самобытное, самостоятельное, что дает ему возможность до известной степени бороться с неблагоприятными внешними условиями, что создает само требуемую жизненную обстановку, что позволяет существовать одним видам, вытесняет другие и т. п., что растительный покров может сам в себе содержать зачатки изменений вследствие постепенно вырабатывающихся социальных отношений между различными формами, их взаимных приспособлений, внедрения и укоренения новых пришельцев и т. п., в силу чего смена как отдельных видов, так и целых формаций и глубокие изменения характера растительности могут происходить совершенно самостоятельно, помимо всяких изменений климата».
Коржинский несомненно является первым исследователем, обосновавшим учение об эндоэкогенных сменах, и первым геоботаником, который обратил внимание других на признаки саморазвития в растительном покрове. Будучи дальновидным ученым, он утверждал, что еще не пришло время доказывать в общем виде эти воззрения, так как нет достаточно точных фактов. Но придет время, когда именно таким формам изменений будет уделено большое внимание. Это пророческие слова. Но при этом надо сказать, что в работах Коржинского имеются и черты противопоставления эндо — и экзогенных смен, не совсем правильного толкования и оценки факторов развития растительного покрова.
Вокруг работ и взглядов Коржинского было много дискуссий, их резко критиковали. Причиной этому было то обстоятельство, что Коржинский был в русской геоботанике первым «социологизатором». В одном месте находим у него термин «фитосоциальные» отношения: из этого позднее, по-видимому, и возникло название «фитосоциология». Последнее проявлялось в том, что Коржинский называл формации организмами — «…составные элементы лесных формаций органически связаны друг с другом, и в общем лесная фация представляет более совершенный, более индивидуализированный организм, чем примитивная степная фация», что он иногда переоценивал значение борьбы за существование и т. д. Спорили и против утверждения Коржинского, что формации (степь и лес) борются между собой. Многие геоботаники и сейчас полагают, что конкуренция проявляется только между организмами, но не между их сообществами. В действительности это вопрос довольно сложный. Если мы утверждаем, что сообщество — не только сумма образующих его организмов, а сложная система, хотя и не особенно закрытая, то является естественной и оценка его общефронтальной динамики — наступления или отступления определенных сообществ.
Коржинский оказал очень большое влияние на формирование нового взгляда на растительный покров. Многие русские ученые стали замечать дуализм растительного покрова, возможность изучения его с двух точек зрения — с флористической и ценологической.