«История науки, — сказал как-то В. И. Вернадский, — является орудием достижения нового».
Это совершенно верно. К истории науки приходится обращаться не только для того, чтобы восстанавливать то, что когда-то в ней уже было, и этим устанавливать связь настоящего с прошлым, но также нередко и для того, чтобы найти путь в будущее: брошенные решения иной раз оказываются такими, к которым науке приходится возвращаться иногда в старом, а иногда и совсем в новом аспекте и поэтому, не зная истории, мы нередко отрезаем пути понимания движения науки вперед, в будущее.
В истории науки мы на каждом шагу видим замену в некоторые моменты точного и истинного ложным и неправильным. Только полное знание истории и может помочь найти в прошлом то, что истинно и ограничить его от того, что ложно. Зная это, мы можем истинное ввести в науку будущего и подойти к новому. Именно в этом смысле история науки, как сказал Вернадский, и является орудием достижения нового.
Наш исторический обзор, в сущности цельный по содержанию, распадается на две части: в первой части излагались идеи Канта и Майера, во второй — освещалось развитие геотектоники.
В первой части рассказывалось о том, как Кант и Майер применили основные положения Ньютона о гравитационном характере пространства Земли к пониманию истории ее развития. Считаю необходимым напомнить основные положения идей Канта и Майера, почти неизвестные сейчас.
В своей «Истории неба» Кант подчеркивал, что она построена на принципах Ньютона, в статическое воззрение которого он вносил динамический элемент. Таким образом, принципы Ньютона принимаются Кантом целиком, и в его труде дается историческое освещение. В трактовке землетрясений, изучением которых Кант занялся в 1756 г. и о которых писал в трех своих работах, он ссылался на роль приливов в жизни планеты.
Существенно, что, хотя Кант и говорит о теплоте внутренности Земли и происхождении «сернистых испарений», в центре для него стоит воздействие Луны на землетрясения. Хотя лиссабонское землетрясение вызвало большую приливную волну, и, казалось, надо было бы рассматривать землетрясения как причину движения вод, Кант подчеркивал обратную связь и считал воздействие приливов вод на земную кору как причину землетрясений. Кроме того, ученый дополнял действие гидросферы на литосферу воздействием на последнюю также атмосферы, что находило выражение в указанных Кантом изменениях атмосферы до землетрясения. Это может показаться странным, но он близко подходит к идее взаимодействия оболочек Земли, в котором недра планеты играют только промежуточную роль, а источником силы являются высокие оболочки.
Майер к основанию закона сохранения энергии шел двумя путями, важными для понимания истории Земли: путем изучения органического движения и путем изучения неба. Поучительно, что он, зная о взгляде Лапласа, по теории которого роль приливов аннулируется и сводится на нет отливами, сознательно» присоединился к воззрениям Канта, который роли отливов не учитывал.
При толковании происхождения тепла Солнца Кант не мог остановиться на факте существования внутри него жара, а попытался, как мы видим, найти источники пополнения этого жара в падении на Солнце астероидов и метеоритов.
Энергия Земли, по его мнению, тоже складывается из разных источников, одним из которых являются приливные волны. При этом, если, у Канта, действие приливных волн есть гипотеза, то, у Майера, оно вытекает из сохранения энергии. Кант и Майер большую роль приписывали землетрясениям, при посредстве которых гравитационная энергия приливов передается планете и ее коре, чем сближается закон тяготения Ньютона с законом сохранения энергии Майера; гравитационная энергия извне в виде отталкивания, по Майеру, тоже передается. На основе всего этого при изучении неба Майер приходит к выводу, что энергетически невозможно изолировать Землю от Космоса.
Этот взгляд Энгельс, как мы видели, позже применил в виде важного вывода о передаче движений системы Земля—Луна отдельным участкам планеты. Но надо иметь в виду, что передача энергии происходит не только «в небе» при посредстве закона тяготения, но это происходит и при передаче излучений, которые «подхватываются» земными существами, а затем передаются земной коре (уголь, каолин и пр.).
Разве из очерка, посвященного истории геотектоники, не видно, что творцы геологии в Англии — Геттон, Пляйфер, Ляйель и в Германии — Гофф, почти не зная Канта, не опираясь на его идеи и на него не ссылаясь, пошли по пути Ньютона, на который звал Кант. Это особенно видно из сопоставления взглядов Канта и Гоффа, сделанного Верле. Последний был убежден, что Гофф влиял на Канта, хотя Гофф писал и действовал на двадцать лет позже Канта. Разве это не подтверждает, что рассматриваемое геотектоническое течение сразу начало (Кант и Майер) развивать основные положения Ньютона о гравитационном пространстве Земли. Они совпадали с идеей Канта о приливных волнах гидросферы.
Что касается идей ученых 70-х и 80-х годов и позже, изложенных в конце второй части нашего очерка (я имею в виду идеи Дарвина, Энгельса и др.), то здесь нельзя не отметить большой связи идей геотектонистов с идеей гравитационного Ньютонова пространства, но не непосредственно, а через Майера. Майер, как мы видели, по своим идеям имел тесную связь с Кантом — естествоиспытателем; этим фактом подтверждается монолитность и единство всей суммы воззрений, изложенных в наших исторических предпосылках.
Совокупность этих воззрений утверждает одно и то же — гравитационный характер состояния пространства Земли, в котором на почве гравитации получается гравитационное взаимодействие оболочек Земли, создающее изменения литосферы. Сущность этого положения выявляется в трудах Воейкова, Тилло, Броунова и др. Оно развивает кантовские идеи о воздействии гидросферы и атмосферы на литосферу и еще больше подчеркивает монолитность того течепия в истории научной мысли, которое мы характеризовали.
Фактически, однако, современное преобладающее течение в науке идей этого меньшинства ученых не осознало, а основывается, в лице большинства своих «представителей, на термальной точке зрения, где о состоянии пространства ничего не говорится, а главным ведущим фактом принимается повышенная температура тела планеты. Поэтому нам предстоит не только исторически, что мы уже сделали, но и теоретически обосновать преимущества воззрения, кладущего в основу трактовки Земли состояние ее пространства и именно состояние гравитационное.